Буду резать, буду бить...

1. Буду резать, буду бить,
Гнуть, вязать, гореть, рубить,
Вешать, двигаться, стоять,
Лить, петь, пить, хватать, цеплять…

Согласно воззрениям представителей отечественной школы лингвистов (для любителей точности назову некоторые имена: Э.А. Макаев, М.М. Маковский, В.В. Казанский, Ф.П. Филин, В.И. Абаев, В.М. Солнцев), одним из решающих факторов развития индоевропейских (да и всех остальных) языков является религиозный культ первобытного человека. Религиозные представления и практика древних людей закономерным образом определяли механизм изменения значений слов, первоначально носивших ограниченный круг конкретных образов, но впоследствии приобретавших новые, всё более абстрактные или неожиданные смыслы, подчас противоположные исходным.
В каменном веке и в последующую эпоху энеолита жизнь человеческих сообществ была теснейшим образом связана с языческими культами, отправление которых постепенно становилось прерогативой  определенного круга лиц (жрецов, брахманов, магов, друидов, волхвов, шаманов и т.п.). Религиозные культы и сакральные обряды (например, инициация юношей) проводились, как правило,  в особых местах – священных рощах, полянах, огороженных площадках, на вершинах холмов перед каменными и деревянными идолами.
Во время священнодействия жрецы, причудливо раскрашенные и татуированные, облаченные в особые одежды и оснащенные примитивными музыкальными инструментами (бубнами, дудками) или более солидными и устрашающими предметами (жезлами, топорами, копьями, ножами), приводили себя в транс нередко с помощью того, что мы теперь назвали бы психотропными веществами, либо, проще говоря, наркотическими средствами. Вспомним, что индоарии воспевали в своих религиозных гимнах одурманивающую сому, а арии-иранцы, согласно «Авесте», души не чаяли в аналогичном божественном напитке – таинственной хаоме. Вспомним и свидетельства античных авторов о скифских жрецах, регулярно куривших то, что ныне мы называем гашишем. Приведя себя в состояние экстаза, жрецы с причитаниями, воплями, песнями пускались в пляс, подавая пример соплеменникам. И вот все члены рода-племени от мала до велика принимались прыгать, бегать, кланяться и жестикулировать, расцарапывая себя лицо, разрывая одежды, нанося удары направо и налево, а потом неожиданно замирать, чтобы прислушаться к откровениям божества или присмотреться к знамениям, подаваемым им.
Все эти игрища и ритуалы сопровождались приношениями человеческих жертв – людей убивали разнообразными способами, часто вешали на сучьях деревьев. Постепенно нравы смягчались, и вместо себе подобных люди принялись  лишать жизни животных – ягнят, коз, овец, лошадей, быков – или предлагать богам растительную пищу.
Жертвы, посвященные небожителям, разрезались или сжигались на алтарях, иногда развешивались на ветвях в священных рощах, а кровь жертвенных животных проливалась наземь, дабы умилостивить грозных обитателей подземного мира.   
Базисные понятия, определяющие этапы религиозного культа, - гнуть, сгибать (туловище и конечности, пальцы); пить напитки, петь гимны, прыгать, бегать, замирать на месте; резать, колоть, сжимать, душить, связывать, вертеть-крутить, вешать и т.д., - легли в основу массы индоевропейских слов, причем переходы их значений (по-научному – семантические переходы) приобретали со временем настолько непредсказуемый характер, что сейчас трудно поверить, будто они (эти слова) – родственники между собой.
Ну, например, что общего между хеттским  ueriia (кричать), древнеиндийским vartma (колея, дорога, желоб), готским waurt (слово), древнегреческим «эйро» (говорю), и славянским въртъ (ворот)? А то, что все эти слова, по убеждению отечественных индоевропеистов, восходят к основе *uer (первоначально – резать, а затем гнуть, крутить, вертеть, вязать, говорить).
При этом следует учитывать, что основа *uer имеет несколько вариантов: *uen,*ueg, *uas, *ued, *ues,*uel* и даже *ieu. Отсюда становится понятным, почему смыслы производных слов в различных языках разошлись самым непостижимым образом. Иногда, как в ниже приводимом примере, разброс значений просто поражает. Так, древнеиндийское krinati (покупает) соответствует древнегреческому «криос» (мороз, холод), древнеанглийскому cursian (крутить-плести), латинскому credo (верю), прусскому kerdan (время), латышскому kert (схватить), польско-чешскому kierz/ker (куст), ирландскому crod (скот). Родовым гнездом для приведенной группы слов служит индоевропейская основа *ker,*keu,*kei,*kuk,*ke-up,*gher,*geu,*gei с первоначальным значением “гнуть/изгибать».
Назовем еще три индоевропейских корня, образовавшихся, по мнению наших языковедов, в связи с древними религиозными культами:
а). *bhau,*bheu,*bhou,*bhu, *bhei, *bha-r/*bhe-r (первоначально «бить», затем «гнуть», «резать», «толкать», «плести», «говорить», «быть», «жить», «рождать»);
б). *leg, *lig, *leug (первоначально «связывать», затем «обязывать», «собирать», «выбирать», «лечить/изгонять зло», «сжигать», «слыть»);
в). *mas,*man,*mak, *mar, *mer, *mek (первоначально «мять», «нажимать», «давить», затем «месить», «удлиннять», «делать тонким»).
От корней первой группы (*bhei) выводят, в частности, тохарское (А) ра (просить, попрошайничать), древнеиндийские bhanati (говорит), bhargas (блеск) и bon (мольба), готское bauan (жить), армянское ban (слово), английские bend (сгибать) и bind (связывать), немецкие binden (связывать) и biegen (гнуть), литовское  begti (бегать), славянские «бегать», «быть/был/буду», «бить», английские beat (бить), be/ been (формы глагола «быть»), немецкие bin /bist (формы того же глагола).
Отметим, что в некоторых семьях индоевропейских языков, как ни странно, формы глагола «быть», восходящие к основе *bhei, смешались в лицах настоящего времени с формами глагола, образовавшегося от основы *as/*es/*ag (отсюда древнеиндийское agnih – «огонь»)/*at/*ar (отсюда авестийское atars – «очаг», «пламя» и латинское arere – «гореть») и *su (отсюда авестийское «su» - огонь, свет) - первоначально «гореть», затем «резать» и, в конце концов, «жить, существовать, являться»: esm/es/est/are/su/somos/son(t), sind  и т.п. (в романских и германских языках глагол «быть» в отдельных видах прошедшего времени еще раз меняет основу, возвращаясь в романских к *bhu, а в германских восходя к *uer (вторая основа - с первичным значением «резать»).
Вторая группа корней (*leg, *lig, *leug – первоначально – «связывать», «собирать», затем «сжигать», «гореть») дала в латыни, хеттском и албанском языках понятие обязательства, клятвы (связывания словом). Сравните хеттское li-ik-zi (клянется), албанское lith (связываю), латинские ligare (связывать) и lex (закон). В древнегреческом языке мы имеем «логос» (слово), «легейн» (говорить) и «олигос» (малый). Вернувшись к латыни, найдем в ней понятия выбора (eligire), воинского набора (legio) и места (locus). В кельтском (leg - «лечить»), готском (lekinan - «лечить»), балтском (liga - «болезнь»), албанском  (l’ige – «зло, злость») и славянском языках (лечить, лекарство, лекарь, лихо, лишать)  обнаруживаем понятия врачевания (противостояния болезням), заболевания, зла. К той же основе относятся древнескандинавские loggr и logi (огонь, пламя), древнеанглийское lieg (пламя) и современное английское leg (нога), откуда рукой подать до древнеиндийского linghati (прыгает), древнеирландского lingid (то же), русских «ляжка», «лягать», «лягушка», «луг» и диалектного «ляга» (пруд, лужа), а также польского ligawka (болото).
Что касается третьей группы корней (*mas/*man/*mak/*mar/*mer/*mek (первоначально «мять»), то от нее, в частности, образовались такие славянские слова, как «мягкий», «мякоть», «месить», древнегреческие «мега» (огромный), «макрос» (длинный), «макариос» (блаженный, счастливый), латинские  magnus (великий),  macer (тощий), авестийские mas (длинный), masah (длина), и ряд слов из разных индоевропейских языков, описывающих нижнюю часть лица. Но об этом речь пойдет ниже.

2. Борода ты моя, борода…
В некоторых индоевропейских языках понятия «борода», «подбородок», «губы» образовались на основе корня *mak/*mar. Так, в языке древних хеттов находим слово za-mankur, в армянском – morukh , албанском – mjekre; все - с значением «борода». Если в хеттском языке к «бородатой» основе (mank) прилепился так называемый преформант za-, то в целой россыпи других он превратился в s-: в древнеиндийском – в s-masru, древнеирландском – в s-meh, литовском – в s-makras; все эти слова означают «подбородок».
В ряде германских языков борода с подбородком стали губами. Так, в древнескандинавском это s-maera, древнеанглийском - s-moeras, диалекте шведского – s-mare.
Второе и более распространенное в индоевропейских языках название бороды происходит от индоевропейской реконструкции *bhardha, состоящей из двух элементов - *bha+r и *dha. К ней восходят балтославянское  barda-брада, германское barta-b(e)arda, латинское barba. Первый элемент конструкции считается производным от основы *bha+формант «r» с значением «резать», «колоть», «выдаваться вперед». Второй элемент относится, как считают лингвисты, к корню *dhe (ставить/класть).
По мнению российского индоевропеиста Вяч.Вс. Иванова, образ бороды возник у древних людей в связи с обрядом завивания волос на подбородке божества, или божка – так называемого житного деда: на сжатом поле оставляли (выкладывали - *dhe) сноп торчащих в разные стороны остроостых колосьев злака, – первоначально ячменя – которому усердно поклонялись на празднике окончания сельхозработ (славянские «дожинки»). Описанный обряд известен у балтов, славян и италиков (в частности, у латинов и, следовательно, римлян).
По Вяч.Вс. Иванову, элемент *bha+r принял в ряде индоевропейских диалектов значение «ячмень». Во всяком случае, в латыни находим far, древнескандинавском языке - barr, готском - barizeins, английском - barley с одним единственным значением – «ячмень».
Наконец, третья ипостась индоевропейской бороды связана с корнем *ker,*gher (с первоначальным значением “гнуть/изгибать», затем «резать»). От этого корня, в частности, произошли древнегреческие слова «хойрас» (выступающий вперед) и «хармэ» (острие копья); древнескандинавское grona (расти), английское grow (с тем же значением), славянские «грань», «граница». Однако ирландское grend, албанское krande, древнесаксонское, английское, верхненемецкое groen, granu, grana, соответственно, и французское grenon  (заимствование из германского языка древних франков)  означают … правильно – «борода»!
 
3. Много воды, и рыба-член
Без воды, как известно, «и не туды и не сюды». В индоевропейских языках представление о животворной влаге  связано главным образом с основами *uer (гнуть, связывать, крутить, плести) и *seu/snei (гнуть, крутить, переплетать, ткать, плыть).
От *uer берут начало:
- хеттское waddar (вода)
- древнегреческие "удор" (вода) и "урейн" (справлять малую нужду)
- тохарское А waer (вода)
- древнеиндийские uda (жидкость, вода), var и vari (дождь)
- авестийские var (дождь) и vdidi (поток воды)
- латинские oris (жидкость) и urina (моча)
- древнегерманское watаr (вода)
- древнескандинавские ur (дождь), vari (жидкость)
- готское wato (вода)
- славянское «вода»
- древнепрусское wurs (дождь)
- литовские vanduo (вода) и jures (море).
Впрочем, корень *uer оказался весьма плодовитым, положив начало и такому понятию, как  «работа» (авестийское  varaez – «труд», «работа», древнегреческие «эргон» - «работа» и «оргиа» - «культовое действие», готское wrikan – «работать», английское work и немецкое Werke – «работа»). У балтов, славян и готов от этого корня произошли слова с негативными значениями. Сравните чешские - vrah, vrazda (убийца, убийство), русские «враг», «вражда» и «ворожба», готское wrath (злой), древнепрусское wargs (злой), литовские vargas, vergas (беда, раб). Зато в древнегреческом и осетинском языках корень *uer несколько неожиданно породил слова «эрос» и warz, означающие, соответственно, «любовь» и «любить». 
Обратившись к основе *seu/snei и ее вариантам (*sneigh, *naus), обнаруживаем в древнеиндийском: nasati (связывает), sna (течь), snati (купается), но niran (вода), nivara (жидкость); в тохарском В: swas (идти о дожде); в латыни - navis (корабль) и navigare (плыть); в оскском: tsna (течь); в немецком: See (озеро, море), в английском: sea (море).
От варианта *sneigh получаем образ снега в славянских, германских (немецкое Schnee, английское snow) и романских языках (испанские nevar, nevada).
Остается отметить, что индоевропейские корни *ар/*ag/*ak, от которых происходят румынское apa (вода), латинское aqua (то же), латышское  aka (колодец) и литовское akas (полынья)  являются вариантами основы *аs (гореть, резать, затем – блестеть, переливаться).
Отдельным ответвлением в древних германских и современном русском языках выглядят слова: готское sniwan (спешить), древнеанглийское snowan (то же) и русские «сновать/сноровка».
Вода, бесспорно, - среда обитания рыб. Широко известны рыба-меч, рыба-пила, рыба-молот, рыба-луна, рыба-черт и даже рыба-кит, которая вовсе не рыба. Но только индоевропеистам могла придти в голову рыба…член, причем мужской половой (я не боюсь этого слова). Если приглядеться к индоевропейской основе *pas/*pes/*pis (первоначально – «гнуть», затем хватать, вытягиваться, выдаваться вперед, затем «сухожилие», «мускул», «желвак», «упругий» «конечность» и т.д.), то без труда можно найти латинские слова pes (нога) и penis (первоначально, как предполагают, pes-nis). В индоарийском языке обнаруживаем словечко pisur (мускул, плоть), тохарском А – puskas (мускул, желвак), древнеарийском - pasah (пенис), немецком диалекте и языке идиш, соответственно, Petz и «поц» (то же). Скорее всего, балтское pienas (молоко) и  русские «пена» и «пенистый» тоже связаны с образом пениса.
Вместе с тем, корень -pes/-pis в латыни соседствует с корнем -pisc, лежащим в основе слова piscis (рыба), близко родственного общегерманскому fisk  (то же).
Чтобы хоть как-то прикрыть нескромную тему члена, заметим, что в ряде индоевропейских языков всё упирается в понятие *ker/*kur (резать, гнуть). Сравните персидское kir, древнегреческое "керкос" и албанское kar с сербско-хорватским kurac (произносится «курач») и чешским curak (произносится «чурак» - все четыре слова означают «пенис»). Сюда же примыкает осетинское kuryn, но со значением «рождать». Древнегреческий «пх(ф)аллос», по-видимому, соотносится с корнем *dhal/*phal (пробиваться, выходить наружу), а общеславянское слово «уд» (член, в том числе и мужской половой) – с *ued (гнуть, крутить; отсюда же проистекает древнеиндийское uda – «вода, жидкость»).

4. На войне, как на … охоте
Как считают лингвисты, понятие «война» первоначально ассоциировалось у древних индоевропейцев с добыванием пищи. Ученые выстроили следующую логическую цепочку: испытываю муки голода – охочусь - убиваю добычу – утоляю голод, испытывая удовольствие. Впрочем, представление о войне, как о борьбе до победного конца, сопровождаемой военными хитростями, обменом ударами и ранениями (не говоря о страданиях и смерти), отнюдь не было чуждо древнему человеку.
В качестве основы, с помощью которой создавалось понятие, индоевропеисты указывают на *uen (первоначально - «резать») и выводят отсюда древнеиндийское vanati (желает, побеждает, любит), тохарское А wani (удовольствие) и В win  (то же), древнескандинавские veidr (охота) и und (рана), древнесаксонское winnan (бороться), готские winno (страдание) и wunds (рана), английские win (побеждать) и  wound (рана), немецкое Wunne (желание), латинские venare  (охотиться), venus (похоть, страстное желание) и vindex (мститель), армянское vandem (разрушаю),  корнуэльское gwane (продырявить), славянские вой (т.е. воитель), вояк, войско, воевода, война.
Общегерманское слово werra (буквально «резня»), воспринятое в западно-романских языках с искажением  (guerra), происходит от той же основы, но в варианте *uer.
В некоторых индоевропейских диалектах понятие «война» образовалось на основе ker*: немецкие Krieg (война) и kriegen (захватить, схватить), ирландское criogaim (победить), древнеанглийское hrician (резать), древнеперсидские kara (войско) и karzar (поле битвы), готское harjis (войско),  литовские krikti (пасть) и karas (война); с последним словом связаны русские «кара» и «укор», а также общеславянское «кърчь» (судорога; сравните с русскими «корчиться» и «курочить»).
Кажется немного странным, что латинское bellum (война), образовавшееся из архаичной формы duellum, возводится к основе *dhel/*dhal (расцветать, пробиваться – о побегах). В древнегреческом языке есть слова «тхалиа» (цветение, праздник, веселье) и «долос» (хитрость, приманка), в албанском dal (пронзить); правда, в готском слове dails (часть) и армянском - del (лекарство) связь с понятием «война» разглядеть трудно.
Наконец, славянские «бой», «битва», включая чешское bojovat (бороться), и т.д., происходят от индоевропейского корня *bhou (гнуть, резать, бить). Забавно, что для образования понятия «война» румынский язык заимствовал из славянского слово «разбой» - razboi (произносится «рэзбой»).

5. О женщине (я не боюсь этого слова)
В сознании первобытных индоевропейских сообществ женщина воспринималась в качестве «разжигающей костер», «поддерживающей огонь» и «охраняющей очаг».
Так, от корня *eidh (зажигать) происходят индоарийское indha (разжигание), древнегреческое «айдо» (зажигаю), латинское aedes (жилище), древнеанглийское ad (костер), но древнеанглийское же ides (женщина).
Для кого-то понятие «женщина» прежде всего ассоциировалось с деторождением. В этом случае брался корень*gen (сначала «рождать», затем «знать»), откуда выводились не только латинское gens (род, народ), но и древнегреческое «гинэ-ка» (женщина), древнескандинавское kvinne (то же), древнеанглийское cwen (то же), славянское «жена», но и литовское zyne (ведьма).
В представлении третьей группы индоевропейцев женщина – это та, которая кормит грудным молоком. От корня *dhei/phei*  ("давать молоко") выводят не только авестийское paeman и балтское pienas (молоко), но и славянское «дева», а также латинское femina, румынское "femeie" и древнеанглийское foemne (все слова с значением «женщина»).
Уместно упомянуть и об индоевропейской основе *kl/*gl/*ml (слабость, мягкость), давшей путевку в жизнь древнеиндийскому glayati (устает), тохарскому А kul (слабеть) и В kuli  (женщина), ирландскому caile (деревенская девушка), латинским mollis (мягкий, слабый) и mulier (женщина; отсюда испанское mujer).
В древнеанглийском языке существовало слово buta (женщина; буквально - «купленная»). Оно уводит нас в те дремучие времена, когда бытовал ритуал покупки жены, и женщины, следовательно, были предметом торга – сравните с древнескандинавским  byta (обмен) и современным английским bought -"то, что куплено".
И в завершение темы: загадочное польское слово kobieta (женщина) восходит к корню *kob (гнуть, затем «рок», «судьба», «упрямство») и первоначально означало нечто вроде «своенравная» (та, которая кобенится).

6. Мужчина, он же – человек
Увы, это понятие не имеет ясной этимологии в индоевропейских языках. Видимо, уже на заре времен настоящие мужчины среди индоевропейцев перевелись как вид.
Общегерманское  Mann принято относить к основе *mel/*men/*man/*mer/*mor/*mar (гнуть, мять, хватать, выдаваться вперед, замирать на месте, умирать, дышать, сжигать), послужившей исходным пунктом для древнеиндийских слов marya (юноша) и marya-ka  (человечек), а также manusa (мужчина); древнегреческих «мейракион»/ «меллакс»/ «менос» (мальчик/молодой человек/жизненная сила, соответственно); готских magus  (мальчик) и manags (толпа); древневерхненемецкого menigi (толпа, народ), чешского k-men (род, племя), ирландского men (прах).
При этом в латыни корень *man практически не связан с понятием мужественности: manus (рука), mani (души, божества-покровители умерших; сопоставимо с древнеиндийским manas – «дух»), mane (утром), mano (теку).
Индоевропейская основа *ghm (первоначально «гнуть», «резать», затем   «земля», «почва», «глина») только в латыни, литовском и языках готов и древних скандинавов дала понятие «человек» (humus (почва)- homo (человек)-homines (люди), zeme (жеме - земля)- zmones (жмонес - люди) guma, gumi, соответственно). Удивительно, что эта цепочка находит типологические соответствия в мотиве происхождения человека из глины, распространенного в седой древности на Ближнем Востоке. В тохарском А с основой *ghm связано слово kom (молодой побег), нидерландском – homme (молоки рыбы; буквально – «плоть»), в современном английском - cum (семя, сперма).
Похоже на то, что латинские слова vis (сила) и vir (мужчина), литовское vyras  (мужчина), латышское virietis (то же), тохарское А wir (молодой), древнегреческое "фис" (сила), древнеиндийские vrsan (мужской), vayas (сила) и varas  (хороший)  восходят к хорошо нам известным корням *uer (гнуть, резать, крутить, гореть) и *ues (позднее значение - «кормиться»).
А как же с общеславянским словом «муж»? – спросите вы. Видимо, оно соотносится с индоевропейской основой *mog/*mug (тянуть, гореть, останавливаться). Так, в тохарском языке А находим muk (сила) и mok (старик), древнеанглийском – maga (мужчина), кельтском (бретонском) - mog  (огонь), ирландском  – much  (дым), английском – s-moke (дым), латышском - muzs (жизнь; произносится «мужс»), литовском -zmogus (человек). 
Древнегреческое «антро-пос» (человек), вероятно, связано с древнеиндийским gatram (тело), причем элемент «-пос» происходит от *peu  (бить, резать, чистить).
Славянское «человек», латышское cilveks (то же) скорее всего происходят от двух основ: первая - *kel (гнать, резать), откуда имеем славянское «челн» и балтское kelnas (паром), и вторая - *uk (мокрый, жидкий). По версии лингвистов, речь первоначально шла об усопших, плывших на корабле по реке, ведущей в царство смерти, другими словами, «о тех, души которых переправляются по воде в загробный мир». Выходит, чтобы стать человеком, мужчине надо было отдать Богу душу...

7. Бьет – значит любит
Поговорив о женщине и мужчине, мы не можем пройти мимо понятия «любовь». Первоначально оно, видимо, соотносилось с насилием, побоями, мучениями, безумством, но также с домогательствами, страстями, охотой, обдиранием (обнажением?) и финальной усталостью. Например, латинское amor (любовь) созвучно древнеиндийским ama (побои, натиск) и amate (измученный), древнегреческому «омуос» (мучающий), древнескандинавскому ama  (мучить) и даже албанскому amte (глупый). По близкой схеме (ama – побои, натиск) из древнегреческого «эроэ» (натиск, сила) проистекают «эрос» (любовь) и «эрамай» (люблю).
Корень *mel (гнуть, мять, сгибать) поспособствовал любви в балтославянских языках: латышском – mila (любовь), польском – milоsc (то же), чешском – milovat, milenec, milovnik, milenka (любить, любовник, любитель, любовница, соответственно), русском – «(по)миловать», «милость», «милочка», «милый» и т.д.
От индоевропейского *ka (страстно желать) недалеко до древнеиндийского kamah (любовь), латинских careo (нуждаюсь) и carus (любимый, любезный), английского care (заботиться) и латышского kamet (голодать). Но и здесь нам не обойтись без мучений (литовское kamuoti - «мучить») и давления (армянское kamal  - «давить».)
C корнем *labh/*lubh (гнуть, хватать, сдирать, охотиться) cвязаны древнеиндийские слова lubh (желать, домогаться), lubd-haka (охотник), русские «любовь, любить, любезный, любимый», но «ловить», «улов», «лубок» и т.д., чешские libat (целовать), libit se (нравиться), но lov (охота), lupic/loupeznik (грабитель), oloupit («ободрать», «обчистить»), литовское labas (хороший), немецкое Liebe (любовь; сравните с немецким диалектным lueppen – «резать» и просто немецким Lob – «хвала»), древнеанглийское lufu («любовь», откуда происходит cовременное английское  love).
Уф, любовь утомляет: от древнегреческих «эрос» и «эрамай» (люблю) недалеко до древнегреческого же «эроэо» (слабею).

8. И дать, и взять, или о том, как мать превратилась в древесину, дочь – в жабу, а украшение – в письмо.
 Об удивительных семантических соответствиях и переходах, закономерных и парадоксальных превращениях слов можно писать долго и нудно. Ограничимся немногими заключительными примерами.
Возьмем индоевропейскую основу *geu (гнуть, сжимать, превращать в жидкость) и среди древнеиндийского gabhasu (рука), готского gabei (богатство),  древнеанглийского giban (давать, откуда английское give и немецкое geben  – «давать»),  древнеирландского gaibim (брать), латышского zupsnis (пригорошня), литовского gabuzas (сверток) с удивлением обнаруживаем славянские «жабурнак» (по-македонски – «болото», «лягушка»), «жабак» (zabak) и «жабку» (zabka) - на разговорном чешском языке – это «лужа» и «дочка», соответственно, ну и нашу «жабу».
В романских, германских и славянских языках слово «мать» первоначально звучало практически одинаково и складывалось из согласных «м», «т» и «р». Но только в латыни производное от mater (мать) слово materia ("первородное вещество"; отсюда, в частности, английское matter - вещество, суть, дело) превратилось в испано-португальское  madera/madeira (древесина, дерево как материал).
Лингвисты утверждают, что «научное» латинское словo ius (право как свод законов, юридических норм)  преобразилось в латинское же «приземленное» uis (что-то вроде бульона), оказавшееся сродни древнепрусскому uise (мясной бульон), литовскому juse (произносится «юше» - «рыбный суп») и отечественным «юшке» и «ухе».
А вот и завершающий пример: авестийское слово a-varaeta (драгоценность), оказывается, имело своего двойника в древнеанглийском языке – wraeta (драгоценность, украшение). Оба этих слова восходят к индоевропейской основе *uer (гнуть, крутить, резать; для сравнения - древнеанглийское  wroestan  означало то же, однако авестийское varaesa – «волосы», т.е. то, что отрезается или завивается). Поскольку некоторые драгоценные украшения люди до сих пор носят на запястьях, постольку в современном английском языке живет и здравствует слово wrist (запястье). Однако некоторые драгоценные вещи, в особенности изготовленные из металлов, иногда царапали кожу (на руке, шее и т.д.). Поэтому с понятием wraeta соотнесся древнеанглийский глагол writtan (царапать), давший дорогу современному английскому write - «писать»!
Мы не знаем, как и чем украшались прически иранских ариев эпохи “Авесты». Вполне возможно – обручами или венками. Во всяком случае, нельзя исключать следующую логическую цепочку: от авестийского varaesa (волосы) приходим к литовскому raiste (круг) и английскому wreath – «венок» или «венец», с делом которого связан, как говорится,
                КОНЕЦ.