Тетрадь с полями

Я ходила из стороны в сторону, не в силах справиться с эмоциями: «это ведь надо же такому произойти! Мой муж, покойный муж.» Мысли путались, от осознания несправедливости жизни хотелось разорвать и выбросить все книги, беспорядочно развалившиеся в квартире.
«Вот что совершенно невыносимо, -  так это хранить столько чужих мыслей в переплётах». Изумрудные, охристые, с перламутровыми корешками, эти книги словно вопили в меня, всовывая в ум пустые умозаключения. Я подходила к полкам, столь щедро уставленным ими, бралась за одну из них, и вновь, словно крик, содержания произведений проносились во мне страница за страницей. Хотелось бы отшатнуться, но я не успевала, уходя в абсолютное забытьё на часы. Наверное, также книжная полка хочет освободиться от их бесконечной тяжести, заставляющей её гнуться всё сильнее.
Но и это чувство конечно. Звон, громкий навязчивый визг телефонных звонков, от очередного клиента врывал меня обратно в жизнь. Они были будто бы известия из другого, «как у всех» мира. Как отголоски из памяти о временах, когда у меня была семья, и не я слышала эти звуки с листов печатной продукции. Незримое абсурдное помешательство.
Меня спрашивали, здорова ли я, справляюсь ли с нагрузкой, а иногда даже, почему больше не прихожу в кружок психологической поддержки. Эти расспросы были самыми утомительными. Кажется, если вы занимаетесь психологической поддержкой, то вам не стоит быть слишком навязчивыми. Если быть полностью откровенной, именно поэтому я и ушла от них два месяца назад. Они слишком многого хотели. Вы ведь, вероятно, знаете, как это бывает: сначала просят заполнить анкету, потом расспрашивают про атмосферу в доме и про горе, потери, вот это вот всё. А кому же захочется говорить о таком этим странным людям?
Нет, вы не подумайте, я совершенно нормальная. А то, что я впадаю в транс и слышу голоса книг… Так я думаю, что это и не транс вовсе, и что у меня просто что-то вроде ментальной депрессии, а может быть и просто усталость. Так или иначе, по сравнению со всеми, кто был там – я абсолютно нормальная. Я как маленькая красивая голубенькая птичка в тоскливой среде черепах, которые роют пляж в надежде оставить там свои драгоценные яйца.
Я летаю высоко, красиво. И так всю жизнь. Помню, как-то раз в парке у реки я бежала наперегонки с белоснежной борзой собакой Элли. Она любила меня и нисколечко не желала причинить вреда, - между прочим, очень ценные качества для собаки. Незнакомый мальчик в коричневой рубашке пытался поймать невидимую рыбку из реки, он был весь мокрый и смотрел на мир своим полным недовольства лицом. Раздражённому перекошенному, ему надоело обвинять во всём воду, и он рванулся к нам. Крича что-то на своём непонятном языке. Я схватила Элли, мы замерли. Она начала вопить по-собачьи, громко и навзрыд. Но он не останавливался. Я сказала ему: «Сэр, остановитесь, не стоит сэр!». Мальчишка только громче взревел, вспрыгнул и кинулся на нас собакой. Она бросилась на него, я упала. Упала, и всмотрелась в прекрасное небо над нами. Рядом происходила впечатляющая схватка.
Красная мокрая и липковатая – так их описывают по крайней мере. Но я не знаю, я не смотрела. Так прекрасно было небо в тот день, мне казалось, оно шепчет мне что-то умиротворяющее и тёплое, необыкновенно сложное и красивое. Смотреть на что-то, когда есть небо – зачем? Я долго не могла понять. Потом меня привязали, пытались выпрашивать, навязывать своё мнение, говорить неприятные вещи. А я всё одно – у меня есть красота, и я могу ею жить – зачем мне ваше уродство? Ведь я – небольшая птичка в небе, планета в мире солнечных систем. Крошечная прекрасная единица большого, общего.
Потом мне подсунули картинку. Красивую картинку. И я осознала, что смогу слиться с чем угодно. Этой картинкой и был мой покойный муж. Нет, конечно, он был человеком. Человеком-картинкой. Но не раскраской! Он был густой, полный, наполненный цветом и запахами – такой он был, пока и его не поглотило уродство, а затем и смерть.
Он что-то говорил мне про себя и свою жизнь – я не могла его слушать. Я открыла для себя новое прекрасное. Теперь не небо звало меня, а книги. Бесконечные тонны литературы, разбросанные у нас по дому. Мой умирающий, слепнущий, немощный муж читал их. То ли от безделья, то ли от отчаянья.
Только я не думала, что после его ухода, они начнут требовать меня к себе. Похожа ли я теперь на них, как когда-то походила на небо? Похожа ли я хоть на что-то в этом мире? Мне уже сорок четыре, я сижу на кресле, у меня на коленях стопка старых невзрачных тетрадей – последнее, что я не читала в этом доме. Единственное, что не кричит и не требует прочесть себя.
Открываю верхнюю: « Она убила мою собаку. Набросилась на неё, пока та спала. Воткнула огромный осколок стакана. Я плакала. Была расстроена. Кровь некрасивая, мне всё ещё неприятно это вспоминать. Наверное, если я напишу сказку на основе этого – станет легче.
Начинаю представлять всё в других красках. Планирую заменить сестру на инопланетного урода. Пока удаётся не очень, но я тренируюсь каждый день.
Она убила мою собаку. Набросилась на неё…».
Я вижу, как текст начинает повторяться, пролистываю все сорок страниц нелинованной тетради, где кривым, словно детским, почерком написаны сложные слова. «Ненавижу» - повторяется надпись на полях через каждые три страницы. Я восхищена скрупулёзностью и точностью написанного. Не думала, что дети так умеют, я бы не смогла.
Эта тетрадка заглушила звучание книг. Я встала и посмотрела в окно, почему-то болели ноги. Тишина вызывает удушье. Я взяла остальные тетрадки, быстро пролистала. Нашла все их весьма странными и приняла решение, что больше никогда их не открою. Тишина постепенно стала угасать, дышать стало легче. Я нагнулась и подсунула всю стопку под шкаф. Подумалось, шум – лучшее, что есть в нашей жизни. Села, вставать больше не захотелось.