Граница

Она потянулась в истоме и неге, подставила румяное лицо солнечному лучу, принимая его тёплую ласку, и проговорила, не глядя на собеседников:
— Как я счастлива! Как люблю я этот мир, это место, где я рождена в холе и заботе! Нет ничего прекраснее моей земли! Здесь всё мне дорого: и почва, кормящая меня, и этот белый мрамор, защищающий от непогоды, и узорная изгородь, не допускающая чужих… И вы, мои милые собратья! Вы так красивы, величественны, сдержанны!.. Я люблю элегантные ваши формы, благородное обличье, шёлк и бархат ваших одежд, тихий таинственный говор.
— О, королева! Ты, ты прекраснейшая из всех, живущих на этой земле! Ты выше всех нас не только по положению, но и по красоте, роскоши, изяществу! Мы здесь, внизу, тянемся к тебе, чтобы взглянуть на тебя, уловить твой неподражаемый аромат, услышать твоё слово…
— Дорогие мои! Благодарю вас. Мы должны ценить наше счастье. Посмотрите, вон там, через ту серую границу, простирается совсем другой мир! Там тощие земли, убогие строения – всё какое-то общее, необособленное, неухоженное… И там живут. Как можно так жить?! Не жить, а выживать… Они такие тощие, жалкие, убогие!.. Но они цепляются за эту свою жизнь, мало того, они стремятся сюда, к нам! Их наглые дети перелетают, перекатываются через границу и ухитряются внедриться в нашу жизнь, зацепиться за нашу землю, отвоевать место под солнцем!
— Ужас, ужас! – прошумело в толпе у трона, – мы должны защищаться! Эта экспансия – угроза нашему миру, самой жизни!
А по ту сторону границы в бедном убогом мирке раздавались иные речи:
— Живут же там, по ту сторону! Смотришь – это просто сказка! Всего вдоволь: пищи, воды, пространства! Все, если не богаты, то достаточны, довольны… Радуются самой жизни! А мы… мы выживаем, боремся, сопротивляемся невзгодам… Но если присмотреться, прислушаться, вдуматься, то их жизнь, в общем-то, пуста, бессмысленна, паразитична. Мы мучаемся, но мечтаем, стремимся к свету, к небу! Нам дорого общение, братство. Вон как мы тесно пригнаны друг к другу – всё у нас общее, наше, не «моё»…  И всё-таки, когда наши дети устремляются туда, через границу, мы им не мешаем. Пусть внедряются, пусть поживут повольготнее, пусть привнесут в сытую, жирную среду крупицу буйства и романтизма, мятежного нашего духа!
На той стороне ужасались:
— Ах, как страшно покинуть наш устроенный мир, невозможно представить, каково им там! Ах!
На другой стороне воодушевлялись:
— Да, мы не сыты, но сильны мечтой и духом! Ух!
— Ах! – вздыхали цветы на могиле бывшего властителя: роза, гладиолусы, лилии…
— Ух! – не сдавались цветы на могиле поэта: аптечные ромашки, одуванчики, пастушьи сумки…
И шло ВРЕМЯ. Оно иссушало, обедняло рыхлую, жирную почву и лишало жизни изнеженные роскошные цветы, не мешая тем, которые привыкли терпеть лишения и крепнуть в невзгодах. ВРЕМЯ заметало песком, размывало дождями белый мрамор, изъедало ржой железо…  оно высвечивало истину и всё настойчивее и шире протаптывало тропу к забытому было холмику…
Оно вершило свой суд.