Когда в колчане много стрел

В подъезде нашего дома этажом ниже одно время жила пожилая, статная, строгого вида одинокая женщина – Алла Елизвоевна, вдова актера театра имени В. Маяковского, Народного артиста Таджикистана Алексея Алексеевича Ерошенко. После нашего вселения Алла Елизвоевна быстро сдружилась с моей женой и частенько стала заглядывать к нам на пиалу чая, за которой велись разговоры ни  о чём. 

По профессии Алла Елизвоевна была преподавателем английского языка, когда-то работала в Таджикском государственном университете. А в трудные 90-е годы прошлого века, после распада великой державы - СССР и началом навязанной гражданской войны в Таджикистане, она стала подрабатывать, давая частные уроки на дому. Ей на руку было то, что на всем постсоветском пространстве в то время начался настоящий бум государственного языка туманного Альбиона.
Среди её учеников, с которыми я иногда сталкивался в подъезде, заметно выделялась красивая молодящаяся особа, всегда со вкусом одетая, с серьёзным видом. Позже я узнал, что это известный в республике терапевт, доктор медицинских наук, профессор Кибриё Хасанова. Как выяснилось, с Аллой Елизвоевной они были давние подруги, часто засиживались подолгу и мило ворковали.

Со слов Аллы Елизвоевны мы с женой знали, что Кибриё Азизовна, задавшаяся целью во чтобы то ни стало выучить английский язык, очень прилежная и старательная ученица, корпит над словарями.

И ещё наша словоохотливая соседка поведала, что профессорша живёт на другом конце Душанбе. Чтобы не пропустить урок, ей нередко приходилось проделывать пешком не один километр, потому что в тревожное время общественный транспорт в столице работал плохо, раздавались выстрелы, по городу ползли ужасающие слухи об убийствах, грабежах, мародерствах и терактах. Но Кибриё Азизовна регулярно посещала занятия, идя к цели, высокой и благородной, которую поставила перед собой.

На тот момент, как я заприметил, Кибриё Азизовна была уже далеко не первой молодости, хотя всячески старалась завуалировать предательские морщины и местами проступающие седые волосы. «И на что ей сдался английский язык? - думал я порой. - Ни к столбу, ни к перилу. Бессмысленная трата времени».
Хотя и удивляться, конечно, не приходится. Известно, что Карл Маркс, прекрасно владеющий почти всеми европейскими языками, в преклонном возрасте вознамерился выучить ещё и русский язык, что вызывало  удивление, а ещё больше восхищение и уважение у окружающих.

Однажды, сходив в гастроном, жена сказала мне, что ей во дворе встретилась Алла Елизвоевна и, узнав, куда она направляется, попросила купить ей коробку зелёного чая. По совету своей подруги, которая утверждала, что люди, регулярно пьющие зеленый чай, меньше подвержены риску сердечно-сосудистых заболеваний, употребляла только такой. Протянув мне коробку, жена велела отнести соседке. Когда я вошёл в небольшую, но чистую и ухоженную квартиру, то застал там и Кибриё Азизовну, сидящую за столом с учебниками. Тут я вспомнил, что уже видел «портрет профессора Кибриё Хасановой», сделанный Заслуженным деятелем искусств Таджикистана Абдурахмоном Рахимовым. Она с мягкой улыбкой вежливо ответила на моё приветствие. Уходя, я решил сделать ей комплимент и сказал, что она выглядит моложе своих лет.
- А сколько бы вы мне дали, молодой человек? - хитро прищурив глаза, спросила она меня и замерла в ожидании.

- Полтинник, может, чуть с хвостиком, - слукавил я, смотря в сторону.
Она с такой усмешкой окинула меня взглядом, что не трудно было догадаться, что она раскусила меня.

- Нет, деточка, - ответила Кибриё Азизовна с лёгкой грустью, - не за горами день, когда мне стукнет семьдесят лет. Вот! А вы говорите, полтинник. Если бы, если…

И тут я не знаю, как у меня вырвалось, за что мне стыдно до сих пор и за что я корю себя: «В таком случае на кой вам английский язык?  Только зря изводите себя».

В следующий миг я был пригвождён к месту её уничижительным взглядом. 
- На кой, говорите, мне английский? - перепросила она с чуть побагровевшим лицом, сдержанно, хотя, как я догадался, это ей стоило усилий. - Может, я хочу всего Шекспира перечитать в оригинале. Вот!

В эту минуту хозяйка квартиры бросила на меня взгляд, который  ничего хорошего не сулил. Я вконец сконфузился и решил быстро ретироваться, пока мне не дала отповедь Алла Елизвоевна, которая за словом в карман никогда не лезла. 

Спустя время мне на глаза попались следующие поучительные строки таджикского поэта и просветителя конца 19 и начала 20-го века Саидходжи Аджзи - соратника и единомышленника С.  Айни, А. Мунзима, С. Ализода, А. Шакури:

«Коль знаешь ты хоть триста языков,
Это ещё далеко не предел,
Все сгодятся когда-нибудь,
Хорошо, когда в колчане много стрел».

Прочитав их, я вспомнил тот курьёзный случай, мне снова стало неловко за мой бестактный вопрос.

К концу гражданской войны Алла Елизвоевна сказала:

- Большая часть моей жизни прошла здесь, в Таджикистане. Тут покоится мой муж. Никуда бы не уехала, да что делать, старость не радость. По таджикскому солнцу буду скучать, по вам, дорогие соседи, по своим ученикам, коих у меня немало.

Много воды утекло с той поры, как не стало Кибриё Азизовны Хасановой, очень интеллигентного, со светскими манерами  человека.

Царствие ей небесное! Так и не сбылась ее заветная мечта как врача-терапевта, которой она поделилась на одной из наших коротких встреч. А заключалась мечта в том, чтобы в Таджикистане построили фабрику лекарственных препаратов. «Ведь у нас есть Тавильдара, - сказала Кибриё Азизовна. - Быть может, единственная в мире местность, где произрастают все виды лечебных трав, нужных для восстановления здоровья человека. Не воспользоваться этим просто грех».

Вспоминая о них, Алле Елизвоевне и Кибриё Азизовне, я думаю о том, что если личность одержима какой-то большой идеей, если ее обуревает жажда познания и открытий, если она задалась целью расширить границы своего мира, ее ничто не остановит на этом, пусть тернистом и не всегда усыпанном розами пути, и она обязательно достигнет своего.