Автостопщицы

Мы сидим в луже. Я и моя подруга. И ещё двое моих я. Нас четверо. Льёт так, как будто кто-то стоит над нами и целится.

- Покатались, - говорит Зухра.

- Я же говорил, что это плохая идея, - говорю я, когда я Вурх.

- Я говорил вам, нас было больше, я бы держал, а ты...- говорю я, когда я Шорх.

- Нет. Это не обсуждается, - говорю я.

- Что делать-то будем?

Повисает молчание. Мы в Великих Луках, точнее где-то недалеко от них. Нас вчера выкинули из машины и забрали все деньги и средства связи.

Мы сидим и мокнем под ливнем. И чувствуем странное возбуждение. Мы - это те же мы, но в предлагаемых обстоятельствах. И нам это нравится.

Спустя долго.

Мы уютно обустроились в забытом кем-то доме всё там же, недалеко от Великих Лук. Нас по-прежнему четверо. И нам здорово как никогда. Никто бы не подумал, что мы с Зухрой выберем такой путь. Но мы обе устали. Устали от вынужденного, с которым встречались каждый день. А Шорх и Вурх внутри меня как-будто только рады. Может быть, давно пора было сделать перерыв. Очень странный опыт, но мы теперь думаем и чувствуем не так, как раньше. Всё стало проще. Все вопросы свелись к выживанию.

Зухра принесла обед, пока мы с Шорхом и Вурхом присматривали за домом. Вечером очередь Шорха добывать ужин. В принципе, наш уровень жизни не сильно отличается от уровня жизни наших соседей, может быть поэтому нас никто не трогает.

- Что сегодня на ужин? - спрашиваю я, когда я Шорх.

- Вам понравится, - улыбается Зухра, - Я сходила в Макдональдс. Мне даже дали денег. Я ещё не считала, правда.

- Ооо, картошечка, - облизываюсь я, когда я Вурх, - Зис из вери гуд.

Мы садимся за стол и чувствуем себя как за семейным торжеством. Нам хорошо вчетвером.

Спустя недолго.

Утром Шорх и Зухра скандалят не на жизнь, а на смерть. Шорх настаивает на том, что нужно начать воровать, потому что нам не хватает еды и денег. Зухра отказывается, говорит, что мы не разбойники. Шорх говорит, что все так делают.

Вурх заболел и не участвует в беседе. Его позицию мы и так знаем, он категорически против. Он буддист. Ему из нас всех повезло больше.

Я не хочу ничего слушать, я хочу немного тишины. Я устала. От этой жизни. Я скучаю по родным, скучаю по своей библиотеке и по прежней жизни. Мне было здорово, и я хочу обратно. Зухра обратно не хочет. Она говорит, что только здесь мы стали настоящими, что только такая жизнь избавила нас от ненавистных ежедневных проблем. Нам больше не нужно ходить на нелюбимые работы, пытаться нравиться окружающим, выстраивать отношения. Только здесь раскрылся её потенциал, она пишет пьесы. Я не могу ничего писать здесь. И времени не хватает, потому что большую его часть забирают Шорх и Вурх, и желания нет. Я хочу назад.

Спустя недолго.

Я в депрессии. Зухра на невероятном подъёме. Она и Шорх по ночам забираются в дома и выносят вещи. Она принесла себе компьютер и пишет уже третью пьесу. Я целыми днями лежу на диване, выхожу только, когда моя очередь идти за едой.

Вурх почти не появляется.

Спустя долго.

Нас с Вурхом уже почти нет. Зухра и Шорх уже обзавелись дружками. Их считают чем-то вроде лидеров банды. Они странно смотрят друг на друга, влюблённо.

Спустя недолго.

Зухра и Шорх больше не пускают нас. Меня и Вурха больше нет. Мы остались воспоминаниями. А их будущее безоблачно. Для них. Если бы меня спросили, хотела бы я что-нибудь изменить в своём прошлом? Я бы ответила, что никогда бы никуда не поехала автостопом.