Люничка

Мы выходим в открытое море. Сегодня сильный ветер и большая волна, но это не мешает нам танцевать рок-н-ролл. Недавно на этом маршруте затонул похожий лайнер, но это не тревожит мыслей. Каким бы он ни был – по нём останется просто вода. Так сначала мы слышим пусть даже гениальное произведение в зале, а после становимся всё дальше и дальше, и слова узнаём уже только по догадкам; а вскоре все они тают вместе с мелодией в отражениях пространства, под конец исчезают, и остаётся лишь тишина...
«Не знаю, где я сейчас. Примерно здесь», – скажу я тебе и выберу наугад какое-то место, остановив пальцем крутящийся глобус. Теперь не очень это важно. Ведь там же ты. Почему же мы ещё не встретились? А, нет, уже нашлись. И может, даже познакомились.
Больше жизни ты мне нравишься! Пойти бы нам погулять... Хотя, в такой шторм на свежем воздухе – никого. И вот я один выхожу на прогулочную палубу и, схватившись за леера, смотрю, как крохотной полоской на горизонте движется гигантский пассажирский лайнер. Какой же он для этой необъятной ночи?
Знаешь, однажды в старинной таверне, где всё было кошмаром – от специфических национальных блюд до средневекового освещения, – я видел официантку в шитом переднике. У неё был мелодичный голос, она говорила по-русски с приятным балтийским акцентом. Приняв мой заказ, она ушла, и я её больше не увидел. Её имени я не знаю, но пусть бы её красиво звали – Моника. Разве не могло такого быть? А если и не так, это станет её именем для меня.
А тебя, позволь же, я назову Люничкой. Прости, я не помню твоего настоящего имени. Но теперь не очень это важно. Главное, что со мною ты – не одна роль, а весь спектакль, природное творение, целый человек! А цельное не стоит делить на частицы.
Волны до рассвета качают колыбель, а я до рассвета думаю о тебе. Ты – будто фантом Эверетта: в одной действительности есть, в другой – только представляешься возможной. Жизнь твоя – суперпозиция; и для меня ты, конечно, есть, и для меня же ты лишь представляешься возможной. Если б я мог тебя хоть увидеть, да куда уж там – ведь и я такой же фантом в суперпозиции. А потому ночью, когда лютовала метель, подошёл я к окну и на пригретом стекле вывел твоё имя. На холоде оно мгновенно растворилось, и я знаю, что ты слышала меня – тогда, всегда... Всегда – я верю тебе, помню тебя; я обнимаю тебя, и твой призрачный силуэт тает в моих руках...

Mariehamn – Ljubljana, 19–20