Белые ночи, 4с

Говорят, в СССР не было секса. Возможно и так. Но ведь как-то советские граждане умудрялись появляться на свет! Скорее всего, секс был. Только не для меня. К двадцати двум годам у меня еще не было близости с женщиной. Девушки не видели во мне потенциального партнера, и я не мог понять почему. Ростом я вполне удался и морда лица вроде ничего. А занятия академической греблей развили фигуру и мускулатуру. Очевидно, дело было в моей стеснительности и в том, что я не знал, о чем разговаривать с девушками. Короче, время шло, а я никак не становился мужчиной.

Зато в мечтах я предавался фантазиям и представлял, как это будет красиво. Прекрасная блондинка с пышным бюстом и осиной талией обовьет нежными руками мою шею, мы с ней застынем в долгом поцелуе. Я буду медленно расстегивать на ней блузку, касаться ладонями упругой груди… Она расстегнет мои брюки, а я сниму с нее юбку. Потом я накрою ее своим могучим телом, и мы сольемся в порыве страсти в одно единое целое…

* * *

Это было в конце июня 1983 года. Завершилась весенняя сессия, и мне вдруг захотелось поехать в Ленинград, посмотреть белые ночи. Вояж я решил совершить один, без друзей. Я бы с удовольствием поехал с подругой, но у меня таковой не было. Я намеревался поселиться в гостинице, однако бабушка на всякий случай дала мне адрес своей школьной подруги, тети Полины (моя бабушка сама из Ленинграда). Я сунул листок с адресом в карман в уверенности, что он мне не пригодится. Однако мест в гостиницах не оказалось: не я один хотел окунуться в красоту белых ночей. Поэтому пришлось разыскать таксофон и звонить тете Полине.

— Что же ты сразу не приехал ко мне? — пробасила она в трубку, как мне показалось, не очень обрадовано. — Конечно же, я дам тебе приют!

Чтобы не являться с пустыми руками, я купил по дороге коробку конфет и бутылку шампанского. Тетя Полина жила на Васильевском острове и занимала две смежные комнаты в большой коммунальной квартире. Одна из комнат была просто громадна, а вторая совсем крохотная, видимо ее отгородили когда-то, чтобы сделать детскую, а теперь там была спальня тети Полины. Муж ее погиб на войне, дети разъехались, теперь она проживала одна. Хотя, в данный момент была не одна — к ней (опять же на белые ночи) прикатила внучатая племянница из Горького. Это была невысокая худенькая брюнетка лет двадцати пяти и далеко не красавица. Она выглядела как девчонка-школьница, на вид была диковата, угрюма и, кажется, из тех, кого обычно называют «синий чулок».

Явился я уже поздним вечером. Конфеты тетя Полина убрала в буфет, а шампанское поставила на стол. Она собрала нехитрый ужин, мы выпили за знакомство и засиделись до полуночи, ведя светскую беседу. Племянницу тети Полины звали Варвара. Она по профессии искусствовед и много знала о памятниках Ленинграда, хотя сама посетила творенье Петра впервые.

— Вот как повезло тебе, Саша! — обратилась ко мне тетя Полина. — Будет у тебя экскурсовод.

Надо сказать, меня это не сильно обрадовало. Я рассчитывал гулять по городу в одиночестве или хотя бы в компании какой-нибудь красавицы-блондинки с круглой  попкой, осиной талией и высокой грудью. Общество Варвары никак не входило в мои планы, но, избежать его, похоже, уже не удастся.

Я немного устал с дороги, да и поиски гостиницы утомили меня. От выпитого шампанского я сомлел, а нудная лекция Варвары о памятниках довершила дело — я стал клевать носом. Заметив это, тетя Полина поняла, что пора бы укладываться спать.

— Ничего, если я положу вас вместе? — спросила она.

Я удивился, а Варвара покраснела.

— В смысле в одной комнате. В моей спальне тесно, к тому же, я храплю. А тут у меня большой диван и кресло-кровать. И ширма есть. Ты, Варя, ляжешь на диване, а Саше я постелю вон там, в уголке на кресле.

Мы возражать не стали, мне уже было все равно где лечь, хоть в собачьей конуре. Старинный кожаный диван был настолько обширен, что на нем мог бы разместиться эскадрон гусар вместе с лошадьми. Его отгородили складной ширмой на деревянном каркасе, там и устроилась Варя. А я разложил кресло-кровать и уснул почти мгновенно.

На следующий день за завтраком Варвара огласила план мероприятий: Исаакиевский собор, кунсткамера, Эрмитаж, гуляние по набережной и наблюдение за разведением мостов. Пока Варвара таскала меня по улицам и музеям, она непрерывно щебетала об архитекторах, художниках, ваятелях и их творениях. При этом я обратил внимание, как пристально и внимательно она разглядывает скульптуры обнаженных мужчин. В общем-то, и мой взор, никогда не видевший голого женского тела, приятно ласкали скульптуры античных богинь, но я старался скрывать свое любопытство. Варвара же делала это слишком уж откровенно, ее словно гипнотизировали обнаженные гениталии какого-нибудь Аполлона или Геракла.

Ночью на набережных было полно народу. Все гуляли парочками, и Варвара прижималась ко мне. Пришлось взять ее под руку. Пусть это не полногрудая блондинка, не девушка моей мечты, но что поделаешь, коль уж мне выпала роль кавалера.

Вернулись мы поздно, уже в третьем часу, и сразу легли спать. Тетя Полина предусмотрительно дала нам ключи, чтобы мы не будили ее и соседей. Несмотря на усталость, я никак не мог уснуть. За стеной раздавался богатырский храп тети Полины, тикали огромные напольные часы. Только я стал задремывать, они пробили три раза. Я лежал, тупо глядя в потолок, как вдруг услышал странные звуки из-за ширмы, не то всхлипывание, не то стон. Варваре плохо? Быть может, ей нужна помощь?

Прежде чем разбудить тетю Полину, я решил сам выяснить, в чем проблема. Я на цыпочках подкрался к ширме и заглянул за нее. В комнате было довольно светло: четвертый час ночи в конце июня в Ленинграде — почти рассвет. То, что я увидел, поразило меня до потери пульса. Варвара лежала на спине, задрав ночнушку до подбородка и обнажив все тело. Нижнего белья на ней не было. Глаза Варвары были закрыты, колени разведены в стороны. Одной рукой она теребила сосок обнаженной груди, а средний палец другой руки утопал в густом черном треугольнике под животом, она шевелила этим пальцем и постанывала.

Внезапно в соседней комнате прекратился храп, и раздалось шарканье босых ног по паркету, звякнула крышка, донеслось характерное журчание струи в ночной горшок. Варвара открыла глаза, а я стоял, застыв как в столбняке, не зная, что делать дальше. Она резко одернула ночнушку и смотрела на меня затравленным волчонком. Сейчас это была не взрослая женщина, а провинившаяся школьница, которую застукали курящей в туалете. Мое сердце тоже опустилось в пятки, лицо вспыхнуло огнем, мне стало жутко стыдно за то, что я оказался свидетелем столь интимной сцены. Наконец я опомнился и быстро юркнул в свою постель. За спиной раздался грохот — очевидно, в спешке я задел ширму и опрокинул ее.

Скрипнула дверь, тетя Полина заглянула к нам в комнату.

— Что случилось?

Я с головой накрылся одеялом.

— Ничего-ничего, теть Поль, — успокоила ее Варвара. — Ширма упала, наверно я ее во сне ногой толкнула. Спите, все хорошо.

Все утро Варвара прятала от меня глаза, смущалась и краснела, а я старался делать вид, что ничего не видел и не слышал. Мало ли? Может, я просто страдаю лунатизмом. Постепенно неловкость прошла, мы побродили по городу, зашли в пару музеев. В музее морского флота я рассказывал Варваре про корабли, поскольку много читал об этом. Она слушала с интересом, быть может, деланным, порой переспрашивала, но по-прежнему прятала глаза. У меня же после увиденного этой ночью возникло какое-то нежное чувство к этой девушке. Она мне теперь казалась удивительно утонченной и по-своему несчастной. Меня уже не раздражало то, что она некрасива, она не казалась мне теперь и синим чулком, мне вдруг захотелось стать для нее покровителем. Хотелось обнять ее, утешить, прижать к груди…

Мы шли по набережной. У пристани готовилась к отправке «ракета».

— Поехали в Петергоф? — предложила Варя.

В Петродворце Варя полюбовалась статуей Самсона и разными писающими мальчиками, потом мы гуляли по дорожкам с фонтанами и забрели в дальний край парка, в густой лес.

— Саш! — внезапно Варя взяла меня за руку, сжала мою ладонь. — А ведь ты видел сегодня ночью… Видел, да?

И, не дожидаясь моего ответа, продолжала:

— Я ничего не могу с собой поделать. У меня давно эта привычка. Просто, понимаешь,… у меня никогда не было мужчины. Как-то вот… не складываются отношения. А я давно, я лет в четырнадцать уже была готова… Скажи, я непривлекательная?

Внезапно меня охватил какой-то порыв. Я взял Варю за плечи и посмотрел ей в глаза. В них я увидел желание и немного испуг. Мне вдруг захотелось стать грубым мужланом, самцом. Дерзким насильником. Я прижал ее к лиственнице, подхватил ее ногу под колено, задрав при этом юбку до трусов. Другой рукой расстегнул брюки, достал возбужденный член. Она отвернулась, на меня не смотрела, но не сопротивлялась и действиям моим не мешала.

Сдвинув вбок ластовицу ее трусиков, я, помогая рукой, отыскивал в мохнатых зарослях то место, куда... Там всё уже было влажно, очевидно она возбудилась, еще разглядывая статуи. Варя закусила губу и тихо вскрикнула, когда, преодолев преграду, я вошел в нее. Кончил я быстро, и не успел вытащить — прямо туда. А у Вари, кажется, оргазма так и не было. Не знаю почему, но мне стало стыдно. Варя сняла трусики, обтерла ими испачканные спермой и кровью ноги, убрала в сумочку. Не говоря друг другу ни слова, мы отправились домой.

— Какие-то вы кислые оба, — заметила за ужином тетя Полина. — Не поругались?

— Нет, все нормально, — заверила Варя.

Но я понимал, что все ненормально. Конечно же, Варя на меня злится, и я старался не смотреть на нее и не докучать ей. И не знал, как мне загладить свою вину. Ладно. Все равно мы скоро расстанемся навсегда и забудем, каким был этот наш первый секс.

Ночью я снова пялился в потолок и не мог уснуть. А Варя? Спит она или нет? Наконец, я не выдержал и спросил шепотом;

— Варь, ты спишь?

— Нет.

— Сердишься на меня?

— Ну что ты, глупенький. Нет, конечно. Иди сюда.

Варя откинула одеяло, предлагая лечь рядом. Ночнушки на ней не было.

* * *

Мы обменялись адресами и переписывались месяца два довольно часто. Потом все реже и реже, пока эпистолярный жанр не затих вовсе. Я так и не узнал, имелись ли какие-нибудь последствия этих белых ночей. Варя мне об этом не сообщала, а я не спрашивал…


2010г.


Рецензии
"Варя откинула одеяло, предлагая лечь радом" - опечатка рЯдом.

У автора эпистолярный жанр вряд ли когда-нибудь иссякнет. Не перестаю удивляться Вашему разнообразию первых разов.

Алёна Сеткевич   06.09.2021 21:38     Заявить о нарушении
Спасибо, поправил)))
Алёна! Я искренне Вам благодарен за то, что оставляете рецензию на каждый мой опус))) Это радует и льстит одновременно))) А "первые разы" - вообще мой конек, тут на самом деле простор для фантазии неограничен!)))

Корней Кондратов   06.09.2021 21:43   Заявить о нарушении
Корней, Ваши "опусы" не оставляют равнодушной. А эмоции требуют выхода, отсюда и рецензии.
Вы, я смотрю, тоже, скоро перечитаете всё мною написанное))

Алёна Сеткевич   06.09.2021 22:11   Заявить о нарушении
На это произведение написано 5 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.