Кукла

Все персонажи являются вымышленными,
и любое совпадение с реально живущими или жившими людьми случайно

Те взрослые, чьё детство пришлось на период существования СССР, играли или хотя бы видели чудесных кукол производства ГДР. О, эти красавицы разительно отличались от тех, что производили советские фабрики! Стоили они немного дороже, но зато выделялись статью, проработкой пальчиков, ушек, качеством одежды, чудесными мягкими пушистыми ресницами… А какие роскошные волосы были у таких кукол! Я уже не говорю о том, что в коробке с некоторыми из этих «немочек» шли дополнительные комплекты одежды, различные аксессуары. Однако время показало, что у такой красоты есть своя цена. Неизвестно, как и почему ошиблись немецкие производители кукол, делая резиновую смесь для голов, рук, ног и тел кукол, но спустя годы такая резина начинала чернеть. В прямом смысле слова. Сначала на ней появлялось небольшое серое, чёрное или тёмно-синее пятно. Постепенно оно разрасталось и поглощало собой всю былую красоту куклы. Этот процесс необратим, так как происходит разрушение самой резины. Есть много версий относительно того, почему появляются такие пятна, ведутся настоящие баталии и эксперименты на тему предотвращения появления «болячки» у винтажных немецких кукол и методов «лечения». Я же предлагаю свой взгляд на то, почему появляются эти пятна…
***
Как и многие её сёстры и братья, она родилась из куска резины и бруска пластика. Как только ей были вставлены глаза, она широко распахнула их, впервые услышав «клик-клик» при моргании. Когда отточенным движением ей нанесли краску на губы, раздался её первый вздох: радостный и немного удивлённый. Её одели в короткое платье и упаковали в коробку, надёжно зафиксировали резинками к стенке. Каждым сантиметром своего крепкого тела она чувствовала, что рождена для счастья и радости.
Стоя на прилавке магазина, она разглядывала через окошко в коробке потенциальных хозяев. В магазине было много детей, особенно девочек, и их внимание она привлекала без особых хлопот. Она знала, что хороша. Знала, потому что стояла выше остальных, и ей было видно дальше своих подруг.
И вот продавщица сняла её коробку, обвязала бечёвкой и вручила какой-то женщине. Кукле очень хотелось поскорее увидеть свой дом и своих людей! Какая будет она — её девочка?
Судя по любопытным детским возгласам и маленьким пальчикам, которые отчаянно пытались дотронуться до ножки или ручки куклы сквозь тонкую щель между крышкой коробки и её стенками, прочно стянутыми бечёвкой, девочка была любопытной и весёлой. Резкий женский окрик осадил любопытную малышку. Вот около окошка коробки мелькнули ножницы, путы спали, чьи-то руки осторожно достали куклу и повертели перед широко распахнутыми от восторга глазками.
— Мамочка, какая она красивая! Дай мне, пожалуйста, с ней поиграть! Хотя бы немножечко! — умоляла дочка свою мать.
— А ты сделала уроки? — грозно и с ревностью в голосе осведомилась женщина, кончиками пальцев расправляя складку на оборке платья игрушки. — Сделай, а потом поговорим.
Девочка убежала, а куклу посадили в сервант. Ради неё женщина потеснила хрустальные фужеры и стопки, выставив их полукругом около предмета желаний её дочери. Теперь до куклы нельзя было достать даже пальцем, не задев многочисленную «охрану».
— Я сделала все уроки, мамочка! — услышала кукла из кухни. Она узнала это ещё раньше, чем мама девочки. Малышка, пробегая из своей комнаты на кухню, остановилась перед сервантом и послала воздушный поцелуй кукле.
— Можешь идти погулять. Я пока готовлю обед, не мешайся!
— А можно мне поиграть с новой куклой, мамочка?
— Ещё чего! У тебя уже есть две мягкие игрушки, хватит с тебя! Ещё поломаешь или испачкаешь! Будь благодарна за то, что имеешь!
— Не испачкаю! Мамочка, ну пожалуйста! Я обещаю тебе! Честно-пречестно!
— Хватит, я сказала! Нельзя — значит нельзя, неужели неясно? Совсем мозгов нет? Иди гуляй!
Кукла расстроилась: она так хотела посмотреть комнату девочки, познакомиться с другими куклами и игрушками! Может, позже женщина разрешит дочке поиграть им вместе?
Однако и позже в этот день, и в последующий, и через неделю девочке не было разрешено достать куклу из серванта. Ах, как той хотелось выйти из своего хрустального плена и закружиться у девочки на руках!
Женщина всегда строго осекала дочь и не разрешала даже открывать сервант. Она грубо окрикивала, если слышала, как малышка тихо пыталась отодвинуть холодное стекло и дотянуться до узницы.
Кукла ободряюще улыбалась девочке, веря, что когда-нибудь они смогут поиграть вместе. Ей ужасно не нравилось сидеть вот так среди холодных бокалов! И она тянула руки к тёплым детским ладошкам.
Однажды девочка решилась! Вернувшись из школы, она подошла к серванту и нерешительно стала отодвигать стекло. На полпути остановилась: было страшно, вдруг мама вот-вот войдёт? Девочка замерла и оглянулась, застыв в напряжённой позе. Но было только два часа дня, она успеет осторожно достать куклу, поиграть с ней, убрать и сделать уроки.
Стеклянная дверца серванта всегда немного заклинивала, и требовалось приложить определённое усилие, чтобы отодвинуть её. Столкнувшись с этой задачкой, девочка что было сил упёрлась в стекло, покраснев от старания. Наконец, стекло поддалось, возмущённо скрипнув. Девочка потеряла равновесие и, чтобы не упасть, выставила руку вперёд, задев одну из хрустальных рюмок. Рюмка выпала и разбилась о паркет. Девочка в ужасе застыла: что же делать?
Пережив несколько минут холодного страха и нерешительности, она всё же достала куклу и унесла к себе в комнату.
Однако толком поиграть ей не удалось: неожиданно нагрянула бабушка. Кукла только и успела, что увидеть тёмно-зелёные полосатые обои, две маленькие по сравнению с ней пластмассовые куклы с всегда открытыми, всегда бдящими глазками, плюшевого щенка и обезьянку на небольшом диване, аккуратно накрытым жёстким пледом.
Бабушка была возмущена поступком внучки! Ведь нельзя — значит нельзя! Зачем она полезла в сервант? Руки-крюки и пустая голова! Никакой ответственности! Денег ещё ни копейки не принесла в дом, а уже одни убытки от неё! Ведь знает, что нельзя! Эта кукла не для игры, она для красоты!
Это же кричала и мама, когда пришла с работы. Она кричала, повторяя слова бабушки и другие обидные слова прямо в лицо дочери, по щекам которой от страха и стыда ручьями текли слёзы. У женщины был тяжёлый день, она была раздражена визитом матери, сердилась на мужа и не знала другого способа выплеснуть всё это, кроме как хорошенько отшлёпать свою дочь и оттаскать её за длинные тонкие косички. Да так, что широкие голубые ленты не удержались на них и упали на пол безобразными комками. Женщина кричала так громко, а девочка плакала так пронзительно, что в дверь позвонили соседи...
Куклу вернули в сервант и усилили охрану обещанием выбросить все игрушки девочки, если та хоть ещё один раз попробует достать «ценную вещь, на которую та ещё денег не заработала».
С того дня что-то изменилось и в девочке, и в кукле. Слова бабушки девочки и её матери о том, что она «не для игры, а для красоты» глубоко запали в душу куклы. Об этом на фабрике им не говорили. Каждая кукла знала, что она создана для игры. Но что если это не так? Что если куклы могут быть как для игры, так и для красоты? А если она создана для красоты, то неужели она так чудесна и красива, что её нельзя даже трогать руками? Вот это да!.. Значит, она особенная и никто не смеет касаться её?! А ещё женщина часто говорит девочке, что та страшная, глупая, нерасторопная, неопрятная, ленивая, слабая и никому не нужна будет. Сожалеет, что дочь такой уродилась. Значит, женщина поэтому выставила вокруг неё эти прекрасные хрустальные бокалы! Она хочет её уберечь и защитить от такой неряхи! От недостойных рук! Ах, как она это хорошо придумала! Какая прекрасная идея! Вот она молодец!
И кукла стала смотреть теперь на девочку свысока, немного надменно и отчуждённо, как бы сквозь неё, словно та была недостойна и капли внимания столь красивой и важной особы. Кукла вдруг решила, что её главная цель в этом доме — быть красивой и неприкасаемой. Она стала зависеть от бокалов вокруг себя: очень боялась, когда их доставали мыть, что их не вернут обратно. Её же не мыли ни разу, не шили ей красивых платьев, не катали в коляске и не угощали конфетами, не выносили во двор и не показывали книжки с картинками. Кукла презрительно смеялась над теми пластмассовыми замарашками, которых девочка, бывало, и в угол ставила, и кричала на них, как это делала её мать. У одной из них волосы стали похожи на мочалку, у другой не хватало части пряди. Краска с их щёк и губ стёрлась, облезла, на теле появились царапинки и шероховатости.
Кукла же в серванте оставалась неизменной. Лишь пыль незримо заполоняла собой пространство серванта, из которого всё реже и реже доставали посуду.
Девочка иногда показывала ей язык и строила рожицы, но кукла лишь равнодушно смотрела на неё сквозь стекло своими большими зелёными глазами, которые никогда не закрывались для того, чтобы маленькая девочка могла уложить её спать, укрыв одеяльцем.
Шло время. Женщина старела, девочка росла. И по мере того, как дочь хозяйки становилась всё сильнее, крики в этом доме становились всё резче и грубее.
Во время очередной ссоры хозяйка выгнала дочь из дома, выкинув вещи девушки из окна.
Так кукла и хозяйка остались одни в двухкомнатной квартире. Хозяйка любила смотреть на куклу, но никогда не доставала её и не трогала. Теперь она открывала сервант лишь для того, чтобы сложить в бокалы лекарства или бумажки с рецептами и чеки. Кисло-пряный запах от многочисленных таблеток, пилюль, порошков и капель проникал в сервант повсеместно, и кукла тоже пропиталась им. Она стала думать, что тоже больна и все эти лекарства так же нужны ей, как и хозяйке.
От времени хозяйка сгорбилась, стала ходить медленно и с палочкой. Она не замечала куклу, она просто доставала из серванта очередные лекарства, ворча себе под нос про неблагодарную дочь, дороговизну, ужасное время, желая смерти соседям, врачам, детям, перебежавшим ей дорогу... Кукла не меняла своего положения больше 30 лет, отчего на одной её щеке выгорел румянец. Но откуда ей было об этом знать, если зеркало всю жизнь находилось за её спиной?
И вот одной ночью кукла услышала стоны и хрипы хозяйки. Та пыталась звать на помощь, задыхалась, попробовала дотянуться до телефона, но уронила его на пол. До слуха обеспокоенной куклы донеслось странное бульканье и хрип. Потом всё стихло.
Через пару дней в квартире появились незнакомые ей люди, они закрыли носы платками. Двое из пришедших перекрестились, глядя на диван справа от серванта.
Кукла испугалась: что произошло? что случилось?
— Померла, — охнула пожилая женщина, вошедшая следом за двумя мужчинами, и торопливо перекрестилась. — Надо дочери позвонить.
— Померла, — повторила кукла. Она помнила это слово, потому что хозяйка однажды сказала про смерть своей матери. Сказала холодно и отчуждённо, точно так же — «померла». Когда девочке было 15 лет и её отец ушёл из дома к другой женщине, то хозяйка, рассвирепев, кричала ему в спину: «Чтобы ты помер! Чтоб она померла! Не приходи сюда больше никогда!» — и кидалась на него с ножом.
«Померла»...
Кукла понимала, что не может умереть так, как человек, но что теперь с ней будет? От горя и невыплаканных слёз у куклы на лице появились тёмно-серые пятна, а левый глаз закрылся наполовину.
Через неделю после смерти хозяйки в дом пришла дочь. Кукла не сразу признала её, но когда грузная женщина с жёсткой ухмылкой уставилась на игрушку, жительница серванта поняла, кто стоит перед ней.
От кос маленькой девочки не осталось и следа: из-под сильно поношенного чёрного берета выбивались короткие жёсткие седые пряди. Её лицо было одутловатым, глаза маленькими и злыми, голос звучал так резко и сухо, что было ясно: любви у этого человека нет.
За дочерью хозяйки стояли двое молодых людей и придирчиво оглядывали каждый предмет в квартире.
Сердце куклы сжалось. Эти незнакомцы и дочь хозяйки торговались за каждую безделушку, но при этом новая владелица квартиры и всего имущества настаивала на том, чтобы молодые люди увезли как можно больше вещей отсюда. А ещё лучше всё.
Из полуистлевшей коробки с антресоли достали две пластиковые куклы. Время было к ним беспощадно, и они, осознавая своё несовершенство и уродливость, кротко улыбнулись незнакомцам.
— Этих куда? На помойку? — брезгливо спросил один другого.
— Нет! — вмешалась вдруг женщина. — Их я заберу с собой.
 Она бесцеремонно отодвинула молодых людей и заглянула в коробку: все старые игрушки ждали её там.
Женщина кончиками пальцев дотронулась до грязного плюша щенка и тут же одёрнула руку. Властным голосом хозяина положения она потребовала пакет и, опрокинув коробку, разом свалила все игрушки себе.
Когда один из молодых людей достал куклу из серванта и деловито осмотрел её, то дочь хозяйки кичливо заметила:
— Эта кукла — раритет! Одежда и обувь родные, неигранная!
— Да у неё пятна на лице, глядите! Продать будет сложно! — упорствовал парень. Но кукла-то знала, что он хочет её увезти. Его пальцы крепко вцепились в её тело.
— 5000 рублей! — прогремела дочь хозяйки. Она вдруг стала так похожа на свою почившую мать, которая всегда торговалась с ремонтниками.
— 500 рублей, и не больше! — усмехнулся молодой человек.
— 4500, и всё!
— Да за такие деньги отдайте её лучше своей дочери!
— У меня нет дочери!
— Ну внучке!
— Нет у меня ни детей, ни внуков!
В результате сошлись на 700 рублях, и все были довольны.
Куклу кинули в сумку вместе с книгами, фоторамками, ковриками, подсвечниками, какой-то кухонной утварью и унесли.
Там, в темноте, кукла разрыдалась. Теперь она очень хотела умереть.
Её вытряхнули на пол. Молодые люди стали сортировать свой улов. Когда очередь дошла до куклы, с неё сняли туфли, носки, трусы, короткое платье и кинули в бумажную коробку, где уже лежали грязные и голые куклы самых разных размеров и состояния.
— Где я? — спросила она у небольшого пупса, в которого вынужденно уткнулась лбом.
— Они нас продают. Скоро сделают твою фотографию и будут продавать, — пояснил он, улыбаясь беззубым ртом. Его голова была прокушена собакой.
— А зачем они сняли с меня одежду? — возмутилась кукла.
— Потому что одежду и туфли можно продать отдельно и получить больше денег, — уныло ответила темноволосая кукла, на лице которой лежала бывшая жительница серванта.
«Нет, — подумала наша кукла. — Нет, со мной так не будет. Я же особенная! Я не такая, как все!»
Тянулись дни. Иногда в коробку прибывали новые жильцы, иногда оттуда кого-то доставали и уносили навсегда. Куклы тогда шептались, что игрушке повезло, что её купили, желали на прощание обрести снова дом. Никто не хотел думать о плохом. Они хотели, чтобы с ними снова играли.
И вот настал день, когда пришёл черёд уезжать очередной кукле. Парень, который недавно стал работать здесь, достал её из-под спины большой куклы с тёмно-серыми пятнами на лице и положил на стол. Затем ушёл собирать другие вещи на отправку.
— Вот он — мой шанс! — решила кукла.  — Я здесь не останусь!
Как ей это удалось, никто так и не понял, но, видимо, сила её желания была настолько велика, что никакие кукольные боги не смогли противиться ей. Кукла, лежавшая на столе, вдруг упала на пол, а парень забыл, что уже её достал. Бубня себе что-то под нос, он поднял её и положил обратно в коробку. Затем достал большую куклу и положил в другую коробку для отправки. Кукла ехала в полную неизвестность, но она знала, что сама выберет себе судьбу.
Спустя неделю утомительного путешествия в полной темноте и тряски коробку открыли. Яркий свет ударил ей в глаза, чьи-то руки бережно достали её.
— Ой, это не та кукла! — удивилась девушка и растерянно уставилась на игрушку. — Она очень милая, но не та!
— Так напиши продавцу! — посоветовал молодой человек, разлёгшийся на диване позади девушки. Он бросил взгляд на куклу и добавил: — Но эта хорошенькая. Может, оставишь себе?
Из соседней комнаты вдруг выбежала маленькая девочка и тут же потребовала куклу.
— Нет, малышка, подожди, она вся грязная. Да я и не уверена, что оставлю её, — с этими словами куклу положили в коробку, а девушка ушла звонить.
— Они вышлют мою куклу завтра, а эту предложили оставить себе бесплатно, — сказала девушка через несколько минут. — Она очень милая, и сразу видно, что есть характер. Но эти пятна... И запах...
Куклу снова достали и рассмотрели, понюхали волосы: запах лекарств и старости был силён.
— Кажется, я читала о том, как вывести эти пятна! — улыбнулась девушка. — Мы её вымоем, сведём пятна, причешем, сошьём много-много красивых платьев! Ты будешь как новенькая! — обратилась она к кукле. — Оленька будет с ней играть! Что скажешь, малышка?
Дочка девушки ликовала, а вот кукла похолодела. Что такое? Стать куклой для игры, а не для красоты? Позволить какой-то девочке прикоснуться к ней? Нет, нет и ещё раз нет. Лучше умереть. И всё же, когда эта молодая женщина прижала её к себе, то странная тоска защемила сердце куклы. Словно она помнила что-то важное когда-то, но забыла что. Ей почудилось, что для неё ещё не всё закончилось и она может здесь, с этой новой семьей, в новом доме, быть любимой и счастливой. Но странное чувство противоречия решительно отвергало все эти радужные перспективы.
Девушка тем временем вымыла куклу, сетуя на то, что запах так сильно въелся, что никакой шампунь и мыло его не убрали. Кукле мыться не понравилось: она то и дело выставляла то ногу, то руку, чтобы вылезти из тазика.
— Ничего, — успокаивала себя вслух девушка, — со временем запах выветрится.
— Не знаю, — с сомнением протянул её муж. — Запах едкий.
Девушка была уверена в обратном. Она налила в старую кастрюльку какую-то жидкость, отсоединила голову куклы от туловища, вынула глазки, пообещав их почистить. Голова куклы была погружена в тягучую жидкость, кастрюльку поставили на плиту.
— Когда нагреется — снимем, — пояснила девушка своему мужу, и они вышли из кухни, намереваясь вернуться через минуту.
— Это мой шанс, — подумала кукла. — Последний шанс! Сейчас или никогда! Я не хочу быть куклой для игры! Я не такая! Забудьте обо мне, слышите? Забудьте обо мне! Я лучше умру, чем позволю вам дотронуться до меня! Лучше помереть!
Было ли это желанием куклы или простой забывчивостью людей, но они вспомнили про кастрюльку слишком поздно. Когда они вбежали на кухню, жидкость почти вся уже испарилась. Лицо куклы было безнадёжно обуглено.
Пока молодой человек спешно открывал окна, прикрыв нос кухонным полотенцем, проверял, не проник ли удушливый запах в комнату к дочке, девушка рыдала навзрыд из-за последствий своей внезапной амнезии. Она плакала горько и долго, коря и ругая себя.
Её муж сел рядом, обнял за плечи и притянул к себе. Он говорил ей много хороших и добрых слов, успокаивал и гладил жену по волосам, в душе радуясь этим слезам: вместе с ними она выплакивала многие свои беды, которые долго держала внутри, не позволяя себе ни на минуту расслабиться.
— Я... Я не могу на неё смотреть, мне стыдно, — всхлипывала девушка. — Пожалуйста, убери её!
Она плакала долго и несколько дней не могла решить, что же ей делать дальше. Как же стыдно ей было за то, что она не смогла спасти куклу! Показать ей то, какой чудесной может быть её жизнь! Девушке казалось, что кукла приехала сюда не просто так, она доверилась человеку, чтобы вновь ожить! Но её доверие было предано.
Голова куклы перекочевала в мусорный пакет, а тело и глаза были безвозмездно отданы кукольному мастеру, который позже нашёл им достойное применение.
О чём думала кукла перед тем, как умереть, каковы были её последние мысли, мы уже никогда не узнаем.
Темноволосая же куколка, которую молодой человек по ошибке положил снова в коробку, прибыла всё-таки в этот дом. Она осталась там на долгие-долгие годы, радуясь тому, что снова может играть с ребёнком, дарить счастье и самой быть счастливой. 


© Морозова Д.В.
Редактор: Кычакова Анна
В оформлении обложки использована фотография автора.