Импрессиньо Глобуса изнутри. Стресс

Импрессиньо глобуса изнутри, или как управлять мыслью.
Глава пятая. Стресс. Как справиться со стрессом.
Посвящается Э. Г. Эйдемиллеру — пионеру гештальттерапии в Советском Союзе.

Краткое содержание пятой главы:
СТРЕСС — ЭТО СЛЕДСТВИЕ ВНЕШНИХ ВОЗДЕЙСТВИЙ, но только и исключительно
       ВХОДЯЩИХ В РЕЗОНАНС СО СЛАБЫМ МЕСТОМ ЛИЧНОСТИ, и поэтому
       ВЫЗЫВАЮЩИХ КРАЙНЕЕ ЭМОЦИОНАЛЬНОЕ НАПРЯЖЕНИЕ, которое
       РЕЗКО ОГРАНИЧИВАЕТ ШИРОТУ ВИДЕНИЯ СПОСОБОВ ПРЕОДОЛЕНИЯ
       (эмоциональное мышление с иллюзией безвыходности и катастрофы),что в свою очередь
        УСИЛИВАЕТ ВОЗБУЖДЕНИЕ В КОРЕ ГОЛОВНОГО МОЗГА (перевозбуждение)
        И В СЛАБОМ МЕСТЕ ТЕЛА ВКЛЮЧАЕТ ДРЕМЛЮЩИЕ БОЛЕЗНИ.

* 5.0. Предпосылки.
     Мы жили маленьком закрытом научном городке, где всё было разумно организовано. Добросердечные высокообразованные интеллигенты создавали культ ребёнка. Учёные регулярно проводили интересные уроки. Взрослые заботливо относились ко всем детям, увлекая в здоровый образ жизни и формируя структуру отношений общества будущего. Такая же бесконфликтная обстановка была и у нас в семье. Отец в моём раннем детстве часто баловал меня, а с наступлением подросткового возраста стал воспитывать мужские качества в многодневных походах в лесах, горах и сплавах по рекам. Мама всегда относилась ко мне нежно. Её материнское тепло привычно дарило душевное равновесие. Вместе с тем она легко и непринуждённо давала  дельные советы так, что самому даже задумываться не приходилось. Её мышление было напичкано очень простыми решениями существующих и ещё только появляющихся на горизонте проблем. Можно сказать, что я жил в «инкубаторе» — идеальной среде. Я был хороший сын, мной гордились родители, был успешен в школе и комсомольской организации, был хорошим другом. Мне нравились все эти роли. Я знал, что должен быть таким и был доволен этим. И все вокруг были милыми и замечательными. Мне никогда в голову не приходило, что исполнение этих ролей может обернуться презрительным отношением окружающих и даже потере смысла жизни. И вот наступил тот момент, когда благополучию закономерно пришёл конец.
Маму как системного аналитика направили в длительную командировку в Москву. Таких, как она, во всём Советском Союзе было только шесть человек. Их собирали для мозгового штурма.

Потом я узнал, что задолго до развала Союза философы и аналитики предполагали его конец. Но костенеющий «мозг страны» не мог и не хотел кардинально и эффективно решать нарастающие внутренние и внешние проблемы. Воля деградировалась демагогами. Надуманно, оторванно от реальности создавались то «новая общность — «советский народ», то «экономика должна быть экономной», то «продовольственная программа». Неэффективная экономика трещала по швам, а мы продолжали помогать всему свету, навязывая утопические идеи. Доброта хуже воровства, когда у своих детей отнимаешь последнее, чтобы понравиться соседу. Призрак коммунизма был мощной движущей силой и одновременно слабостью государства. Люди жили всё хуже и хуже. Идея счастливого общества умирала, а тут ещё Афганистан. Государство держалось на стереотипах Сталинистского страха в виде КГБ. Но тогда я об этом даже не задумывался.
 
И теперь через много лет, когда пишу об этом, думаю не о СССР, а о теле человека как о государстве, в котором тоже есть правительство, «заблудившееся в трёх со-снах», и народы этого государства (очень хорошие народы-работники — сердце, печень, поджелудочная железа, скелет и многие другие), к которым правительство относится как к рабам, как к механизмам, чрезмерно и однобоко их нагружая. Когда распался Союз, ни один народ не поднялся на его защиту. Умирать было очень больно. И теперь мне кажется, что сначала надо прислушаться к потребностям организма, позаботиться о благополучии собственных народов и государства, а окружающим дарить лишь избыток  энергии. Прежде всего стать самим собой, реализуя свои потребности и способности.
Не надо надрываться, пытаясь осчастливить других. Бесперспективно. Проверено.

В теле человека, как в государстве, заложены мощные саморегулирующие возможности. К ним надо прислушиваться и не мешать своими завихрениями.
Одна знаменитая актриса рассказывала мне, что в студенческие годы, участвуя в спектакле, старалась глубоко погружаться в образ по системе Станиславского. Но режиссер снял её с роли с такими словами: «Я выгоняю тебя с тем, чтобы ты запомнила на всю жизнь:

УМИРАТЬ НА СЦЕНЕ НЕПРОФЕССИОНАЛЬНО.

ПОДЕЛИ ЖИЗНЬ НА НАСТОЯЩУЮ И НЕНАСТОЯЩУЮ,
в настоящей — искри и искренне гори, страдай, переживай, защищайся, нападай,
в ненастоящей — лишь по-настоящему играй.
Настоящая жизнь — это
1. жизнь сама по себе как величайшая ценность,
2. здоровье, воля, любовь, любимые люди,
3. собственные устремления, удовольствия и увлечения.
Этот узкий круг и есть настоящая жизнь.

«И прожить её надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы»,
И ЧТОБЫ КАЖДЫЙ ДЕНЬ БЫЛ ПОСВЯЩЁН УВЕЛИЧЕНИЮ СЧАСТЬЯ НА ЗЕМЛЕ.
Не воровству счастья, не эфемерному счастью вообще, а созданию конкретного собственного, конкретного для ближнего, счастья, чувствуемого в данный момент. Только так жизнь становится настоящей, только так увеличивается общее счастье на Земле.
Бывают моменты, когда долг и честь выходят на первое место и становятся важнее жизни. Такое случается, но это бывает иногда.
Всё остальное — спектакль, спектакль, спектакль».

Выжигание настоящей жизни в «спектаклях» становится возможным из-за собственных неправильных оценок и поведения. По этому поводу вспоминается научно-популярный фильм, который в детстве произвёл на меня сильное впечатление. В нем африканские охотники сопровождали киногруппу к местообитанию анаконды. Они были дружны с удавом, зная его повадки, и к месту встречи всегда для него приносили пищу. И вот мы наблюдаем, как из пещеры выползает длиннющая змеюка. И ползёт, и ползёт, и конца ей не видно. Движется не по земле, а, извиваясь, по лианам. Охотники поглаживают его. И ведущий, наблюдая за ними, тоже стал его поглаживать, одновременно отвлекаясь на комментарии происходящего. Удав чувствует прикосновения нескольких охотников, но, среди них выделяя неумелые, в три секунды извивается и, набрасывая кольца, опутывает сначала руку, а потом и всё тело ведущего. И душит его. И мы весь этот ужас наблюдаем. Это произошло так ловко, быстро и цепко со стороны анаконды и так неожиданно и безрассудно со стороны жертвы, что диву даёшься, как элементарная неопытность может привести к катастрофе. Охотники спохватились и, слегка покалывая ножами, заставили анаконду расслабить кольца и спасли незадачливого неумеху.
Мне кажется, что стресс очень похож на удава. Если умеешь с ним управляться как охотник, он станет тебе учителем, а если нет, то раздавит.

* 5.1. Первый (низший) уровень адаптации личности (уровни невроза по Ф. Перлсу): искреннее заблуждение, вынужденное притворство, фальшивые отношения от водевиля до трагедии.

В те далёкие времена в закрытом научном городке за спиной заботливых родителей для меня было сформировано стабильное беспроблемное благополучие.
А я влюбился! Но моя Первая любовь предала меня. Оболгала. Почему она так поступила? Зачем?! Мне до сих пор не понятно. Моя память хранит отчётливые воспоминания её образа и то, как по-настоящему она страдает. Мне больно за неё. Мне больно самому. Я страдаю её болью. Но я вижу, как ей нравится быть страдалицей. Все ребята винят и презирают меня.  Обидно. Но их отношение не так сильно меня волнует. Такая боль в душе, что нет сил обращать внимание на мнение одноклассников. Страшно болит сердце. Оно разорвано на части. Я её не осуждаю. Она верит в свою ложь. Она отравила себя собственным ядом. Мне её жалко. Но я никогда её не прощу! Она предала мою любовь! Она разбила моё сердце! Мне так больно, что и после своей смерти я её не прощу!

А мама, мой главный советчик, уехала в длительную командировку. Не с кем разделить боль. Я затосковал. Экзамен завалил. С товарищем поругался. Пропал сон. Днём хожу сонный, потерянный, а ночью тревожность спать не даёт, как будто что-то плохое вот-вот должно случиться.

Как-то, прогуливаясь около болотца с лягушками, я нашёл очень удобное место для уединения и созерцания. На пригорке в старом изогнувшемся дереве с прогнившим стволом, как в кресле уютно устроившись, почувствовал себя, как в «домике» (есть такая детская игра: если успеешь сказать, что ты в домике, то защищён). Комфортное положение тела незаметно погрузило меня в размышления, и я сделал для себя открытие.

Сочувствие бывает разным:
высшая степень сочувствия — чувствовать ту же боль, то же счастье, что и другой;
средняя — испытывать какие-то другие свои соответствующие чувства по поводу боли сочувствуемого, жалеть его или быть радостным, наблюдая его счастье;
низшая степень сочувствия — понимание, «у меня было что-то подобное в жизни и я понимаю, что с тобой происходит, но снова испытывать с тобой это не желаю»;
безразличие, равнодушие — формальное выполнение каких-то ритуалов, которые необходимы в подобных ситуациях;
раздражение, неприятие, непонимание, «как ты достал уже нас своими страданиями»;
негативное — кто-то радуется твоим неудачам, насмехается над тобой, как мой друг, с которым я поругался.

Я сообразил, что мой отец лишь понимал меня, считая происходящее недостойным для таких переживаний.
А я тосковал. Первые дни разлуки, когда я закрывал глаза, чувствовал прикосновения матери, слышал её дыхание, ощущал её рядом с собой, видел внутренним взором, разговаривал, слышал её шаги, её голос. А когда, открывая глаза, понимал, что её нет рядом, испытывал катастрофическую пустоту. Потом я забыл её зрительный образ. Хочу мысленно увидеть и не могу. Чувствую её рядом, а представить не могу. Эта внутренняя опустошённость сжимала сердце, мозг, кишки и окончательно выбила меня из жизни. И никто, никто не мог мне помочь. Ступор. Тупость. Отстранённость от реальности. Смотрю на всё, как через заледеневшее стекло. Как я устал! Сил нет никаких.

Так, жалеючи себя, сидел в я дупле и ни с того ни с сего припомнил многократно слышанный мной красочный рассказ отца, как в детстве он, живя в деревне, перевозил сено. Тот день выдался пасмурным и незаметно украл сумерки. А ночь, потерявшая луну на другом краю света, подкралась незаметно и застала его в дороге врасплох. Непроглядная чернота, «хоть глаз выколи», тьмущая тьма, проникающая в голову абсолютной слепотой, в которой без искорки света от растерянности гаснут, глохнут, вязнут, тонут и медленно растворяются мысли. Делать нечего, закопался он в сено и уснул. Утром просыпается, а повозка стоит около дома. Лошадь сама вывезла. Отпущенные поводья освободили лошадь, уставшую от ненужных, назойливых понуканий, и она сделала всё сама. Вечером разум не знал, что делать, а утром всё решилось само собой. «Утро вечера мудренее», — всегда любил говаривать отец в заключении этой немыслимой истории.

«Вот, если б подсознание так лошадью вывезло меня из беспросветности», — вспомнив Фрейда, лениво послал я пожелание во внутренний мир и, разморившись на солнышке, незаметно забылся.

В полудрёме, одновременно находясь и в реальности, и в грёзах, увидел сон. Как будто комфортно еду с родителями на кадиллаке. Но наш путь преграждает стадо оленей, переходящих через дорогу. Самцы при этом дерутся  и наносят друг другу жестокие раны. Оленихи с интересом наблюдают за турниром. Мы вынужденно съезжаем с трассы на просёлочную дорогу и останавливаемся около деревни. Я выхожу. Мама смотрит на меня своим испытующим взглядом и произносит напутствие.
Ясным сознанием, наблюдающим со стороны за грёзами, я понимаю, что этот совет она уже мне давала года два назад, но я им не воспользовался. А совет такой:
1. Чётко словами назвать свою проблему.
2. Разделить проблему на составляющие элементы, на три как минимум.
3. Начертить таблицу, где по строкам расположить составляющие проблемы, а по графам ресурсы свои личностные, общественные, организационные и прочие.
4. В таблицу внести конкретные предложения по преодолению проблемы.
Дверь захлопнулась,  и автомобиль уехал. Я и отец остались в одиночестве. Отец был рядом, и мне не было страшно, но он был занят своими делами и мыслями. Побрёл я по деревне, которая состояла из нескольких изб в одну улицу. (Никогда в реальности в деревне я не бывал раньше и бревенчатые дома видел только на сказочных картинках). Хмурый, гнетущий утренний сумрак туманно, нудно тягуче на одной ноте создавал совершеннейшую неопределённость чувств и не позволял всё отчётливо разглядеть. Возле одинокого дома я остановился, почувствовав, что это мой родной дом. А людей-то в деревне нет. Брошенная, покинутая, забытая, никому не нужная деревня. Зашёл я в свой дом. Полный кавардак. Сильная усталость вдруг одолела меня и, сев в низкое кресло в углу избы, приснул. Сквозь сон почувствовал невероятную жуть, приближающуюся ко мне с наружной стороны стены справа. Я не видел этой опасности, но слышал и даже чувствовал через стену её крадущиеся шаги. Ужас охватил меня. Не зная, как защититься, выхватил нож и с силой стал втыкать его в стену в направлении опасности. Из раненных мною брёвен брызнула алая кровь. Увидев это, я в растерянности опешил и перестал буйствовать. Устало, в отчаянии откинувшись в кресле, заметил, что напротив меня стоит большое зеркало. В нём я увидел себя, но более старшего возраста. Мне было совершенно очевидно, что я смотрю в зеркало и это моё отражение. И оно говорит мне: «Ну, что ты наделал? Зачем так ранить себя?». Отражение вышло из зеркала реальным человеком, очень по-братски расположенным ко мне. Через секунду я перешёл в соседнюю комнату, ярко освещённую солнцем, но эта секунда заключала в себе прыжок через продолжительное время, и, переступив порог, я уже другой, повзрослевший, и даже какой-то праздник в моём доме, и я перехожу в другую комнату именно потому, что я утомился от шума и веселья. Через открытое окно замечаю, что по улице идёт старик в старинных белых одеждах. Он приветливо кивнул мне, как бы приглашая с собой, и пошёл дальше по мосткам через разлив в сторону леса. Я спрашиваю: «А это кто?». Моё отражение, пренебрежительно махнув рукой, отвечает: «А-а, мудрец, его тут все знают».

Я проснулся и обрадовался, что это невсамделишное событие, сон. Приятно потя-ну-у-лся и снова закрыл глаза, отдавшись чувствованию своей колыбели. И сразу погрузился в новый сон.

Мне привиделось, что я совсем маленький, и заснув в колыбели у себя дома, проснулся в лесу. Моя колыбель среди леса, а вокруг никого нет. Я крошечный и беззащитный, и в лесу один, брошенный, забытый, потерянный, беспомощный. Смотрю на лес через решётку колыбельки, вижу высокие деревья и осознаю, что в лесу быть одному опасно, потому что водятся змеи. Я и думаю: «Хоть бы не было змей». Только успел я об этом подумать, как появляется длиннющая чёрная змея и ползёт ко мне, проползает под моей кроватью. Я смотрю на неё сверху и провожаю взглядом: «Ух, как хорошо, что проползла мимо, хоть бы больше не было». И только успел я так подумать, как вслед за нею появились другие змеи, и всё больше и больше, и вот уже вся земля покрыта ползущими гадами, всё шевелится подо мною. «Как страшно!» Я в ужасе лежу в кроватке, боюсь даже дышать и думаю: «Хоть бы ко мне не заползли».  А их всё больше и больше, кишмя кишат и вспениваются, как волны, потому что места для них на земле не хватает. Волна подкатилась к ножке кровати, и одна змея обвилась вокруг неё и заползла ко мне. Я лежу ни жив ни мёртв. Она, раскачиваясь, как кобра, пристально разглядывала меня, шевеля своим ужасным раздвоенным языком, и наслаждалась моей беспомощностью. Потом ожогом скользнула через меня и упала в кишащие волны. «У-у-ух. Хоть бы никто больше не заполз». И только я подумал об этом, как огромная чёрная волна накрыла колыбель и шевелящаяся холодная, скользкая, нарастающе шумно шуршащая, страшно тяжёлая масса медведем навалилась и стала душить, переползая через меня, через лицо, противно пачкая его вонючей грязью,  через руки и ноги, сковывая их кандалами. Особенно больно было в груди, трещали сломанные рёбра, страшно болело сердце. Я начал задыхаться и понял, что это смерть моя пришла. Не в силах противостоять, закрыл глаза и приготовился умереть. Лежу...  Жду...  Не умираю.
Свободно вздохнул и открыл глаза. Всё тихо, спокойно. Змей нет, как и не бывало. Все проползли. Наверное, это было переселение, им не было до меня никакого дела, они решали собственные проблемы, а я оказался у них на пути. Так сложились обстоятельства. Надо было просто затаиться и переждать, а не страдать и бояться. Всё закончилось само собой. Буря миновала.

Я проснулся и обрадовался, что это сон. Оглядевшись, невдалеке увидел мухомор. Его красота мгновенно покорила меня. Я был очарован. Прежде я видел мухомор на картинке и знал, что он ядовит. Но, увидев его воочию, был поражён его грациозной девичьей красотой: изящной ножкой, кокетливым воротничком, модной широкополой шляпкой. Заглядение. С наслаждением любуясь грибом, неожиданно рядом с ним заметил ужика, который грелся на солнце. Ужей я не боялся. Мальчишки ловили их и приносили в школу пугать девчонок (только дев-чон-ки боятся ужей). Они рассказывали, что ужи питаются лягушками, сначала гипнотизируя их так, что лягушки сами лезут в пасть. «Как хорошо, что я не лягушка, а такой большой и сильный». Осознание, что я не лягушка, и сны, в которых опасности миновали сами собой, как-то приободрили меня. Появилось желание куда-нибудь пойти и что-то сделать. Но осталось маленькое неприятное чувство, что я что-то важное забыл. Стал мучительно вспоминать … и не вспомнил!  «Сделаю это обязательно, но не сейчас».

     Бодрым шагом пошёл, куда глаза глядят. На аллее увидел Амалию с её матерью Яфой. Догоняя их, услышал, как они разговаривают на фарси. Этот язык, хоть и шершаво-колючий, но удивительно приятно-певучий на слух,  в их устах звучал как заморская причудливая арабеска. Заметив меня, они очень смешно, как по команде, удивлённо изогнули брови и округлили и даже выпучили глаза и, перейдя на русский, стали справляться о здоровье. Оказалось, что я выглядел очень больным, похудевшим и осунувшимся. А я этого и не замечал, но отшутился: «Грусть-тоска меня съедает». Яфия, решив поддержать меня, сообщила, что она готовит к изданию книжку с переводом арабских сказок. И среди них есть притча о сыне халифа, который заболел неизвестной болезнью. Врачи со всего мира не могли его вылечить. И тогда позвали местного мудреца. Он стал расспрашивать молодого человека и между делом сам рассказывал о каких-то событиях, происходящих в Багдаде, называя при этом то район города, то улицы, а потом и номера домов. Во всё это время он держал руку на пульсе больного. Таким образом -  по изменению пульса -  выяснил, что юноша влюблён в девушку, адрес которой стал известен мудрецу. Причина болезни была выяснена, и проблема разрешена. Я тоже припомнил, что к нам в Дом Культуры приезжал с «психологическими опытами» знаменитый психолог Михаил Григорьевич Ярошевский и, помимо прочего, демонстрировал поиск спрятанного в зале предмета, наблюдая за пульсом человека, знающего это тайное место. Мы стали рассуждать о том, как переживания человека приводят к спазмам и болезням. Потом тетя Яфа показала мне судок, который она держала в руках. Он состоял из трёх кастрюль, одна над другой, скреплённых снимающейся ручкой. Она объяснила устройство этой системы. В нижней кастрюле подогревается суп, его тепло согревает второе блюдо в средней кастрюле, а остаточное достаётся компоту. Если не досмотреть процесс нагрева супа, и он, перегревшись, убежит, то с ним убежит и энергия, и всё содержимое наверху останется холодным. Это очень похоже на человеческие переживания. Если они адекватны, то энергия перетекает правильно и дела спорятся хорошо. А если ты где-то очень раскипятился, то на правильные дела энергии не хватит. Меня удивила такая философия, сопоставляющая кастрюльки с человеком.

В таких разговорах мы дошли до института. Яфа и Амаля несли обед Анатолию Александровичу, потому что ему было трудно найти время для перерыва. Он вёл обучающий семинар для психологов. АнатАл очень обрадовался, что я пришёл, так как ему очень нужно было продемонстрировать внутренний мир человека, а подходящего объекта исследования не было.
Я сел в кресло визуализации внутреннего мира и углубился в себя. На меня наехал колпак, в котором была маленькая щелочка для наблюдений за голографическими изображениями собственного внутреннего мира. Кресло переехало в компанию Тревожности, Любви, Сочувствия и Совести. Это означало, что моё внутреннее Я — их марионетка.

В центре внутреннего мира красовался огромный КРИСТАЛЛ восприятия внешнего мира внутренним.
Я проник внутрь.
АнатАл пояснял, что КРИСТАЛЛ отображает окружающий мир во внутреннем в соответствии с эмоциональным состоянием, мироощущением и окрашен тенью предшествующих событий. Сам по себе он может быть кристально чистым, ясным, спокойным осознанием происходящего; отстраненным свысока видением; мутным, когда человек уходит в себя; может быть радужным, когда смотришь через «розовые очки»; чёрно-белым, серым, спокойным, бурлящим и многим-многим другим.
В нём я как бы оказался в своём классе на комсомольском собрании. Обсуждался нерадивый наш товарищ. Все осуждали его. И я выступал и осуждал. Я точно не знал, в чём его проступок, но осуждал, потому что все же не могут ошибаться. Он сделал что-то очень плохое, о чём даже говорить стыдно. Осуждаемый находился в стеклянном саркофаге, так как был болен какой-то позорной и заразной болезнью и прикасаться к нему нельзя. Я выступал очень горячо, обвинял очень ярко, но, посмотрев ему в глаза, вдруг понял, что обвиняемый — это я.
Так из этого кристалла я увидел внешний мир и его отношение ко мне.

Тревожность представилась как заблудившийся человек-Заяц, бредущий по сожжённому лесу, окутанному туманом, который меняет свой цвет и форму, превращаясь то в разбойников, то в злобного медведя, а то и в мифологические чудища. Иногда туман рассеивался, но солнце затмевалось дымом пожарищ. Гнетущее путешествие по выжженной пустыне с жуткими призраками сопровождалось депрессивными мелодиями моцартовского «Реквиема», причём я слышал не ушами, музыка звучала внутри мозга, в глубине.

Любовь огромной Мадонной возвышалась надо мной. Но ребёнка в её руках не было. Она растерянно смотрела на свои пустые руки, из которых вырвали её сына ещё во младенчестве. Шубертовская Ave Maria звучала не возвышенно, а с надрывом.

Сочувствие привиделось как обиженный ребёнок, у которого взрослые отняли любимую игрушку и ещё посмеялись над ним, а оно бессильно что-либо предпринять. «Лунная соната» из кинофильма «Чапаев» сопровождала этот образ, когда Митька умер от ран, униженный перед всеми позорным наказанием.

Совесть смотрела на меня строгим отцовским взглядом (я его не видел, но чувствовал) — «что ж ты экзамен завалил, слабак?» Этот укор эмоционально окрашивался вальсом Хачатуряна из к/ф «Гранатовый браслет». Его щемящие нотки напоминали, что за мой проступок я достоин смерти. Однако, когда я умру, все будут жалеть о таком трагичном финале, и поймут, что они тоже виноваты.

Таким способом Менталитет, играя «главную скрипку», затрагивал из глубокого детства чувствительные струнки.

Моё внутреннее Я, маленькое и раздавленное такой какофонией, было совершенно потеряно. Я стояло коленопреклонённое с опущенной головой и протянутой рукой, прося или подаяния, или сочувствия, или поддержки непонятно у кого. Как раз за год до этого к нам  в город приезжала знаменитая американская психолог Вирджиния Сатир. Я, присутствуя на её показательных сеансах, видел демонстрацию телесных поз различных личностных типов. И такая поза тоже была. Я очень тогда удивился: неужели бывают такие люди-размазни?

А где же Воля? Сначала я никак не мог понять, что зелёные сопли, которые развешивал и размазывал вокруг себя Выпендрёж, и есть моя воля.

Выпендрёж плакал: «Ох, какой я бедный, брошенный, покинутый, забытый. Пожалейте меня». Его стенания были мне созвучны и надрывно вибрировали в струнках души, и на глазах навернулись слёзы. Я закрыл глаза, чтобы не заплакать, и вдруг через закрытые веки увидел вместо Выпендрёжа змею подколодную, которая гипнотизировала меня и уже была готова к броску для смертельного укуса. В ужасе я открыл глаза, но увидел Выпендрёж. Закрыл и всё повторилось. Удивительно: открываешь-закрываешь, как снимаешь-надеваешь очки, обнажающие тайные смыслы.
Как странно устроен этот мир: закрытыми глазами легче открываешь закулисье своего визави и видишь невидимое, понимаешь непонятое.

Властность сидела в позе скульптуры Мухиной «Мыслитель», но что-то в ней было от Наполеона, загнанного к Березине.

В Подсознании был повторный киносеанс моих снов, которые я воспринял не так эмоционально, как в первый раз. Теперь созерцал их со стороны, а не участвовал в них.

Но был, оказывается, ещё и третий, недосмотренный, сон, который объяснял смыслы первых двух:
я-лягушонок сижу в болоте на листе кубышки в некотором отдалении от берега, меня гипнотизирует страшнющая змея (меня притягивают, затягивают и очаровывают её изумрудные глаза, и я абсолютно безмысленно проваливаюсь и пропадаю в них),
также я смотрю на богатыря, который видит это, но не хочет мне помочь;
одновременно я вижу это со стороны богатыря, который окаменел и онемел от своих переживаний и не в силах помочь лягушонку;
и ещё через глаза змеи, которая, осознавая свою гадюшность, получает удовольствие, властвуя над большим и малым;
и вся эта картина извне — «Отчаяние — пожирание себя».

Анатолий Александрович комментировал происходящее:
«Энергетика этой типичной циклотимической личности от рождения изначально на среднем уровне. Но комплекс внешних факторов и неготовность к сопротивлению низвели энергетику до минимума.
Слабое место:
1. наличие-потеря близкого человека,
2. врожденная подверженность колебаниям настроения,
3. высокая личностная мнительность вместе с подростковой внушаемостью на фоне неудач первой любви возводят проблемную ситуацию до глобального масштаба,
4. плюс подростковая гормональная перестройка сама по себе стресс для организма,
5. усугубляет всё это отсутствие опыта преодоления неудач.

Внешние обстоятельства сошлись в точке слабого места: тоска по близкому человеку, учебные перегрузки, бессонница, отсутствие сочувствия, конфликтные отношения. Внутреннее Я не управляет ситуацией, погружено в переживания, не видит выхода из создавшейся ситуации. Разум совершенно не задействован. Левое полушарие молчит. Всем правит растерянность и жалость к себе».

Заглянули в левое полушарие, в область мудрости.
Там нас встретил Мудрец (из первого сна), похожий на старца с обложки книжки «Былины», которую мне вручили за отличное окончание начальной школы. Эту книгу я никогда не читал. Зачем мне нужны какие-то стародавние былины? Скукотища. Но книга долгие годы стояла на книжной полке, а этот старец всё время наблюдал за мной. Он обратился к внутреннему Я и сказал:

«ЖИЗНЬ ЧРЕЗВЫЧАЙНО ФИЛОСОФИЧНА
И ВСЁ НЕОБХОДИМОЕ В НЕЙ 
ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНО ГАРМОНИЧНО ВЗАИМОСВЯЗАНО
И ПАРАЛЛЕЛЬНО СИМВОЛИЧЕСКИ ПРОИЛЛЮСТРИРОВАНО,
НО НЕПОНЯТО,
И ПОЭТОМУ НЕОЖИДАННО,
ИНОГДА ВОСХИТИТЕЛЬНО ЧУДЕСНО,
НО ЧАЩЕ ТЯЖКО ПЕРЕЖИВАТЕЛЬНО.
Она направляет по дороге, которая тебе по силам. И когда ты выбираешь иной путь, жизнь сначала даёт тебе совет. Если ты его не понимаешь или не принимаешь, то она отвешивает тебе подзатыльник, потом пощёчину, затем в скулу. И чем больше ты не понимаешь, тем больше зуботычин получаешь. Мать тебе два года назад сказала: «Включи разум, хватит сопли жевать». А ты не прислушался. Вот и получил. Когда говорят родители или учителя, кажется, что они придираются, не любят, плохо относятся. На них обижаешься. А надо бы прислушаться. И только когда доведёшь себя до изнеможения и кто-то посторонний тебе в сотый раз повторит то же самое, тогда начинает доходить. Воистину, «нет пророка в своём отечестве». Посмотри на Выпендрёж, что он сделал с твоей Волей. Ты думаешь, он тебе сочувствует и помогает? Нет. Он тебя использует. И если дальше так будет продолжаться, ты превратишься в плаксу. Помни, любого плаксу жалеют только первые пятнадцать минут, а потом он всем надоедает, и его выталкивают из успешного общества. Собери свою Волю, вытащи её из помойной канавы. Тебе уже многократно говорили: «Для здорового образа жизни необходимо в течение недели обязательно четыре часа посвятить интенсивной физической нагрузке».  И что? … ».

Выпендрёж на такие слова очень обиделся и, как маленький ребёнок, горько заплакал. Внутреннему Я было очень жалко дитятю, и внутреннее Я принялось его успокаивать. С моей точки зрения теперь это выглядело смешно — опереточные страсти. Как будто я смотрю самодеятельный театр, балаган. Всё так наивно: утренник в детском саду в группе «Короткие штанишки».
 
Потом мудрец обратился к Тревожности: «Ну, что пугаешь маленького несмыслёныша?» Она начала оправдываться.
Мне было очень неприятно, что они меня считают маленьким, неразумным и ни на что не годным.

Анатолий Александрович объяснил значение третьего сна: «Внутреннее Я здесь выступает в двух ролях: беспомощного лягушонка и богатыря. Тревожность усиливается, питаемая несоответствием правилам, порядкам, нарушением привычного образа жизни. Жизнь выдвигает необходимость самостоятельности, собственной ответственности. Но мозг к этому не приучен. Такие стереотипы ему незнакомы.
Растерянностью Тревожности воспользовался Выпендрёж, и призвав мистический животный страх неизвестного в виде змеи, пытается управлять внутренним Я. Однако Подсознание постоянно делает ремарки, указывая, что страхи иллюзорные, ненастоящие. Внутреннее Я не замечает этих пояснений и по-детски погружается в переживания».

     АнатАл переместил кресло в Тревожность, и я почувствовал очень знакомое мне чувство растерянности, когда ситуация мне неподвластна.

Кресло переместилось в область Выпендрёжа. И мне вдруг вспомнилось моё детское состояние, когда я искренне плачу, обиженный родителями, не поддающимся моим манипулятивным требованиям. Я одновременно и плачу, и наблюдаю за их реакцией, размышляя, стоит ли продолжать концерт или это безнадёжное занятие. Мои рыдания искренние и очень страдательные, навзрыд. Но одновременно я ими управляю, добиваясь желаемого.

В этот момент Выпендрёж очень тихо на ухо стал напоминать мне, как давно-давно в детстве альянс внутреннего Я с Выпендрёжем очень хорошо умел управлять внешней ситуацией и часто добивался успеха.
Не успел Выпендрёж договорить до конца, а

кресло уже переместилось в декорацию страха (змею), и я очутился внутри театрального персонажа (бутафорского механизма), который снаружи очень страшный, но управлять им изнутри очень забавно. Всем по-настоящему страшно вокруг, а ты знаешь, что всех дуришь. И вообще, это ведь не ты, а страшилка, и никто не догадывается, что это ты всех пугаешь. Приятно дурачить всех и не нести за это никакой ответственности. Получая удовольствие от управления змеем, я приблизился к внутреннему Я и стал шутки ради пугать его. И, о ужас, я увидел ужас в расширившихся и остекленевших глазах своего остолбеневшего, вмиг парализованного страхом внутреннего Я. Мне самому стало жутко. Я почувствовал, как испугав себя, страх входит внутрь меня, сковывает моё тело, прерывает дыхание, перебивает замиранием сердечный ритм и гулко стучит в голове, сжимает мёртвой хваткой все внутренности. Какой же я негодяй, так всего себя напугал.

В конечном счёте, каждый боится только то, чего он сам боится (Я боюсь то, чего боится внутреннее Я), а реальный объект страха тут ни при чём. В Подсознании у Тревожности целый набор бутафорских страшилок, выбирай любую и сообщай: «Хоть бы не …», «только бы не …» (см. второй сон), а я уж тебя напугаю.

Кресло возвратилось в своё марионеточное положение, и я снова почувствовал детскую растерянность и зависимость от обстоятельств.

* 5.2. Второй уровень адаптации личности: мнимые страхи реальных отношений сильнее осознания фальши и понимания необходимости изменений.

Я снова очутился в КРИСТАЛЛЕ восприятия внешнего мира внутренним. Это был кукольный театр. В фойе развешаны кривые зеркала, где я выгляжу то смешным, то уродливым, то ужасающим. Эти зеркала прозрачные,  и я вижу, что на меня смотрят окружающие люди, и  некоторые смеются надо мной, а некоторые негодуют.
А я сам — Петрушка. Внутри меня что-то управляет моими руками, мимикой, кто-то говорит за меня слова.
Я — не я. Я — лишь без собственного смысла жизни оболочка для роли, роли, которую требует от меня общество, ситуация, человек, с которым я общаюсь, роли, которую кто-то мнит внутри меня. Я фальшивый, ненастоящий. И всё вокруг притворное, неискреннее, ненастоящее, кривое.
Так теперь, казалось мне, строятся отношения внешнего мира со мной.

Кресло воспарило над пространством внутреннего мира, и я оттуда увидел все персонажи и декорации, готовые для участия в спектакле, все механизмы, задействованные в работе, и зрителей, и режиссерское место.
Все артисты смотрели на меня, ожидая решения, которое я должен принять. Каждый из артистов был индивидуальностью, со своим гонором и строптивостью, со своей энергетикой. Но главным должен стать я …

Очень интересно наблюдать свои мысли со стороны. Я понял, что
 
ВНУТРЕННЕЕ Я ЖИВЁТ СРЕДИ МЫСЛЕЙ-ВИДЕНИЙ-ЧУВСТВ. ОНО ПОГРУЖЕНО В НИХ.
ДЛЯ НЕГО ЭТОТ СПЕКТАКЛЬ — РЕАЛЬНОСТЬ БОЛЕЕ ЧУВСТВЕННАЯ и БОЛЕЕ ЯРКАЯ, ЧЕМ ВНЕШНИЙ МИР.
 
Но я посмотрел на это и со стороны … 
Что-то я запутался. Что такое Я? Как Я отличается от внутреннего Я?
Наверное, Я — это тело. Но словосочетание «моя рука», «мои мысли», «мои желания», «мне сделали операцию на руке» отделяют Я от тела: Я это Я, а рука принадлежит Я, Я — это не рука. Что-то я совсем запутался. Надо упростить.
Есть такие словосочетания — «мне ампутировали палец — отрезали частичку меня», «я — толстый»,
а ещё Я носит половую и социальную нагрузку: «я — мальчик», «я — молодец», «я — девочка», «я — красавица». Значит Я — это, безусловно, тело, значимо сориентированное в обществе.
Мозг — это тело, мысли — продукт мозга, внутреннее Я — тоже продукт мозга. И мысли — это продолжение тела, а тело — продолжение мысли.
Тогда решу так: Я — это тело и всё, что в нём находится. Нет. Содержимое мочевого пузыря и кишечника — это всё-таки не Я. Фу-у, чуть не вляпался в самое … , хоть и своё, но всё равно, не хотелось бы.
Пусть будет по-другому:
Я бывает большим — «гранд-Я», которое является телом и всем, что телу принадлежит и являет себя в обществе субъектом.
Внутри гранд-Я располагается Внутренний мир: администрация (советники) и директор (внутреннее Я); и производственные цеха, лаборатории, транспортный отдел (внутренние органы). Хорошо, так получается более складно.

Только гранд-Я через внутреннее Я, в согласии с Мудростью и Волей, сможет взять Власть в свои руки, сначала разделив для понимания внешнее и внутреннее, важное и второстепенное, соотнеся собственные возможности с внешними обстоятельствами, и только потом сможет достичь гармонии Любви и Разума во внутреннем и внешнем мире.

Пока я создавал эти логические построения, все мысли и их источники — Советники проявлялись в голографических изображениях на сцене и в виде схем, которые я же и наблюдал, только не в голове, а снаружи. Очень удобно видеть на объёмном широком экране, ничего не путается, не теряется и всё можно подправить. Передо мной находились не только участники спектакля, но одновременно рядом с каждым из них иллюстрации нескольких вариантов возможного поведения и развития событий в целом.

Только Я могу добыть себе свободу.
Я ощутил свою ответственность за себя как за целого человека и за каждую клеточку в отдельности. Я понял, что если я ничего не сделаю, то вся моя жизнь пойдёт под откос. Я и только я могу что-то предпринять. Никто мне не поможет. Ни отец, ни мать, никто. Я должен действовать сегодня же. Меня обуяли смешанные чувства: с одной стороны — гордость за свою важность, а с другой — растерянность, что же собственно надо делать.

Вдруг я сверху замечаю, что за спиной Выпендрёжа и Властности находится тюремная клетка и в ней образ моей матери и Воля. О! Выпендрёж и Властность создали альянс, поработили мою Волю, упрятали в застенки дорогой для меня образ, источник силы, и таким образом манипулируют мной. Поэтому я не могу вспомнить образ мамы, поэтому сопли.
Они увидели, что я увидел их проделки, и сразу изменились, извиваясь змеями и ускользая от ответственности, стали извиняться, оправдываться: «Мы хотели помочь, старались уменьшить твои страдания». Так вот откуда змеи, властвующие надо мной, вот откуда тот надменный взгляд, отсюда лягушонок. Теперь я понимаю, что альянс Выпендрёжа и Властности — это обязательно интриги, обман, насилие, угрозы, давление на жалость, на совесть, на любовь, на сочувствие. Да, я же читал уже об этом в книге Дейла Карнеги «Как оказывать влияние ...» и в книге Эрика Берна «Игры, в которые ...». Я всё это знал, но думал, что меня это не касается, это про других.

Я начальник над своим внутренним миром! Поэтому вызываю на суд Выпендрёж и Властность. Они изменники и предатели и достойны смерти. Дайте мне топор, сейчас я с ними расправлюсь, как Пётр со стрельцами.
Совесть в суде всё время поддакивала мне, она мой союзник, вытаскивает из-под своего кресла ящик с надписью «муки совести». Там топор и всякие другие механизмы для издевательств. Подаёт мне весь набор. Я выхватываю топор, но замечаю на себе лукавый взгляд другого альянса — Любви-Сочувствия-Тревожности-Совести, и понимаю: «Они мной манипулируют, хотят моими же руками уничтожить соперников и в их отсутствие мною управлять. Да, они все тут против меня. Устраивают свои делишки моими руками. Я думал, что всё по-честному, по правде. А они … все интриганы, и все против меня».

* 5.3. Третий уровень адаптации личности: тупик, отсутствие опоры в себе, бесконечные безвыходные тупики в лабиринте собственных метаний.

Я оказался в КРИСТАЛЛЕ восприятия внешнего мира внутренним.
Я в лабиринте. Куда ни ткнёшься, везде тупик. Слышу за стеной живую жизнь. Стенка у лабиринта тонкая. У меня есть молот, я могу расколотить стену. А дальше что?!
Не хочу ничего менять. Боюсь осуждения и новых настоящих отношений. Боюсь, что меня будут ругать или смеяться надо мной. Устал от страхов, ничего не хочу, свернусь в тупике калачиком, чтоб ничего не видеть, не слышать. Пусть всё будет, как будет. Не трогайте меня.
Такая иллюзия отношения окружающего мира властвовала во мне.

Тут случилось землетрясение. Крыша поехала, стропы, поддерживающие моё кресло, стали рваться. Я выскользнул из кресла и повис на одном волоске, на последней моей надежде на спасение — Мудрости. Протягиваю руку к ней, она тянется ко мне. Её рука то прикасается, то ускользает. И я понимаю, что Мудрость играет со мной. И я подумал: «И ты, брат, с ними?», но скованные от ужаса губы произнесли: «И ты, Брут?!». Все предатели. Как жить дальше? Захотелось уйти, убежать. Но куда денешься с «подводной лодки»? Из тела не выпрыгнешь. Я распадаюсь, я перестаю существовать. И так, зависнув на волоске, я замечаю, что все с огромным интересом наблюдают за мной. Им меня не жалко! Им интересно! Ну это вообще ни в какие ворота не лезет, ни в какие сценарии не помещается. Им, видите ли, интересно. Вот дают! Это, наверное, опять спектакль? Нет, это розыгрыш.
Мудрость пронзает взглядом и телепатирует: «Это — испытание, глупый».
Я снова протягиваю руку, жду помощи. Мудрость отворачивается — «Научись думать сам, перестань быть чьей-либо марионеткой». Я мысленно отвечаю: «Но ведь разум нельзя отключать, надо всегда стараться поступать разумно, мудро». Слышу в ответ: «Иногда разум надо отключать. Например, когда любишь — без расчёта; когда делаешь добро — без задней мысли; даже когда понимаешь, что тебя обманывают, но ты просто делаешь добро обманывающим тебя, ты искренен в своих поступках; или когда отдаёшься чувствованию природы. Но если ты сейчас понимаешь, что тобой манипулируют, тебя используют, сними лапшу с ушей, протри глаза, заплывшие елеем, и включи разум. Помни, друзей просто так не бывает». Такую информацию передала мне Мудрость, презрительно отвернувшись от меня и окончательно оставив меня наедине с собой. Одиночество отчаянным страхом упало внутрь тела. Я почувствовал острую боль в груди и спазмы в животе.

Кресло провалилось в бездну тела, и я увидел страдающее, спазмированное Сердце и ссаднённый Желудок.
Сердце трепыхалось, раненное скорбью. Оно ушло в себя и не заметило моего появления рядом. Иногда, поглядывая в окружающий мир, оно печально произносило: «Странные эти люди. Не знают Радости. Вечно куда-то торопятся, всегда чем-то недовольны, озабочены и не понимают, что они счастливы, занимаясь своими повседневными делами, пока не прикоснулись к сердечной всепоглощающей боли».
Желудок сразу признал меня, встретив нестерпимой тошнотой и кислой отрыжкой. Он язвительно сверлил меня взглядом, вызывая муторное отвращение ко всему и к себе.

Я упал внутрь боли. Я ушёл в боль. Нет никаких смыслов, нет никакой цели, только всепожирающая боль. Из боли я смотрел на присутствующих, и редко кто из них по-настоящему сочувствовал мне. В них сидело недовольство: «Как ты достал нас своими страданиями, а мы ещё должны уважительно выказывать тебе сочувствие». Я был с болью наедине, хотя меня окружали многие. Смотрел вокруг замутнёнными болью глазами и всё время задавал себе вопрос: «Откуда такая боль? Почему? За что? Никогда никому не причинил зла, не нагрубил. За что?» И Сама Боль мне ответила вопросом:
«Ни почему, и ни за что, а ДЛЯ ЧЕГО Я ТЕБЕ СЕЙЧАС НУЖНА?».
Странный вопрос: «Для чего? … нужна? … и именно сейчас?»
Наверное, для того, чтобы я что-то понял?
Понял, что страдание возникло не само по себе, а это я сам включил боль.
Если мне нравится страдать, то боль нужна для удовлетворения понравившегося страдания.
Если не нравится страдать, то чтобы нашёл способ преодоления и избавления.
Я решил покончить с этим. Не буду больше говорить: «Я страдаю. Мне больно».
Возьму ответственность на себя:
«Я сам и Отец и блудный сын, и разумный сын, и грязь, и пройденный путь,
я сам верблюд и игольное ушко, я сам необходимость верблюдом пролезть через игольное ушко,
я сам художник, кисть и краски,
я сам композитор, исполнитель и звук,
я сам автор страдания, страдающий и само страдание тоже я,
Я САМ ВЫЗЫВАЮ СПАЗМЫ, Я САМ ВКЛЮЧАЮ БОЛЬ».
Как только я, субъективизируя высказывания, произнёс эти магические слова, кресло вынесло меня из глубин боли в круг Советников.

Ловко извернувшись, я впрыгнул в кресло. Я почувствовал себя гладиатором. Моя жизнь только в моих руках, а зрители, наблюдая за мной, получат эмоциональное удовлетворение при любом развитии событий. Зверинец какой-то. Сижу снова в кресле. Смотрю на всех сверху. Чувствую, что если я спущусь, они сожрут меня. Снова втянут в грязные свои интриги. Меня даже затошнило. Я почувствовал, что я в липком, противном, вонючем болоте, которое меня засасывает, и нет соломинки, за которую можно было бы ухватиться.

Теперь я понимаю предателей: без воли, без принципов, боящихся и тех, и этих — всех, с животным страхом, помутившим сознание, лишённых всяких целей, кроме одной —  «спасение собственной шкуры — оболочки для страха», самих превратившихся в скользких изворотливых существ.

 Так … , это мысль! Обратить внимание на волю, принципы, страх.
1. Воля !!! Но моя Воля — сопли. Что делать? Как воспитывать и как закалять?
2. Что такое принципы? Это то, для чего нужна воля. Это чёткие правила для себя самого, для сохранения своей самости, отличающие тебя от других, делающие тебя самим собой, а не чьим-то придатком. Правила, возведённые в ранг закона, их нельзя нарушать.
3. Надо понять мои цели в жизни и выработать правила. Какие они? Кто я?
 О! Становится уже интересно.
4. Страх. Я же всех их боюсь. Как ими управлять? Я же не умею.

Страх опять приготовился холодком маленькой смерти ёкнуть в сердце.

* 5.4. Четвёртый уровень адаптации личности: имплозия, внутренняя готовность к изменению и отвращение к самому себе из-за страха нового, реального. Понимание, что сам себя ограничил, обделил. Недостаток уверенности, решимости, отчаяние.

Я снова в КРИСТАЛЛЕ восприятия окружающего мира внутренним миром.
Я в общественном бесстыжем сортире, где ни одной перегородки, всё на виду. Никто никого не стесняется. Все заняты делом, справляют свою нужду. Здесь все равны не только в поведении, а и в потребностях. Все равны внутренне. Здесь никто не борется за власть, признание и обожание, никто не хочет выглядеть лучше и не произносит речей. Все естественны. Каждый движим единой для всех идеей — освободиться от всего лишнего и ненужного в себе. Всем друг на друга наплевать. Никто никому не может помочь. Каждый сам за себя и сам в себе. Дорожная маета. Запах общественного туалета, шум постоянно сливающихся бачков и ещё других специфических звуков. Хожу из угла в угол, от одного очка до другого. Это и есть моё жизненное пространство. На задний двор окружающего мира выходит только маленькое подвальное оконце. Через него хорошо видишь всю бутафорность социальной иерархии и отношений, как человек,  только что пребывавший в своём естестве, выйдя наружу, пытается спрятаться в иллюзии важности, напяливая на себя одежды, автомобили, яхты и замки.
А я сижу в сортире и не могу выйти, потому что в реальном мире могу обкакаться и опозориться, а в туалете этого не произойдёт и я чувствую себя здесь уверенно. Я боюсь быть настоящим в настоящем мире, всё ещё находясь в плену своих ролей. Мне и в сортире быть тошно, и реальности боюсь. Я себя ненавижу! Я, наверное, уже умер как человек, превратившись в какашку — рабыню кишечника, которая только и может вспоминать о своём прекрасном вкусном, красивом, праздничном прошлом и сожалеть о нынешнем тёмном, вонючем, безвольном состоянии. Надо бы освободиться, очиститься. Но моя нерешительность не даёт. Нужен импульс, воля, а их нет.
Так теперь проявилось моё чувствование себя во взаимоотношениях с окружающим миром.

И тут из архивов Подсознания выпрыгнуло воспоминание далёкого детства:
Я маленький. Отец заставляет меня что-то сделать. Я никогда такого не делал, а он меня заставляет. Я сначала в недоумении, а потом в отчаянии. А он рассказывает притчу о двух лягушках, которые попали в крынку со сметаной и барахтаются там. Опоры нет, и они не могут выбраться. Одна отчаялась, перестала барахтаться и утонула. Другой отчаяние придало силы, и она стала отчаянно дрыгать ногами и взбила масло, опёрлась о него и выпрыгнула. 
Я не понимаю аллегории, нюнюсь, говорю, что я не хочу, не могу, не умею. А он мне: «Хочу», «не хочу» — нет, есть «надо». Иди и сделай, ты должен это совершить». Я пошёл и сделал, и сам удивился, что получилось.
Как же всё-таки ими управлять?
Вдруг я догадался, что моя ситуация внутреннего мира очень похожа на разрозненность княжеств Древней Руси, на демагогию бояр периода безвластия.
О, эврика! Я же умею выключать чувство голода и мысль о голоде. Это же и сюда подходит.
Если меня не будут слушаться мысли, я их выключу (см. глава четвёртая "Похудеть при ожирении", работа с чувством голода). Тогда уж они меня узнают …
Но прежде надо бы гармонично соединить принципы дипломатии, демократии и диктатуры, чтобы управляться во внутреннем и внешнем мире.

Попробую устроить ТЕАТР ОДНОГО ЗРИТЕЛЯ.
При входе в театр и далее по коридору последовательно развешу лозунги:
«Окружающий мир живёт своей жизнью и зачастую не замечает меня. Это нормально»,
«Откажись от мании величия, что окружающий мир и люди должны соответствовать твоим представлениям»,
«Не стой у трамвая на путях»,
«Позволь трамваю окружающего мира двигаться по своим рельсам, а если повезёт, вскочи на подножку»,
«Весь мир — шекспировский театр, а мы в нём — актёры»,
«Умирать на сцене непрофессионально, надо хорошо играть»,
«Взваливай на себя ношу по силам»,
«Всему можешь научиться только сам, иди и делай».

Спускаюсь на «землю». Удобно устраиваюсь в зале. Наблюдаю, как на сцене Советники спорят, борются за власть, создают альянсы, рождают интриги. Я смотрю на это со стороны.
Восхожу на сцену. Усаживаюсь в императорское кресло, неуверенно примеряю его под себя. Спрашиваю у Советников. Они одновременно наперебой начинают высказываться. Величественным жестом останавливаю галдёж.

Даю слово Любви. Она в образе несчастной мадонны.
Любовь: «Мне очень больно. Близкие и любимые люди не понимают меня, не сочувствуют, бросили меня».
Слушая это, я проник внутрь образа Любви и увидел, что она, как матрёшка, содержит в себе несколько составляющих:
1. Отец. Мы в походе. Он правильно всё организовал: путь, отношения, быт. Уверенность. Мужские отношения, взаимопомощь, поддержка. Мы вместе идём против ветра. В лицо дождь и клочья тумана. Нам тяжело, но мы едины и мы побеждаем. Мне нравится побеждать.
Проникаю внутрь —
2. Я детсадовского возраста вечером капризничаю и требую что-то совсем несусветное. Обидевшись на всех, отказался ужинать (пусть они увидят мою важность). Ночью же проснулся от жуткого голода. Все уже спали. Я подошёл к постели мамы и разбудил её. Она обняла меня, приготовила поесть и с любовью наблюдала за мной во время еды.
Проникаю глубже —
3. Я в возрасте начальной школы с матерью в чужом городе. Она подвернула ногу. Я веду себя по-мужски — бегаю за билетами, едой, в аптеку, организую правильную деятельность. Я чувствую свою важность в защите и помощи близкому человеку.
Проникаю внутрь —
4. Я  совсем крохотный на руках у отца. Я кроха, а он великан, но выполняет все мои прихоти. Он смеётся. Он счастлив нашим единством. Мы вместе. Я спокоен и уверен. Мы вместе.
Проникаю ещё глубже —
5. Я совсем маленький. Просыпаюсь после дневного сна. Слышу в соседней комнате голос матери. Не тороплюсь привлекать к себе внимание. Поднимаю руку и, разглядывая её, с удивлением понимаю, что она мне полностью подчиняется. Мне нравится двигать пальцами, кистью, всей рукой и наблюдать за этим. Сквозь растопыренные пальцы вижу восхищенные, наполненные любовью глаза мамы. Мне тепло и уютно попасть в её ласковые руки.
Этот самый глубинный образ призрачен и окрашен чувством сомнения: то ли это мне приснилось когда-то очень давно и запомнилось, а может быть, и было на самом деле и теперь уже не разобрать.

Рядом с мадонной в области Любви сидел фантом друга. Раньше мне казалось, что друг должен располагаться в левом полушарии, в Понимании. Но оказалось, понимания недостаточно, необходимо сочувствие, поддержка. Наверное, поэтому к одноклассникам, которые поверили обвинениям против меня, я относился спокойно, а друга счёл изменником. Друг ДОЛЖЕН верить, поддерживать, понимать, прощать. Друг ДОЛЖЕН думать, как я. А иначе он хуже, чем враг.

Рядом с мадонной нарождалась новая доминанта, которая тоже уже была матрёшкой.
В ней увидел очень привлекательную девушку. Я не очень хорошо рассмотрел её черты, поторопился, но ухватил главное — она как судьба ждёт меня. Когда я увидел её, гнёт спал, тюремная стена, преграждающая дальний путь, закрывающая свободную перспективу, рухнула. Я почувствовал радость предстоящей встречи, уверенность в себе.

Двуликим Янусом на оборотной  стороне новой доминанты понуро сидела моя кровоточащая рана — Первая любовь. Она была похожа на отломившуюся под тяжестью не созревших плодов и теперь засыхающую, никчёмную ветвь, мешающуюся, как бельмо в глазу. Наверное, теперь все реальные представительницы женского пола, хоть сколько-нибудь похожие на неё, будут нести на себе в этой схожести чёрную ядовитую метку. И может быть, я когда-нибудь скажу ей: «Спасибо за науку», — но не сейчас.

Матрёшка не простое механическое соединение. Всякая мысль, всякое чувство, всякий поступок основой своей имеют слепки предыдущего опыта.
К а ж д а я   и з  м а т р ё ш е к   ч у в с т в у е т   с а м а   с е б я,   ч у в с т в у е т   с в о и   с о с т а в л я ю щ и е   в   с е б е   и   с е б я   ч а с т ь ю   ц е л о г о,   
у м е е т   с л ы ш а т ь   в н у т р е н н ю ю   р е ч ь,   п о н и м а т ь   
г л у б и н н ы е   п о т р е б н о с т и,   р а з г о в а р и в а т ь     и   
д о г о в а р и в а т ь с я   в н у т р и   с е б я   и   д а ж е   п е р е л и в а т ь 
э н е р г и ю   и з     о д н о й   ч а с т и    в   д р у г у ю.

Вот бы мне в себе так научиться управляться.

Вдруг я догадываюсь, что я был уже в матрёшке — в утробе матери. Я даже отчётливо представил себя: то спящим, то просыпающимся от желания поесть или из-за неудобства позы, или от резкого звука за стенкой. А в ответ на свои потягивания, шевеления и кувыркания получающий нежный, успокаивающий, обволакивающий поток любви и беззвучный разговор со мной, который я очень хорошо понимаю в бессловесном мире;
а ещё прикосновения и поглаживания;
а ещё звучные громкие, вибрирующие эхом, как в храме наверху, слова, обращённые ко мне;
или приглушенные разговоры за стенкой, и с удовольствием чувствую — обо мне. Думают, заботятся, переживают.
Я ещё ни с кем не знаком, а они ждут, и всё обо мне да обо мне.

Я уже был матрёшкой, но только самой маленькой.
Теперь надо, сохранив индивидуальность каждой составляющей, объединить в себе всё в единое целое.

И тут во мне произошло озарение, высветилась связь времён и поколений. Мои предки, чьей частичкой, ветвью, метеором пролетаю сейчас, тысячи лет заботливо сплетали цепочку, звено за звеном, преодолевали неимоверные тяготы, чтобы я явился, явился новым звеном, продолжил, не разорвал, не стал предателем великой взаимосвязи, продолжил нить времён для кого-то в далёком будущем.
Из-за ерунды могло всё прерваться. Ну, какой же я дурачина дурацкий.

Выскочив из Любви наружу — во внутренний мир, я соображаю, что мои реальные
СТРАДАНИЯ — ЭТО всего лишь
ДИССОНАНС МЕЖДУ ФАНТОМАМИ
ЛЮБВИ-ПРИЗНАНИЯ и ОДИНОЧЕСТВОМ В ПРОБЛЕМАХ;
а в конечном счёте это только электромагнитные напряжения.
Странно, если бы не было во мне Любви, не было бы и напряжений диссонанса, и одиночество в проблемах было бы естественным состоянием без всяких страданий — обычная чёрно-серая жизнь.
Всё-таки хорошо, что во мне есть Любовь, пусть даже со страданиями. Думаю, что, если бы, находясь в утробе матери в счастливой невесомости, в полном комфорте, перед началом родов меня спросили: «Будешь рождаться или нет? Там ждут страдания», я бы решил родиться.
Так же и теперь мне надо решительно родиться из куклы в Человека.

 Вся матрёшка воссияла моим озарением, пока Любовь произносила фразу:
«Мне очень больно. Близкие и любимые люди не понимают меня, не сочувствуют, бросили меня», —
и поэтому сказанное не показалось мне безнадёжным.

К разговору сразу подключился Выпендрёж. Он, как клоун, непоседлив, во всё хочет вставиться, везде запечатлеться. Перед лицом держит веер, как в маскераде. В веере спрятано множество масок. Клоун ловко манипулирует многоличьем. И не разберёшь, сейчас истинное или из многоличья. Извиваясь Лаской, нежно прижимается к Любви и вкрадчивым голосом: «Нас с тобой оболгали и обвинили совершенно несправедливо. Как я тебя понимаю. Ужасно быть отвергнутым после того, как всего себя отдал окружающим».

Совесть целится в Ласку детским пистолетом, стреляет маленькой пулькой: «Ты бы лучше сейчас помолчала. Половина проблем из-за тебя». Ласка соскакивает на пол. Пытаясь сохранить красивую мину, улыбается, но получается оскал, показывает зубы. И, уходя восвояси, зализывая раненое место, бормочет: «Красивую шубку попортил».

Тревожность (тоже не простая штучка, ещё та матрёнища) возражает: «Ласка права. Молодой хозяин к нам не прислушивается. Всё принимает близко к сердцу, а это чревато последствиями для всех нас. Необходимо подключать разум —  бездельников из аналитического отдела; всё предвидеть, просчитать, спланировать, обсудить, взвесить, сформировать планы поведения, выдвинуть приоритеты и только потом принимать решения. Как говорится, семь раз отмерь. А он всегда с бухты-барахты режет по живому. Надо ему объяснить, что он как глава государства ответственен не только за то, чтобы красиво выглядеть во внешнем мире, но прежде всего заботиться о внутреннем. Одним словом, надо заставить его вести здоровый образ жизни».

Сочувствие (сочувственно):
— Но как это сделать?

Выпендрёж (вкрадчиво) :
— Наша Мудрость знает только кое-что и то так-сяк, ничего не умеет, сама ни на что не способна, вечно ссылается на какие-то авторитеты, родителей, учителей. Она ещё очень молода, ей ещё расти и набираться мудрости. Ей недостаточно воли и самостоятельности. Мы должны взять на себя её функции. Давайте сформируем уважаемый (нами) Совет, создадим список полезных (нам) целей, красиво оформим и достойно представим нашему императору. Пусть сам (как бы) выбирает.

Совесть Выпендрёжу:
— Опять за своё! Как ты уже надоел.

Выпендрёж:
— Все ваши умные мысли гроша ломанного не стоят, если за этим не стоит самое главное: умение показать себя, представить идею в выгодном свете, обольстить, обаять, быть созвучным чаяниям слушающего, понравиться, пропихнуться через негатив, отрицание и конкуренцию. Вспомните многих великих умников, сожжённых, замученных, забытых на сотни лет, да, просто не замеченных. И всё только потому, что идея была голая. Они не смогли одеть её в приятную, красивую, желанную, притягательную одежду.
Предлагаю себя на место опекуна Внутреннего Я и Председателя правительства. Признайте, что вы без меня — ничто.

Альянс Подсознания и Понимания мира
(выступают всегда сиамскими близнецами, очень похожими внешне, связанными глубинными связями, но часто то ругающимися и кусающимися, то поддерживающими друг друга в вере, мистике и доказательной базе):
- Что бы кто ни говорил, а во внутреннем мире мы самые главные. Вы все смотрите на внешний мир нашими глазами. Одно и то же вы воспримите или позитивно, или негативно, как нам заблагорассудится.
Белое может быть   чистым и светлым,   надеждой на изменения, а может быть саваном;
чёрное — желанной ночью,пашней, готовой к севу, и  трауром;
улыбка —                радостью,                добрым отношением,           насмешкой, интригой;
Мы всегда правим балом, хоть вы этого и не замечаете.
Впечатление — вот главное в жизни.

Властность (властно):
 — Жизнь — это эффективно налаженные и функционирующие взаимосвязи в единой технологической цепочке. Разрыв этих связей — смерть. Вы все знаете, что наш молодой хозяин доведён до отчаяния и несколько раз уже употребил слово «смерть». Это должно нас насторожить. Необходимо взять управление в свои руки. Вы должны поставить меня над собой, чтобы я создал и наладил правильное взаимодействие всех систем. Обещаю вам, что буду прислушиваться к вашему мнению и создам коалицию с каждым из вас:
с Любовью и Сочувствием — «мягкая сила»,
с Выпендрёжем — «красивые провокации, заманчивые интриги»,
с Тревожностью — «страх — самый лёгкий способ сформировать рабское поклонение»,
с Совестью — «корпоративность»,
с Мудростью — «выгодное сотрудничество».
Вам всем необходима моя диктатура. С вашими «охами», «ахами», обидами, восторгами, слюнями и слёзами ничего не создашь, никуда не уедешь. Только чёткая иерархия власти, только безусловное подчинение, только действия в моей единой команде спасут нас всех.

Мудрость молчит (выдерживает паузу).

Внутреннее Я чувственно включено. Не замечает, как само марионеточно дёргается по поводу каждого высказывания.

Я наблюдаю за всем как зритель. Я слышу их диалоги как собственные мысли. Я отчасти соглашаюсь с каждой мыслью, беру для себя нужную информацию. Но также Я понимаю, что это лишь форма борьбы за власть. Я негодую. Я как Цезарь устал от склок и интриг внутри демократических процедур.
«Провозглашаю себя Диктатором!
Назначаю наместником во внутреннем мире Внутреннее Я.
По мере возникновения проблем для их решения «желательной персоной» буду назначать того, кто наилучшим образом способен на это».
Грозно обращаюсь к Собранию: «Почему вы все так ополчились на меня?»

Мудрость:
 — Ты же сам нас просил. Вспомни свои ненароком брошенные слова: «Вот, если б подсознание так лошадью вывезло меня из беспросветности».
Оппа, я так и сел: «Оказывается, это всё я замутил?!» 
Но сел я на императорский трон,
сел не театрально, а по-настоящему,
испытав при этом радость прекращения смуты, предвкушая многие полезные перемены в себе.

Чеховская пауза.
Спектакль окончен.

* 5.5. Пятый (высший) уровень адаптации: эксплозия.

Я воспринимаю себя целостным человеком, ответственным за себя, за своё здоровье, за свои поступки, управляю собой, вижу окружающий мир реально, воспринимаю отношение других людей ко мне без пелены на глазах. КРИСТАЛЛ чист, как алмаз. Я испытываю чувство огромной радости за то, что освободился от призрачных сомнений и могу теперь жить полной жизнью. Я счастлив.

Психологи так прониклись моими переживаниями, что стали наперебой давать мне советы и снабдили методическими материалами, выдержки из которых я привожу ниже.

Один из них отвёл меня в сторону и стал рассказывать о неких постулатах гештальттерапии, которые мне очень понравились и в последующем очень пригодились:
1. «Здесь и Сейчас» : умение управлять своими мыслями и чувствами, переводя их из абстракции в сиюсекундную реальность;
2. «Я — это Я, а Ты — это Ты» : построение открытых отношений, а не жизнь иллюзорными переживаниями;
3. «Субъективизация высказывания» — я сам в себе включаю определённые состояния;
4. Континуум осознания себя (ощущений, напряжений, зажимов, спазмов, которые сам у себя вызываю и могу снять).

Методические материалы

№ 1. Здоровый образ жизни.
Это самое главное для профилактики стресса. Здоровый образ жизни -  это не только не пить, не курить и не обжираться.
И.П. Павлов говорил, что это правильное сочетание труда и отдыха, интеллектуальной и физической нагрузки, гармоничное сочетание ответственности и удовольствий.
Г. Селье писал, что если вы позволяете себе трудиться в условиях хронического стресса, вы обязаны организовать такую же систему удовольствий.
Придумайте гармоничную систему интеллектуальных и духовных наслаждений для себя и своих работников: сердца, желудка, мозга, позвоночника и т д. Сформируйте расписание на лето, зиму, переходный период, на отпуск, выходные и будни. Включите туда самосовершенствование и заботу об удовольствиях своих работников: бассейн, прогулки, пробежки, велосипед, танцы, пение, гитара, лыжи, путешествия и пр.
К. Маркс говорил, что самое дорогое у человека — это его свободное время, наверное, имея в виду настоящую жизнь.

№ 2. Способы быстрого снятия эмоционального напряжения
Дыхательные приёмы.
Наше дыхание регулируется из дыхательного центра в продолговатом мозге (это где-то там в голове очень глубоко). Там заложены программы ритма и амплитуды дыхания на всякие случаи жизни. В это влияние вмешиваются более высокие слои мозга и даже кора. Каждому эмоциональному состоянию соответствует свои ритм дыхания. Если намеренно изменить его, то по системе обратной связи изменится и эмоциональное состояние.
 «Полное дыхание» рекомендует нам Хатха-Йога:
наберите максимальное количество воздуха в лёгкие, расправив при этом грудь,
выпятите живот, уплощая диафрагму и наполнив нижние доли,
приподнимите плечи, заполнив и верхние доли;
задержите дыхание с напряжением в глотке (в Хатха-Йоге написано «поставьте заслонку на уровне глотки»), удерживайте напряжение 5 секунд;
сделайте медленный выдох. Повторите это пять раз. И вы почувствуете, что эмоциональное напряжение ушло. Повторяйте этот приём всякий раз, когда расстраиваетесь, и это будет замечательной профилактикой стресса.

      «Выдыхание чувства» придумал замечательный американский психотерапевт Ф. Перлз. Сначала осознайте, что вы расстроены. Попробуйте понять, в какой части тела живёт это чувство (груди, сердце, животе, пятках), и что это за чувство (давит, сжимает, дрожит). Мысленно обратитесь к этому чувству и скажите: «Ты мучаешь меня. Вот я, мучай меня сильнее». Это провокация.
Когда оно усилится максимально, наберите побольше воздуха, сосредоточьтесь на чувстве и с силой выдохните его из себя. Снова наполните лёгкие, сосредоточьтесь на чувстве и его выдохните с силой. Так повторите 15 раз.
Тогда вы отметите, что чувство исчезло, на его месте лёгкость, пустота.
Если вы будете делать это с закрытыми глазами, то подсознание нарисует вам изображение страдания. Тогда, как с театральным персонажем, с ним можно будет поговорить или изменить.

      «Проветривание головы». Иногда мысли или воспоминания не дают покоя, роятся в голове. Определитесь, какая конкретно мысль вам мешается. Чаще всего мысль — это картинка, наполненная чувством. Сосредоточьтесь на обычных ощущениях в носу во время вдоха — это прохлада. Делайте вдохи, как будто нюхаете цветок, пустите воздух в верхний носовой ход. Почувствуйте прохладу в переносице. Немного фантазии и переносим прохладу в центр лба. Представляем, что во время вдоха воздух входит внутрь головы. Появляется приятная прохлада, которая овевает мозг. Выставляем нашу мысль и выветриваем её. Эти действия сквозят мистикой. Но с физиологической точки зрения мы просто накладываем торможение на мысль, которая состоит из картинки, наполненной эмоцией. Эмоция уменьшается, картинка теряет свою силу, блекнет и исчезает.

Расслабление мышц тревоги
Наши мышцы управляются из двигательных зон в спином мозге и голове. Некоторые мышцы связаны с центром тревоги. Расслабляя мышцы, мы по системе обратной связи вызываем торможение в коре головного мозга. Торможение распространяется на возбужденные участки коры головного мозга и переключают работу мозга на спокойный лад.
     «Размахивание ушами» придумали ученики Шульца (основателя аутогенной тренировки) Х. Кляйнзорге и Г. Клюмбиес. Закройте глаза и направьте внимание на свои ушные раковины. Удерживайте внимание на них, и вам покажется, что они большего размера, чем они есть на самом деле. Следуя этому впечатлению, нарисуйте себе уши, как у слона, чебурашки, наденьте карнавальные уши. И они сами начинают размахиваться. Сначала вам покажется, что они движутся в ритме дыхания, но через некоторое время, поймёте, что это какой-то собственный ритм. Удерживайте внимание на этом. Вы таким образом включаете микронапряжения и расслабление мышц вокруг ушей и посылаете тормозные влияния в кору головного мозга.

     «Расслабление плеч». Всякие наши переживания обязательно сопровождаются напряжением трапециевидных мышц. В обиходе эти места ошибочно называются плечи. Если вы во время раздражения обратите внимание на них, то заметите, что они напряжены. Расслабьте их. Сразу почувствуете успокоение. Через минуту повторите это, так как мышцы уже сами снова напряглись. Повторите это пять раз.
Если вам не понятно, что значит расслабить плечи, используйте приём знаменитого американского психотерапевта Джекобсона: попробуйте достать плечевыми суставами до мочек ушей. Удерживайте это до изнеможения. Расслабьтесь. Запомните ощущения.


№ 3. Изменение контекста
  Иногда нам кажется, что мы важные персоны и мир, созданный для нас, должен соответствовать нашим претензиям. И как только он перестаёт соответствовать, а правильнее сказать, наши претензии идут в разрез с действительностью, мы начинаем переживать и доводим себя до стресса. Откажитесь от своей мании величия.
Попробуем рассмотреть проблему при помощи некоторых стандартных схем. 

     «Весь мир театр, а мы в нём актёры». Например, на работе у вас есть роль и у начальника есть. У каждого свой текст. У начальника подбородок кверху, командный голос, указующий перст. У подчинённого другая осанка. Не надо у полицейского отбирать его реквизиты и репризы, он не отдаст. Относитесь к ролям спокойно, играйте хорошо. Играйте роль, играйте.

Психологический тренинг тоже вариант нового взгляда. Представьте, что пришёл психолог и предлагает сюжет — как раз та ситуация, в которой вы находитесь. Вам надо сыграть хорошо, вас снимают на камеру. Потом все будут просматривать и искать «блох»: не так сел, не то сказал, надо было иначе. Поэтому надо постараться изобразить лучше. Теперь модно проводить тренинги.

     Взгляд со стороны. Представьте, что ситуацию, в которой вы находитесь снимают на камеру, которая располагается под потолком. Посмотрите, как вы выглядите, какое выражение лица у вас и всех присутствующих, как всё это смотрится сверху.

     "Чувства к чувствам» придумала знаменитая американская психолог Вирджиния Сатир. Давайте поэкспериментируем, примерьте на себя.
1. Погрузитесь в свои переживания.
2. Попробуйте переживать качественнее.
Вас снимают на камеру и показывают вам. Вы смотрите на себя со стороны и видите лицо, осанку и понимаете, что у этого переживающего человека творится внутри, какие мысли и чувства раздирают его. Конечно, сопереживаете.
3. Вас сопереживающего снова снимают на камеру и показывают вам. Вы смотрите на «сопереживающего» и понимаете, какие чувства испытывает он, сочувствуя «переживающему».
4. Вас снова снимают на камеру. Вы видите себя «понимающего», понимающего «сопереживающего», сопереживающего «переживающему».
5. Вас снова снимают на камеру и показывают вам, и вы видите еще себя «смотрящего со стороны» на «понимающего», «сопереживающего» и «переживающего», каждого в отдельности и всех вместе.
6. Снова погрузитесь в свои переживания и попробуйте сравнить с первым погружением. Какие произошли изменения в чувствах и зрительном представлении? Мы посмотрели на себя со стороны — изменили контекст — ваше внутреннее Я смотрит на это теперь по-другому — спокойнее. У вас получается управлять своим внутренним миром.

     «Это испытание тебе», - скажет нам священник, когда мы поведаем ему свои горести. И когда мы поймём, что Всевышний смотрит за нами, как мы преодолеваем это испытание (это не просто неприятности, а испытание), и от нашего поведения, находчивости, настойчивости зависит результат этого испытания, в нас рождаются силы, чтобы доказать, что не слюнтяй, я не тряпка, а Человек.

     «Богу богово, а кесарю кесарево»,- еще сказал бы нам священник, предполагая, что не надо взваливать на себя ответственность, которая тебе не принадлежит. Перестань переживать о том, что выше твоих сил, отвечай только за свой круг обязанностей.

     «Самое ли страшное это в жизни». Зачастую мы возводим в степень события, которые того не стоят. Страдаем от того, что нет чётких представлений о действительных ценностях в жизни. Попробуйте определиться, что входит в круг вашей настоящей жизни, а что остаётся за чертой в ненастоящей жизни (спектакле), и вам сразу станет легче ориентироваться.

            «Страдание не бессмысленно», оно судьбоносно должно было бы произойти со мной когда-то или с моими близкими, и если я это преодолеваю, то мне и моим близким теперь будет легче». Конечно, этот критерий не всегда работает. Иногда люди сами находят себе приключения. И тогда судьба ударами пытается наставить на путь истинный.

     «Для чего мне это нужно? - должен подумать человек разумный, встречаясь с непреодолимыми трудностями, - какой жизненный опыт мне предоставляет, на какое понимание наталкивает, к какому озарению подводит?»

NB Важный опыт: я всю жизнь буду помнить своё унижение страхом перед бутафорским змеем. Я теперь могу управлять таким состоянием.
Я понял, что мои Советники знают мои страхи (я сам ненароком сообщаю о них) и управляют мною. Я сам магия своих страхов. Мои страхи — часть меня — это тоже Я.

     «Псих». Иногда нам приходится встречаться с сумасшедшими. Мы думаем, что он нормальный, а он обуреваем страхом, ему в голове голоса диктуют, что делать, он видит мир через узкую щелку, а сам весь погружён в бредовую темноту. Мы случайно оказались на его пути. Он видит нас в эту щелку в декорациях ужасов, творящихся в его голове. Догадайтесь, что с ним происходит и отойдите в сторонку.

     «Какой бы совет вам дал» ваш отец или мать, что бы сказал дед, сидящий в окопе под обстрелом и готовящийся пойти в атаку, во время Великой Отечественной войны, или прабабушка, думающая, чем накормить своих детей во время голодомора. Что бы посоветовал ты себе сам, встретившись с собой десятилетнего возраста, двадцати пяти-, сорока-, семидесяти-, столетнего.

     Лев Николаевич Толстой любил нас поучать и написал трактат о том, как не переживать. Перечислил много вариантов. И в конце написал, что если вам ничто из вышеперечисленного не подошло, то представьте, как вы будете к этому событию относиться завтра, через неделю, через месяц, через полгода, через год, через пять лет, через десять лет. И если вы поймёте, что через какой- то временной промежуток вам будет это безразлично, то зачем вы сейчас переживаете?


№ 4. Способы накопления жизненного опыта, организованные в таблицы.
Таблица неудачных взаимодействий и поздних размышлений о эффективной деятельности.
Таблица рассечённой проблемы, соотнесённой с имеющимися ресурсами среды и личности.
N. B. Эти приёмы оказались довольно интересны даже в качестве познания себя. А.А. говорил, что я особенный человек, т.е. с определёнными слабыми и сильными чертами. Я начертил таблицы и постепенно создал банк своего адаптивного поведения, фиксируя в таблицах свои удачи и промахи, и размышления о более эффективном поведении.


№ 5. Работа с мыслью. Забывание.
Наложение зрительных и эмоциональных элементов безразличия на прорабатываемую мысль.
В мысли можно выделить зрительный, символический, информационный, эмоциональный и ассоциативные компоненты. Сила властвования мысли складывается из всех этих элементов вместе и из интенсивности каждого из них. Накладывая на любой из этих компонентов безразличие (торможение), можно воздействовать и на всю энергетику мысли, превратив мысль только в информацию или стерев её полностью.
Предположим, что у вас есть мысль с более интенсивной, навязчивой (как вам кажется) для неё силой. И вы решаете её урезонить.
Но прежде необходимо определиться, а нужно ли это делать? Может быть, мозг наталкивает вас на какое-то важное решение или открытие. Прежде чем выбросить её на помойку, попробуйте понять, для чего вам нужна эта мысль? Почему это так тревожит мозг? Почему это актуально в моём государстве? Чаще всего имеется не одна, а несколько причин.
Решив всё же от неё избавиться,
чётко поймите все её составляющие, то, с чем вы будете работать.
Подвиньте мысль в сторону, пусть подождёт.
В жизненном опыте находим нейтрализующие элементы, которые своими зрительными и эмоциональными компонентами обесточат возбужденные мысли:
1. что-то казалось страшным, проблемным, непреодолимым и разрешилось;
2. была такая усталость, что не было сил переживать или вспоминать;
3. не слышал: в компании задумался, отключился; тебе задают вопрос, а ты не слышал;
4. не заметил, автоматически выполнял какую-то работу, а думал о другом, работа сделалась, а ты и не заметил; управляя автомобилем, проехал десяток километров «на автомате»;
5. под наркозом: помню, как отключился, помню, как проснулся, наверное, между этим было больно, не запечатлел;
6. ничего не понял: видел, слушал, пытался понять, но ничего не понял и вспомнить нечего;
7. забыл: вчера тесно общался с человеком, а сегодня не можешь вспомнить, кто он такой;
8. не заметил: смотрел в упор, помощники смотрели в упор и не заметили, полчаса искали, а оно было перед носом;
9. «как ты можешь к этому так спокойно относиться?», —  у тебя спросили, и ты понял, что действительно был чрезмерно спокоен;
10. туман: густой туман, в котором исчезает, растворяется всё.
Теперь включаем переживательную мысль и чередуем её с нейтрализующими. Повторяем несколько раз, приговаривая: «Выключаю». Добиваемся полезного эффекта.
На мысль последовательно накладываем элементы нейтрализации.
Вырабатываем условный рефлекс на слово «выключаю», который в последующем упростит достижение результата в работе с другими мыслями.


№ 6. Что значит «выключить мысль»?
Степени выключения мысли.
1. Отвлечься, отодвинуть в сторону прорабатываемую мысль и переключить внимание на другую, заранее заготовленную спокойную, мысль. Удерживать внимание на тормозной мысли и не допускать к проявлению прорабатываемую мысль. Контролировать степень эффективности.
2. Повторять какое-то словосочетание, заполнив этим пространство отодвинутой мысли.
3. Наблюдать за степенью проявления, возвращения прорабатываемой мысли (в %).
4. Выработать условный рефлекс на стимульное слово «выключаю».
5. Безмыслие. Пустота в голове, равновесие в чувствах без контроля и оценок качества своей деятельности. Комфортная тишина во всём.

Потренировавшись, можно добиться не допускать вредную мысль к сознанию, удерживая постоянно внимание на
1. звуках внешнего мира,
2. сосредоточении в созерцании внешнего мира, не допуская вредную мысль к проявлению,
3. простых конкретных ощущениях движения тела, камешка в обуви, боли в колене,
4. смены запахов,
5. ощущении дыхания в груди, ощущении движения воздуха в носу,
6. эхо-ощущения во внутреннем мире: эхо-звуки, эхо-зрительных впечатлениях, эхо-телесных ощущениях, эхо-запахах,
7. заполнить наблюдаемый мысленный экран другой или несколькими другими заранее заготовленными мыслями,
8. произвести какие-то действия по нейтрализации вредной мысли,
9. заместить мысль реальным или внутренним произнесением магических звуков, молитвы, звукоподражанием, заполнив этим всё внимание,
10. всецело отдаться важному делу,
11. не думать, сформировав «пустоту в голове».
Контроль отодвигания мысли в первых тренировках занимает около 15 минут. При последующих попытках результат достигается быстрее, особенно, если сочетать это с выработкой условного рефлекса.


№ 7. Дрессировка змей (любых страхов).
Закрываешь глаза. Включаешь страшных змей.
Реально протягиваешь к ним руку, мысленно (с закрытыми глазами) следишь за своей рукой. Хватаешь змею и немного душишь её, показывая свою власть. Ослабляешь давление и приказываешь ей покориться.
Оставляешь змею на месте. Отходишь от неё. Реально протягиваешь к ней руку, наблюдая за этим мысленно, и, двигая рукой, приказываешь ей выполнять свои команды.
Отходишь ещё на шаг и управляешь всеми змеями разом.
Я маг своим страхам.


№ 8. Как заснуть при бессоннице.  Смотри главу № 6.
№ 9. Релаксация волшебной кисточкой. Смотри главу № 7.


*  5.6. Эпилог. Жизнь прекрасна сама по себе.
На досуге всё же стал я былинушки почитывать да удивлятися. Никогда прежде я их не читывал, слыхом о них не слыхивал да видом не видывал. Да как же их образы да символы в моей буйной головушке да очутилися и во снах явилися, чтоб сберечь оберегом-то? Да читал я про Добрынюшку Никитича, как со Змеем проклятым он справился. Тяжело ж ему было очень, аж безвыходно. Бывало так, что аж закручинится, запечалится. «Но побил Змею да ю, проклятую» и всех других змеёнышей поганых, но не только силушкой взял их богатырскою, а и смекалкою своею особенной.
Надоумили меня былинушки, что отчаяние и есть Змей, и что умишком-то надо бы пораскинуть да стратегический план-то составить.

Изучил я информацию от многих людей, желающих мне помочь и отовсюду взял кое-что полезное для себя. Но структурирующими стали всё же принципы гештальттерапии.

Используя полученные знания, проработав методические материалы, я составил схему поведения, которая позволила выбраться из пропасти.

Почувствовав уверенность в себе, осознав себя как личность, мне открылось интересное знание:
оценка меня другими — это не истина, а их точка зрения,
это ВИДЕНИЕ МЕНЯ МНОГОГРАННОГО ЛИШЬ С ОДНОЙ, ИМ ДОСТУПНОЙ, ГРАНИ;
их мнение интересно мне для пополнения жизненного опыта;
оценка на экзамене — это не оценка меня, а моих знаний, но прежде всего моего умения излагать информацию;
родители любят меня без всяких оценок;
с окружающими я буду строить отношения в зависимости от обстоятельств: искренние, добрые, доверительные, официальные, игровые, ролевые, всякие.

Как только я это осознал, выяснилось, что мои представления об отношении ко мне окружающих неверные, надуманные, накрученные мной. Оказалось, что решения многих проблем очень просты и доступны мне самому без чьей-либо помощи.

По завершении всей этой умопомрачительной истории стало мне интересно: а как же теперь подсознание оценивает происходящее?
Пришёл на своё магическое место внутрь дерева на болоте, удобно устроился и увидел сон:
Я лечу. Вижу всё свысока. Внизу крохотные люди решают свои маленькие проблемы, а им кажется, что это вселенские трагедии. Некоторые идут в гору, делая неимоверные усилия на каждом шагу, и очень устали, но понимают, что пошли на подъём. Другие весело и легко скользят под откос, не понимая, что скоро скатятся в пропасть. У кого-то всё налажено и происходит своим чередом, незаметно старя своего хозяина. Всё это очень хорошо видно со стороны.
Оказываюсь в отделении милиции, которое располагается в директорской ложе цирка. Идёт доклад начальнику о завершении сложного дела о мошенничестве, которое успешно раскрыто, и теперь дела сдаются в архив. Одновременно с этим на арене очаровательный клоун в дурацком колпаке ловко управляется с дрессированными змеями и медведями.