Два правила

Любовь Отраднева

(в соавторстве с Valery)

Два правила

Посвящается дражайшему соавтору

Июль
Санзо заглядывался на Хаккая. Как ему казалось, украдкой и незаметно. Не то что некоторые, которых очень хотелось чем-нибудь огреть. Хотя казалось бы – за что? Никому не заказано смотреть на Хаккая. По-хорошему. Но казалось – а вот как перейдет дорогу бесстыжая красноволосая рожа!
И так тоже не оставишь. Благо всегда можно выйти вместе курить. И Санзо рубанет:
– Ты тоже, я знаю, – вот так, без предисловий и оскорблений.
– Что еще ты знаешь?
– Что у меня есть рычаги, но я их в ход не пущу. Не в таком деле. Играем честно.
– Да как скажешь.
– Решать только ему.
– Естественно.
Зашли обратно. Без обычных подколок, пытаясь игнорировать друг друга. Гоку, к счастью, ушел спать. Значит, можно было усесться по обе стороны от Хаккая. И ждать, кто спросит первым.
– И что вы затеяли? – поинтересовался сам объект желаний.
– Спросить у тебя одну вещь, – и взгляд на Годжо, мол, я озвучу, ага?
– Слушаю.
– Если бы мы оба… то есть каждый из нас предложил бы тебе встречаться – что бы ты на это сказал?
– Вот прямо так сразу?
– Мы долго решались.
– И вместо того, чтобы взять и предложить, вы… Ох, я надеюсь, хоть не поспорили?
– Нет. Мы вот пришли и пытаемся предложить. Так сказать, при прочих равных.
– Мне, пожалуй, нужно подумать.
– Конечно. Вряд ли нас так быстро поубивают. А друг друга обязуемся не, ага? – и обернулся к красноволосому.
– Ага.
– А если попробуете, я в этом больше не участвую.
…Хорошо, что в последующие дни Санзо не видел себя со стороны. Хорошо, что его не стебали вслух – всё-таки честная игра. Но не смеяться было сложно. Эта его звериная серьёзность, многодневные стояния на горле у собственных порывов, попытки не огрызаться на Годжо (хотя тут было взаимно).
И – об этом уже не знал никто – не мучить себя мыслями о том, что Годжо, стоит выпасть ночевке с Хаккаем, не пользуется ситуацией. У этого, бесстыжего, тоже ведь свои рычаги, и знает он Хаккая лучше и ближе. И ничего не поделаешь.

Сентябрь. День рождения Хаккая
Накануне
Санзо пытался незаметно довести до Годжо и Гоку некую информацию.
– Ну да, в прошлом году мы про эту дату забыли. Он и сам забыл, но от этого не легче. Пусть в этот раз все будет по-другому.
– Только, главное, вечеринку с сюрпризом не пытайся устроить, за такое даже он прибьет.
– Нет, у меня другой план был. Итак, правила на завтра. Для всех, начиная с меня. Первое: Хаккая без его инициативы руками не трогать, на голову ему не садиться, ноги об него не вытирать. И второе, более важное, оно же подарок: не давать ему ничего делать.
– Совсем ничего?
– Ну, будем реалистами – возьмем на себя что сможем. Отсюда, понятно, следует, что завтра мы с места не тронемся.
– Лады.
– Я еще цветов утром нарву, – вылез с инициативой Гоку.
– Валяй, тебя он поймет правильно.

Этот день
А ведь задачка – подкараулить, чтоб раньше них не встал и не начал хлопотать! Хоть вовсе не ложись и карауль. Но так уж не стоило, сил потом не будет ни на что. Санзо просто подорвался перед рассветом, а выкурив где-то четвертую, напомнил Гоку про цветы. А там уж и все остальное.
В виде – поймать на выходе из комнаты и объявить:
– Поздравляем! И по этому случаю сегодня не выдвигаемся!
– Что это вдруг? – Хаккай удивился, и даже заметно.
– А хотим дать тебе от всего отдохнуть.
– На вас не похоже.
– Есть повод, и надо же когда-нибудь. Подарок от нас всех.
– И еще вот, – из-за Санзо высунулся Гоку с букетом.
– Надо же, – но цветы взял.
Гоку хотел его обнять, но вспомнил про первое правило.
– Вот, теперь хочешь – дальше спи, хочешь – просто ничего не делай, – Санзо и вообще-то плохо читал людей, а его особенно. Может, зря все…
– И что же вы, собираетесь даже завтрак не спалить?
– Собираемся.
– Я должен это увидеть.
– Только, если можно, без «я не могу на это смотреть, дайте сам сделаю!» Хотя это я бы на твоем месте такое орал.
…На своем Санзо залил плиту кофе, и хорошо еще, что не сильно. И что почти никто не видел. Хотя Хаккай-то – наверняка. Ну ладно, кофе все равно на всех хватит, и пахнет он хорошо, и не спалить яичницу – не такая уж непосильная задача. Не блюдо для монастыря, да, но навыки-то какие-никакие есть. Можно надеяться, что сойдет.
– Ну вот, точно не подгорело. Максимум могло недожариться, но это потому что я перестраховался.
– Ну посмотрим.
– Ага. А мне еще это отмывать, – и покосился на остальных, мол, а вы чего, почему я один стараюсь? Хотя о его мотивах тут все были еще как осведомлены. Даже Гоку наверняка.
– Ну что ж, иногда надо.
– В свое время хватало практики. Когда мельче мартышки был.
– Догадываюсь.
– Ну вот как-то вот так…
– Впечатляет.
И хотелось по-дурацки спросить: правда? Но Санзо вместо этого пошел дальше. Когда народ доел его плюс-минус съедобную стряпню, он поснимал перчатки и посуду тоже взялся перемыть. К, надо признать, общему оживлению.
Да ну их в пень, тоже ж нехитрое дело. И пускай себе смеются. Дальше сами будут пахать. На каких-то других работах. До вечера еще долго.
– Ну что, дальше отдыхаем каждый сам за себя или как?
– Главное, не передеритесь, – Хаккай ласково потрепал Гоку по волосам.
Тот просиял.
– Да было бы из-за чего, – хмыкнул Санзо. И тут же понесся со своими планами дальше: – Надо накидать список, что нам нужно к праздничному обеду, который с учетом вина явно перейдет в ужин. И мы втроем за всем сходим.
– Ладно, сейчас займемся.
Особо как-то и разногласий не возникло. Выдвинулись. Тут уж обидно было не справиться. Тем более список составляли с расчетом на то, чтоб меньше возни при готовке.
– Так, теперь мартышка кромсает салат, можно не сильно мельчить, главное не половину за щеки. Мне лук, тебе картошку, мясо пущай жарится.
– Раскомандовался тут, – фыркнул Годжо.
– Я самое противное себе взял, – и даже не знал, насколько, лук оказался забористый, так слезы и лились.
…Через какое-то время:
– Кто-нибудь, мясо переверните, я вообще не вижу ничего! – и оставалось только догадываться, что там. Судя по запаху – плохо, но не смертельно. – Ладно, разливаем вино, сейчас уже нормально будет.
– И так сойдет? – Хаккай, этот его неповторимый и невыносимый тон!
– Ну не то чтобы, но мне не видно, насколько все плохо.
– Скоро узнаем.
Санзо наконец проморгался, всыпал лук в мясо.
– Похоже, что готовили на костре, но, может, и правда сойдет. Остальное все зато задалось.
– Ну молодцы, старались, – сдержанно оценил Хаккай.
– Как могли, да. За тебя! И за уменьшение потре****ского… то есть, прости, потребительского отношения с нашей стороны.
– Это уже от вас зависит.
– Для нас и озвучил. Тебе еще наговорим хорошего. Только бы мне под это не перебрать, мне еще мыть вот это вот все.
– Ну попробуй.
Санзо честно и пробовал – цедил вино чуть не по глотку. И говорил всякое – стараясь, чтоб не слишком уж прозвучало… откровенно. Это не по правилам. А вообще – подумаешь, какая-то там посуда, он бы, может, весь мир к его ногам положил, если бы мог… если бы оно только надо было. Но вот поди угадай, что тут нужно. Пока хоть дать Хаккаю немного отдохнуть. И хорошо бы не только в этот день.
Пока Санзо домывал посуду – остальные двое, кажется, выдохлись уже. Кто объелся, кто себя в вине не ограничивал. А его если и вело, то немного.
– А хочешь – и дальше так будет?
– И надолго вас хватит?
– За них я ничего сейчас не скажу, пусть сами. А чисто за себя… ну, не как сегодня, но что-то делать готов, – а взглядом – только оцени!
– Я запомню.
– Да, и не стесняйся напоминать. Я не хочу обещать больше того, что могу выполнить, но уж что обещаю – забыть не хочу.
– Ну что ж, сам напросился.
– Знаю. И надо расползаться спать, пока я не начал говорить что-нибудь лишнее.
– Да, наверно.
…То, что Хаккай в минувшем году забыл о своей дате, товарищи по команде утверждали только с его слов. Конечно, забыть он не мог. Дата ведь была не только его. В этом году Годжо с опозданием, но сообразил: лучше было не бередить. Хотя это все чертов монах, он и всей истории-то, поди, не знает, да что он вообще знает о Хаккае и как смеет по нему сохнуть! Ну да что теперь. Полезешь извиняться хоть за себя – еще хуже выйдет. Тем более что все же Хаккай оценил их неуклюжие порывы.

Ноябрь
Сегодня Годжо выпало ночевать с Хаккаем. Пользоваться ситуацией полукровка не собирался. Но и промолчать, конечно, не мог.
– Нет, я не могу над ним! Третий месяц пошел, а он все еще на посуде! Даже на своей собственной днюхе и еще раньше на моей!
– Ну разве же это так плохо.
– Это неплохо. Но очень смешно.
– Что есть, то есть.
– И что, друг, это надежный способ положить мир к ногам?
– Сам по себе – нет.
– Ладно. Но, видать, и другой херни хватает, – Годжо, похоже, уже чувствовал, что проигрывает эту битву. Чутье на такие дела его никогда не подводило.
– Может быть.
– Если все так, то мне ж не за себя обидно будет. За тебя.
– Что, хочешь сказать, я заслуживаю лучшего?
– Намного. Он тебя получит – и сразу забудет все свои песни про «потре****ское отношение», которое тут запрещал.
– Ты ревнуешь или беспокоишься?
– И то, и другое. Беспокоюсь больше, я-то переживу, да и сам немного могу тебе предложить.
– Знаешь, это приятно.
Годжо помолчал, покачал головой.
– Но выбираешь ты не меня. Блин, ты там хотя бы это… сразу-то под него не ложись! Пущай еще помучается. И нет, это не из-за посуды!
– А из-за чего?
– Ноги он об тебя вытирать начнет. Пусть хоть не начнет подольше.
– Ладно, я тебя понял.

Январь
Обычная, рядовая стычка. Каждый день так, пожалуй. И вдруг…
– Эй, Санзо?
– Что? – и аж вздрогнул, оборачиваясь.
Хаккай одной рукой потянул его к себе и поцеловал – не забывая удерживать щит.
Вот кто еще так может. Санзо чуть сознание не потерял. И отстреливаться в такую минуту тоже вряд ли бы смог. Слишком уж неожиданно.
Бой закончился быстро. В частности, от общего екайского охренения. Особо стойких унесла сутра – когда Санзо наконец смог вдохнуть поглубже. Хотя это было непросто. Долго еще не верилось. До самой остановки.
…Казалось, ужин тянулся бесконечно, а хлеще того – последующая уборка. Забить на которую было бы совсем нехорошо. Обещал же. И пусть хоть до конца времен!.. Даже если все наконец сбывается и впереди только первая ночь из многих. Даже если каждая следующая минута прекраснее предыдущей.
…Но черт бы побрал эти застежки!..
– Санзо, – Хаккай перехватил его руку. – Шить я тебе не доверю, так что не мешай.
…И уже после всего, подгребая его поближе:
– Ради этого стоит… много чего стоит.
– Мыть посуду?
– И что еще подвернется. Заметь, я сказал «стоит», не «стоило».
– Я запомню.
– Правильно. Это уже не на тебе обещано.
…И на другой день, где-то в лесу, на привале. В котелке над костром булькает странное варево. Санзо снова выступил с инициативой «отдыхай, ничего сам не делай». И теперь Хаккай лежит головой у него на коленях. В его руках. И это так прекрасно, что даже вздохнуть лишний раз боишься. Только вот, чтоб его…
– Извиняй, отойду, – и только успеть подсунуть ему под голову что-то мягкое из вещей. – Они ж за котлом не смотрят, а смотрят, мать их, на нас!

Сентябрь-октябрь 2019