Ногу забыли

Лазаревская всегда была негласно закреплённым за ростовчанами местом отдыха на Чёрном море. Порой, забухаешь в четверг в хорошей компании, а утром пятницы просыпаешься в Лазаревской и слава Б-гу если рядом посапывает не знакомая девушка, а не храпящие во всё горло застывшие в неестественных позах тела товарищей. Бывало, что люди в номере были вообще не знакомы тебе даже при пристальном рассмотрении их заплывших лиц и покадровому восстановлению всего вчера произошедшего. Вообще, перемещение на море по пьяной лавочке для ростовчан привычное дело и рассказы о «морских» подвигах ни у кого не вызывает особого удивления. Когда я закончил школу, то при выборе места первого летнего самостоятельного отдыха даже не возникало вопросов. Отдых в Лазаревской это отдельные повести полные веселых приключений и драматических обломов, вот про саму Лазаревскую...
Это сейчас мы все равняемся на поколение миллениалов, а тогда мы брали пример с родителей! А где отдыхали наши родители с нами и без нас? Где нам было хорошо? Где мы знали всё наизусть? Правильно, в Лазаревской! Моя мама совершенно не беспокоясь отпускала меня одного погулять по Лазаревской из кемпинга... А что там гулять, набережная и улица Победы и улица Калораш... Но всё утопает в зелени и воздух... Воздух такой, что хочется вдыхать чаще и не выдыхать совсем! Особенно по вечерам, когда прохлада перемешивается с ароматами самшитов и дымом шашлыка... когда музыкальное сопровождение твоего променада меняется от кафе к кафе не меняя при этом громкости звучания... Когда девушки идущие перед тобой в откровенно обрезанных шортах так плавно двигают вверх-вниз упругими булками своих загорелых поп... когда... когда... Тогда! Если честно, то тогда доя меня Лазаревская начиналась вокзалом и заканчивалась им! Уютнее вокзала на совершенно не ключевой железнодорожной станции я не встречал. Тогда еще он утопал в южной зелени. Тогда еще на вокзале можно было вкусно поесть и купить еды в дорогу. Тогда еще можно было просто подойти к проводнице проходящего поезда , и собрав по карманам всю мелочь что осталась от роскошного отдыха, высыпать все это ей в ладони и с улыбкой и самым сексуальным и в то же время жалостливым взглядом на свете сказать глядя ей прямо в глаза:
- Можно мы в тамбуре до Ростова доедем?
И вот как-то мы на этом самом вокзале с Пифаном, Войцехом и Максом сидим и ждём подходящего проходящего поезда. Нам пора домой, в Ростов! Погода прекрасная. Вечереет. Солнце уже не слепит и не жарит.  Подсчитав все наличные деньги мы понимаем, что правильнее сейчас взять ящик «белого мишки», а на оставшееся взять купе с одним комплектом белья на всех! От этого нам становится спокойно и мы, радуясь своей  не детской продуманности, мы сидим с ящиком пива и с совершенно отрешенным от всех мирских забот видом. Мы только слышим как девичий голос с южным акцентом объявляет прибывшие и уходящие поезда и как  кто-то с хлопком открывает очередную банку «мишки»... словно в замедленной съёмке мимо нас пробегаю. Какие-то люди с чемоданами, детьми, жёнами и почему-то надутыми матрасами... Словно из другой реальности доносятся какие-то вопросы про поезда с совершенно не известными нам направлениями, которые мы естественно оставляем без ответа... Чего они от нас хотят, если мы практически уже допиваем ящик пива и нас катастрофически клонит в сон...  Но вдруг...
- Аааааааа! - крик был такой громкий, что определить его половую принадлежность не представлялось возможным.
- Ааааааааа! - второй крик мы слышим одновременно с первым и третьим, и четвертым, и пятым...
Мимо нас пробегают люди с озабоченным лицами... Милиционеры, держа в руках свои кипельно-белые фуражки... Окончательно в реальность нас возвращает фраза:
- Скорую! Вызывайте скорую!
И вот мы встаем и идём со всеми.
- Зарезало! Человека зарезало! Человека поездом зарезало!
И вот когда мы уже подходим к тому самому месту где толпа людей с лицам полными ужаса и скорби и слышны женские рыдания... Бэн вдруг становится преисполнен какой-то доселе не виданной нами гордости и наполненности и произносит, но не нам, а прямо в толпу:
- Разойдитесь, я врач!
Люди оборачиваются, смотрят на Бэна и в молчаливом почтении расступаются! Словно воды перед Моисеем толпа расступается перед студентом второго курса Ростовского Мединститута и вот он молча и с какой-то наглой профессиональной ухмылкой оказывается прямо перед человеком с перерезанной поездом ногой! Воцаряется молчание. С минуту Бэн так же молчит. Молчит и пристально смотрит на мужчину и вдруг произносит:
- Паспорт есть?
И вот, словно ошарашенный гипнотической ухмылкой, мужчина лезет во внутренний карман пиджака и достав паспорт протягивает его окровавленными пальцами Бэну! Бэн берет паспорт и пролистав несколько страниц произносит:
- Тридцать лет! И уже без ноги! - и закрыв хлопком, отдает паспорт обратно.
Вздох похожий на скрежет проносится по толпе.
- Снимай ремень! - произносит холодным как лёд в брикетах и не требующим сомнений тоном Бэн. 
И мужик слушается! Он снимает ремень и протягивает его Бэну. И тут мы обращаем внимание, что видимо в порыве сочувственной истерики и от полного не понимания происходящего, люди лепили к оставшейся культе деньги! Весь оставшийся кусок словно был облеплен купюрами словно столб с объвлениями о продаже и обмене на квартирном рынке. Аккуратно и совершенно холоднокровно отлепив все купюры, Бэн , резкими профессиональными круговыми движениями, стал накладывать жгут... но в этот момент подъехала настоящая скорая! Без суеты и нервов выбежали санитары и погрузив мужика на носилки, молча понесли его в машину. Толпа , и мы с пацанами в том числе, последовала за ними. И вот тут раздался знакомый нам с детства фирменный Бэновский крик «Ээээээй!»
Все остановились и обернулись.
- Ногу забыли! - сказал Бэн и протянул врачам ногу в обрывке бирючины и с туфлей...
Домой мы ехали практически не разговаривая друг с другом и только разойдясь по своим квартирам осознали, что вчера с нами со всем произошло на вокзале в посёлке городского типа Лазаревское.