Люди на бетонке. Тайна фибрового чемоданчика

   Было это на заре лейтенантской юности. Прибыл я в полк после окончания военного авиационного училища вместе с другими лейтенантами в том числе и из других училищ.

   Все мечтали летать бортовыми техниками: и форма лётная, и питание по лётной норме, и девушкам можно хвастаться, что из «лётно-подъёмного состава». А вот мне не надо было хвастаться девушке — я сразу после училища женился на любимом мной человеке. Летать мне тоже нравилось, но ещё больше нравилось возиться с техникой, это меня захватывало больше, чем безучастно часами следить за приборами в кабине, где этим, кроме меня занимаются ещё два человека. Что касается питания, то я не был лётным гурманом и меня вполне устраивала техническая норма питания.

   И, когда мне предложили должность старшего техника группы обслуживания по вертолёту и двигателю — я, не раздумывая, согласился. Как, позже выяснилось, я ни в чём не потерял, да и новая работа захватила меня.

   Одного я не осознал полностью, давая согласие на эту должность, что, люди, которыми я должен командовать и руководить, которых я обязан обучать и контролировать, будут старше меня возрастом, и иногда на много.

   Инженер эскадрильи, который рекомендовал меня на эту должность, знал нашу работу в совершенстве, побывал в двух авариях и чудом выжил один из двух экипажей в страшной авиационной катастрофе и его словам можно было доверять. Командир эскадрильи, майор Калёнов, который утверждал меня на этой должности, он вскоре ушёл в запас, человек молчаливый, почти угрюмый, сказал мне:

    — Работай, лейтенант. Мы тебе доверяем.

   Я не знал даже имени и отчества майора, это мне и не надо было, так как у меня и в мыслях не было, что я, молодой лейтенант, могу назвать командира эскадрильи, боевого офицера, по имени и отчеству, а не «товарищ майор», как положено по уставу.

   После того, как комэск произнёс слова о доверии, я с головой окунулся в работу. Всё, как будто, шло хорошо, если не считать таких мелочей, когда кто-то из моих, пока условных, подчинённых подкинет мне какой-нибудь каверзный вопрос на проверку моей технической квалификации или общей эрудиции. А эти, мои подчинённые, прослужили в авиации в 3-6 раз больше, чем я, сменила несколько частей, гарнизонов и имели богатый опыт тонких подначек, которые всегда были завуалированы под профессиональное любопытство, на которое даже нельзя было обидеться.

   Даже, если я отвечал на вопрос правильно, кто-то как бы начинал сомневаться, вмешивался с репликой:

    — А вот у нас было по другому, — после чего завязывался спор, который, разумеется, был не в мою пользу, так как многие думали:

    — Лейтенант ещё молодой, не всё знает, — что существенно, как я тогда считал, подрывало мой авторитет, как технического  руководителя нижнего звена.

   Моя эрудиция тоже не стояла на месте и мне пришлось запасаться основательно аргументами не только устного, но и типографского характера, чтобы убедить особо ретивых моих доморощенных экзаменаторов. А особенно внимательно мне пришлось наблюдать и фиксировать все мелкие неточности у каждого моего подопечного, которые не влияли на подготовку техники, но были «на грани» нарушения или упрощения регламента. Поняв, что просто так меня уже нельзя «поймать» на чём-то, всякие «наезды» прекратились и мы зажили довольно дружно.

   То же самое произошло и с молодыми лётчиками, но с ними было не так просто, они прилетали и в «Журнале подготовки к полётам» оставляли замечания, которые надо было устранять. Правда, здесь мне помогали начальники групп по специальности: авиационному оборудованию, радио, радио-техническому оборудованию и другим. Так капитан Иван Осипов часто, жалуясь на связь, оставлял замечание:

    — Что-то трещит а ушах,  — пока ему в ответ начальник группы по радио капитан Иванов Игнатий Иванович не ответил в графе «Устранение замечания»:

    — Надо мыть уши,  —  на что капитан Осипов разозлился и пожаловался комэске.

   Когда комэск начал разбираться, то капитан Иванов тоже пожаловался, что многие лётчики пользуются нестандартными наушниками, которые очень сильно фонят. Поэтому, все посмеялись с этого письменного диалога и инцидент был исчерпан.

   Всё это привело меня к мысли, что мне надо иметь с собой какие-то справочные пособия, на которые я мог бы аргументированно сослаться, чтобы убедить технический состав эскадрильи правильно выполнять работы. Для этого я приобрёл небольшой фибровый чемоданчик и уложил туда несколько справочников, карточки учёта неисправностей, Единый регламент по работе на технике, бюллетени по доработкам и другие документы. Получалось около полутора килограммов бумаг и было удобно носить их с собой, тогда кейсов, типа «дипломат» ещё не было. И мой фибровый чемоданчик был для меня очень удобным ещё и для того, чтобы на нём оформлять разные документы «на ходу». Через несколько месяцев в этом чемоданчике собралось столько интересного, что многие, и техники, и лётчики — исходили от любопытства:

    — А что же там такого интересного, что я его из рук не выпускаю?  —  И при всяком удобном случае пытались заглянуть в него.

   А я при каждом удобном случае извлекал из моего чемоданчика нужный документ и разил наповал кого-нибудь из техников или лётчиков. Это большинству перестало нравиться и теперь многие стали охотиться за моим фибровым чемоданчиком, норовя его куда-то спрятать, чтобы я его подольше искал.

   И вот, однажды, в конце осени, я сидел в эскадрильском домике, у себя в группе и через окно заметил, что три механика: Серкин, Дрижерук и Великов — на стоянке вертолёта с бортовым номером 35, с чем-то играются, вместо того, чтобы идти на построение перед началом полётов. Я взял чемоданчик и направился к этой стоянке.

   Когда я подошёл ближе, то увидел, что механики загнали на бетонную плиту ужа и не пускают его в траву, куда он норовит от них уползти. Мальчишки ещё, что с ними поделаешь. Приказав им идти на построение, я взял этого ужа и положил в свой фибровый чемоданчик, решив по дороге на старт занести его в овраг, где всегда было много ужей.

   Придя к месту построения, зашёл в будку дежурного по стоянке подразделения, положил чемоданчик на стол, но меня окликнул комэск, я сегодня был старшим технических групп по подготовке. Было уже прохладно и в будку дежурного набилось человек десять лётчиков с планшетами и штурманскими портфелями, так как в будке было тепло от печки-буржуйки.

   Комэск развернул плановую таблицу полётов и уточняет у меня о запасных машинах, исправляя номера машин в таблице. В это время дверь будки дежурного резко распахивается и из двери почти кубарем вылетают лётчики и штурманы с криком:

    — Змея!

    —  Гадюка!  —  И прочей не нормативной лексикой.

   И тут, как назло, подъезжает замкомполка, комэск бежит ему докладывать, а начштаба эскадрильи даёт команду на построение. Все сосредотачиваются, становятся в строй по экипажам и звеньям и замкомполка ставит задачу на полёты.

   Догадываясь, примерно, что произошло в будке дежурного, мне, с одной стороны было  смешно, а с другой — я еле себя сдерживал от смеха, чтобы не выдать себя, так как комэск меня точно «по головке не погладит», хотя я и не виноват.

   Построение закончилось, экипажи начались расходиться по машинам и комэск на ходу спросил у меня:

    — Инженер, а что это было в будке дежурного?  —  На что я только пожал плечами:

    —  Не знаю, товарищ майор. — А я действительно на это время не знал, что же в самом деле там произошло.

   Только на следующий день я, приблизительно, восстановил, что же произошло в будке у дежурного.

   Когда я оставил там свой фибровый чемоданчик, он лежал на углу стола. Лётчики к нему были неравнодушны и начали двигать его по столу, перепасовывая друг другу. Затем, то ли кто-то открыл чемоданчик, то ли он сам открылся, но уж, напуганный ударами по стенкам чемоданчика, выскочил оттуда, но настолько быстро, что никто не заметил откуда он взялся, так рассказывали назавтра очевидцы. А, когда, кто-то крикнул, что это змея, некогда было рассматривать, что это уж и попрыгали к двери даже через стол. Вот тут и подъехал замкомполка, это меня спасло от разных вопросов.

   Но я не оставил ужа на произвол судьбы. Когда все разошлись, я зашёл в будку, нашёл забившегося под стол ужа, водворил опять его в свой фибровый чемоданчик и по дороге на старт, выпустил его в овраг.


      Следующий рассказ читать здесь: http://proza.ru/2018/10/14/1443