Несколько вопросов известному психиатру

Вот и кончились новогодне-рождественские каникулы, и народ с трудом, преодолевая стресс, как после тяжелой болезни, возвращается к обычной жизни.
По всем каналам психологи дают рекомендации – как пережить этот удручающий период с наименьшими потерями для хрупкой психики.
Куда проще было предыдущим поколениям: повеселились в новогоднюю ночь, отоспались первого января и безо всяких переживаний возвращались к трудовым будням.
Но теперь люди  стали слишком уязвимыми, и без советов психологов  совсем теряются.
Наш друг М. Михайлов, сотрудник негламурного журнала «Экспромт», решил не отставать от коллег и поговорить со специалистом о своих проблемах, но случайно прочитал высказывание американского военного психиатра Уильяма Меннингера: «Проблемы психического здоровья касаются не трех-четырех из каждых пяти людей, но пяти из пяти».
Тогда он решил мысленно обратиться к известному психиатру Томасу Стивену Сасу.
Разговор, однако, получился более серьёзного и общего характера, чем поначалу предполагал журналист. Приводим его полностью.

Томас Стивен Сас (англ. Thomas Stephen Szasz, урождённый Тамаш Иштван Сас, венг. Sz;sz Tam;s Istv;n; 15 апреля 1920, Будапешт — 8 сентября 2012, Нью-Йорк) — американский психиатр. Почётный профессор психиатрии в отставке в Государственном университете нью-йоркского центра здравоохранения в городе Сиракьюс, штат Нью-Йорк. Пожизненный член Американской психиатрической ассоциации. Видный деятель антипсихиатрического движения, широко известный социальный критик моральных и научных основ психиатрии и использования медицины с целью социального контроля в современном обществе.

М. – Уважаемый профессор, в новогодние дни люди пытаются заглянуть в будущее, где их непременно ожидает счастье. По крайней мере, все желают его родным, близким и знакомым. Насколько достижимо это пожелание?

Т. С. – Счастье есть воображаемое состояние, которое прежде нередко приписывалось предкам; теперь же взрослые обычно приписывают его детям,
а дети – взрослым.

М. – Вы правы, это действительно «воображаемое состояние». Недаром у Козьмы Пруткова есть фраза: «Если хочешь быть счастливым – будь им!».
Но если взрослые сами «кузнецы своего счастья», то сделать счастливыми детей могут только они. Может быть, не стоит ребенку ничего запрещать? Пусть наслаждается полной свободой до поры, до времени?

Т. С. – Разрешать ребенку все – значит, относиться к нему как к взрослому; и это вернейший способ добиться того, чтобы он никогда не стал взрослым.

М. – Значит, прежде всего – дисциплина?

Т. С. – Родители учат детей дисциплине по двум различным, несомненно противоположным, соображениям: подчинить ребенка себе и сделать его самостоятельным.

М. – Как разрешить это противоречие?

Т. С. – Только самодисциплина обеспечивает послушание, и только обладающий ею человек способен быть независимым.

М. – Какой учитель способен этому научить?

Т. С. – Учитель должен обладать максимальным авторитетом и минимальной властью.

М. – Мне кажется, что авторитет – это и есть духовная власть. Проходит время, и подросток более или менее активно стремится разрушить все авторитеты. Значит ли это, что вчерашний ребенок вырос?

Т. С. – Ребенок становится взрослым, когда осознает, что отныне ему позволено не только быть правым, но и быть неправым.

М. – То есть, когда встает проблема выбора – профессии, окружения, спутника жизни – молодой человек имеет право на ошибку? Конечно, как ему не ошибаться: у него нет жизненного опыта, он не знает по-настоящему ни людей, ни себя самого. Ему еще предстоит найти себя, свое место в мире, а это так непросто. На это могут уйти годы.

Т. С. – Часто приходится слышать: «Он еще не нашел себя». Но найти себя невозможно – себя можно только создать.

М. – Для этого надо иметь уже усвоенную систему ценностей. Знать, к чему стремиться, что достойно уважения, а чего следует избегать.

Т. С. – Чтобы уважать такие ценности, как трудолюбие, компетентность и настойчивость, требуются благородство духа и обуздание зависти – достоинства, которые ценят немногие, и еще более немногие взращивают в себе.

М. – Вы думаете, такое созидание по силам каждому? Ведь надо иметь довольно высокий уровень интеллекта.

Т. С. – Ясное мышление требует мужества, а не интеллекта.

М. – «Имей мужество пользоваться своим собственным умом», – писал И. Кант. Что остается тем, у кого не хватает мужества для самостоятельного мышления?

Т. С. – У животных – съесть или быть съеденным; у людей – давать установки или получать установки.

М. – Действительно, великий философ А. Шопенгауэр  считал: «Самостоятельность суждений — привилегия немногих: остальными руководят авторитет и пример». Это относится не только к отдельным людям, но и к народам.

Т. С. – Люди мечтают наделить властью добродетельного человека, чтобы потом зависеть от него. Поскольку сделать этого они не могут, они представляют себе, что человек у власти добродетелен, и гордятся тем, что он делает их жертвами. После того, как светский спаситель – Робеспьер, Гитлер, Сталин – благополучно сходит в могилу, люди гордятся еще раз – тем, что проклинают его за то, что он предал их доверие. Затем люди повторяют весь цикл.

М. – Как горько думать, что этот цикл бесконечен. Но так ли это? И если Вы считаете, что повторение неизбежно, то в чем видите причину?

Т. С. – Люди боятся настоящего разнообразия и отвергают его. Вера в то, что имеется единственный правильный способ жить – а именно, регулировать религиозные, политические, половые и медицинские вопросы – коренная причина величайшей угрозы человеку: представителей его собственного вида, помешавшихся на предмете спасения, безопасности и здравомыслия.

М. – Это трудно понять, но вспоминаются слова великолепного Марка Твена: «Когда вспоминаешь, что все мы сумаcшедшие, странное в жизни исчезает и все становится понятным».
Тут мы подходим к вопросу по Вашей специальности: где проходит эта порой незаметная грань?

Т. С. – Если вы говорите с Богом, это молитва; а если Бог говорит с вами, это шизофрения.

М. – Но если человек обращается к Богу с просьбой, ему хочется знать, что он услышан. И в этом его утешение.

Т. С. – Богобоязненному куда проще убедить себя в том, что Бог слышит его молитвы, чем атеисту – убедиться в том, что он слышит самого себя. Для первого очищение сердца легко может перейти в пустой ритуал, для последнего – не может. Человеку легче спрятаться от Бога, чем от себя самого.

М. – Увы, от себя не уйдешь, как бы ни хотелось. Тем более, что все мы по-своему не вполне здоровы. Возможно, я ошибаюсь, но если не учитывать алкоголиков, наркоманов, игроманов и ваших постоянных пациентов, большинство людей либо неврастеники, либо психастеники, хоть об этом и не подозревают. Кстати, в чем отличие?

Т. С. – Психиатры называют человека невротиком, если из-за своих жизненных неурядиц он страдает сам, и психотиком, если он заставляет страдать других.

М. – Пожалуйста, поясните Вашу мысль.

Т. С. – Невротик пребывает в сомнении и боится людей и вещей; психотик уверен в своих убеждениях и прямо заявляет о них. Короче говоря, у невротика есть проблемы, у психотика есть решения.

М. – Значит, быть психотиком куда проще. Но заставлять страдать других – для приличного человека неприемлемо. Остается блюсти свою относительную нормальность, хоть это и нелегко.
Последний вопрос, который хотелось бы задать: если близкий человек вас предал или своим поведением причинил иной вред, следует ли все простить и забыть?
А Шопенгауэр отвечает так: «Прощать и забывать – значит бросать за окно приобретенный драгоценный опыт». Что скажете Вы?

Т. С. – Тупой ничего не прощает и не забывает; наивный прощает и забывает; умный прощает, но не забывает.

На этом закончилась наша поучительная беседа с известным психиатром…
«Когда же я, наконец, поумнею?» – грустно подумал наш друг.