Триумф на Сене

  Это была удивительная цыганка с пере-пляс Пигаль.
  Она уверилась в том, что отражение жизни - отрыжка её, а весна - время сбора урожая любви с автоМАТОМ в руках.
  Ей доступны островерхие прогорклые мечты в постели и верховая езда под многообещающую песню "Оседлаю я горячего коня", при гадании на кофейной гуще, разлитой на его животе.
  Сам низлежащий, чудом избежавший отдыха на электрическом стуле, где всё включено (all included), поднимая глаза к зеркальному потолку из слюды, имел возможность увидеть мохнатое удовольствие.
  Игра стоила притушенных свеч, приглушённых стонов и кибиточных вздохов, потому что именно там происходило вышеописанное действо.
  Устраивало, что в самый ответственный момент не требовался джентльменский набор слов для важных встреч в дружеской атмосфере вечернего Парижа.
  Её накладные расходы на ресницы и его рук на упругие бедра давали знать о зарождающейся сексуальной инфляции.
  И тут он вспомнил о другой - сборщице ягод(иц) в инструментальном цеху бродячих по любому случаю музыкатов.
  МикроSOSы комары пользовались подходящим случаем, чтобы оставить кровавый след на сеансе одновременной икры четырёх маслатых ног в стогу на Сене в укромном садике вблизи от Нотр Дама.
  Но увлечённые во времени этого не замечали, хотя он догадывался, что надевать партнёршу-француженку наизнанку - это моветон.
  С другой стороны, здесь не Булонский лес - единственное место, где можно было разбить палатку, так, чтобы осколков не осталось.
  А если постоянно избавлять людей от страданий, они не будут знать чему радоваться.
  Но, как говорится, за всё заплачено по безналичному рассчёту в прогоревшем банке барона Ротшильда с пауками.