Зиночка 1-2

 Мой вариант "Лолиты"

                Повесть
               
                1
Обшарпанная в трещинах дверь была приоткрыта. Несло чем-то горелым. Где-то в глубине квартиры громко ругались.

Звонок был один, весь в «бинтах» зелёной изоленты. Александр осторожно нажал кнопку, но внутри коридора ни звука. Не работает звонок - видимо скончался, не приходя в сознание от потери «крови». Александр постучал. Подождал пару минут.

Крики стали громче.
-Дура старая! Целку свою бережёшь? Для кого?- явно девчоночий голос.
- Не твоё собачье дело!- истерично-визгливый голос женщины много старше девчонки.
-Посмотри на себя! Ты ж прокисла вся! Ты курить начала, чтобы запах кислятины забить. Напрасно: несёт за версту. Мужики от тебя шарахаются. Потому что ты не вино, а уксус. Какой дурак станет пить уксус…
-Неправда! У меня были мужчины…и сейчас есть…
- Во сне! Верю…- типично подростковый издевательский смешок.

-Заткнись, Зинка, прошу тебя! Да если хочешь знать, у меня летом на курорте мужиков было столько, сколько у тебя прыщей на твоей бесстыжей роже!
-Прыщи ерунда, пройдут. Врёшь ты всё, старая. Я помню, какая ты приехала с курорта. Жалкая! От тебя даже вот столечко не пахло мужиком. Побрезговали тобой!
-Зинка! Или ты заткнёшься, или я…ударю тебя!
- Только попробуй. Костей не соберёшь!

Александр решил своим появлением разрядить обстановку. Вошёл в прихожую, поставил пакеты к стене.
-Алё? Хозяева?

Голоса на кухне оборвались. Первой показалась щуплая маленькая женщина в аляповатом халатике. Шапка пепельных волос была в хаотичном состоянии, большие в пластмассовой оправе очки занимали половину потного разгорячённого лица. Лет ей было эдак в районе сорока.

- Да?- поперхнувшись, спросила. - Вы к кому?
-Здравствуйте. Вот,- Александр протянул вчетверо сложенный листок бумаги.
-Хорошо,- сказала женщина, не отрывая глаз от бумаги.- Живите. Вот его комната,- показала на грязно-белую дверь, обклеенную журнальными вырезками - полуголые девицы.- Только учтите: никаких пьяных оргий.
-Я не пью.
-Все вы так поначалу говорите,- возвращая бумагу, ожгла как мальчишку строгим взглядом.

-Да не обращайте внимания на неё. -На пороге кухни возникла девчонка лет двенадцати, на ней были коротенькая маечка - топик и такая же узкая в обтяг юбочка; пупок скрывала блестящая бусина.- Ею мужчины брезгуют, вот она и мстит, считая вас всех чмориками.

Женщина метнула в девчонку уничтожающий взгляд, задыхаясь, выдавила:
-Ты… ты… А ну вас!- махнув рукой, быстро скрылась в своей комнате.

- Счас будет глушить валерьянку, и размазывать сопли по подушке,- усмехнулась девчонка, с любопытством рассматривая Александра.
- Зачем вы её обижаете?

Девчонка дёрнулась, точно её ущипнули, пышные ресницы взлетели, глаза удивлённо округлились:
- Вы на «вы»?! Мне это нравится! Все обычно тыкают. Мы подружимся. Близко-близко…
- Не думаю.
- Почему? Думаете: я последняя дрянь? Нет, это так… соломенный щит. Для вас я его отброшу.
-Кто обижает других, не может быть моим другом, - Александр достал ключи и стал открывать замки.
- Я же для её пользы стараюсь. Она носится со своей девственностью как с хрустальной вазочкой. Я хочу, чтобы она психанула, и - хрясть! вазочку об пол. Свихнётся ведь со своей невинностью…
- Это её личное дело. Вас не должно касаться.

Девчонка приблизилась почти вплотную:
- Посмотрите на меня.
Александр быстро глянул и, невольно, смутился под её пристальным взглядом, опустил глаза.
- Хорошие глаза. Только такие… такие… Не знаю, как сказать… Вас обидела такая же дурочка?
- Почему…обидела?- смешался Александр.
- Ну, если бы умерла, у вас были бы печальные глаза. А такие…от обиды. От большой обиды. Угадала? Ведь так?
- Вас Зина зовут? Так вот Зина: это моя территория. Вам вход заказан. Ясно?
- Более чем. Потом, когда мы близко-близко подружимся, вы поплачетесь мне в плечо, а я вас пожалею. И вам станет легко и хорошо…
-Спасибо госпожа аналитик. Я как-нибудь сам. Вы занимались стряпнёй?
-Поняла. Ухожу. Я не обиделась.

Сделав пару шагов в сторону кухни, обернулась:
- А как вас зовут?
- Александр Львович.
- Александр… А вам как больше нравится: Саша или Шура?
- Для вас я Александр.
- Всё! Алик! Я вас буду звать Аликом. А фамилия у вас какая?
- Вы комендант этого общежития?
- Да я здесь самая нормальная! Теперь и вы. Так какая фамилия?
- Зазнобин.
- От слова »зазноба»? А я Докоманная Зина. Докоманная по-старинному значит подлинная, настоящая, истинная. Я люблю, когда меня Зиночкой зовут. Ладно, не буду вас задерживать. Располагайтесь.
- Вот спасибо…- хмыкнул Александр, уже закрывая дверь за собой.

Шаги Зиночки приблизились к двери женщины:
- Слышь, старая? Не вздумай пялить зенки на Алика. Это моя зазноба. Увижу - оба глаза выцарапаю! А тебе хочешь, бомжа сосватаю, такого же протухшего?
-Дурдом, мать твою за ногу!- незло выругался «Алик».
 


                2

Из Дневника Александра. (Три дня назад).

«Вот и апрель галопом уносится.42 два дня прошло с последней записи.42 одинаковых как братья близнецы болезненных дня… По ощущениям, как один.
На календаре чёрная дата-25 апреля. Ровно 17 лет нашему с Лидой браку. Именно браку в значении » повреждение, изъян, испорченное или несоответствующее стандарту». Иначе наш идиотизм и маразм не назвать.

Как смешон тот наивный юноша,семнадцать лет назад мечтавший о дружной многодетной семье, в которой этот день отмечался бы как любимый семейный Праздник! Сегодня этому юноше сорок, и он… бумажный муж.
15!не дней, не месяцев - лет! И детей всего двое и семья уродливая (хотя со стороны глянуть - полный окей), и любимых праздников нет.Даже Новый год встречают пресно и примитивно: оливье, шампанское, телевизор. И молча, как чужие…

Может, я действительно ненормальный, идиот по Достоевскому?
Ну, какой нормальный физически и сексуально здоровый мужик стал бы столько терпеть?  У нормальных просто как сажа: не заладилось с женой - пошёл налево. И никаких угрызений совести. Олег, которого я меняю по смене, рассуждает так:
-А чего терзаться? Трахнулись - и разбежались. Я ж не роман на стороне завожу. Какая измена? Громкие слова, Сашек. Если я вместо обеда жены перекушу в забегаловке - что? изменил ей? Ерундистика Сашек. Относись проще: словно отлил не в свой унитаз, а где-нибудь под кустиком. Если твоя выкобенивается, не даёт, пусть ей будет хуже: формально и фактически она сама тебя толкает налево. Ну, и пользуйся. И не забивай чердак моралистикой.

Где-то на третьем году «сухостоя» поддался уговорам: познакомился с одной податливой бабёнкой, повела к себе домой. Только дело к постели пошло, как перед глазами, точно иконы, осуждающие лица детей возникли. Такие глаза были у Ларочки и Максима, что пропала всякая охота… Шустро оделся, как кретин, и сбежал. Потом на работе бабы в спину хихикали: импотент… Так и не согрешил за эти годы: совестно было именно перед детьми. Ненормальный? Ненормальный.
 
Ведь давным-давно стало ясно: это дерево мертво, не жди не то что цветов и плодов, но даже листиков. Так нет, идиот, из месяца в месяц, из года в год окучивал, поливал, вносил удобрения - а вдруг? Ага, дулю с маслом!

Вот и сегодня: встал пораньше, - Лида на смене, придёт около девяти,- сделал праздничный завтрак, спёк тортик, сбегал в магазин за ликёром и цветами. Дети ещё вчера уехали в деревню: картошку перебрать, подготовить к посадке. Двое суток будем вдвоём, такая дата… сам бог велел отметить её по-людски. Как мужу и жене.

И что? А ничего! Как всегда…
Пришла тусклая. Дежурное «Привет». Затем с лёгким удивлением, глядя на накрытый стол:
- Что празднуем?
-День рождения…семьи.
- Аа, - протянула, и опять тусклая маска на лице.
Переоделась, села за стол. Умяла все мои произведения так, что за ушами трещало. Смотрю на неё,…и пропало желание говорить какие-то тосты… вообще что-то говорить. Абсолютно никакого оживления в ней… точно рядовой завтрак.
Поев, дежурно обронила:
- Спасибо. Всё было очень вкусно.
Показалось: как домработнице сказала.

Я не спешил обижаться. Собрал посуду, вышел покурить. Помыв посуду, сижу у окна, покуриваю, и, кретин, представляю, как Лида сейчас готовит постель…

Прихожу: дрыхнет без задних ног! Не раздеваясь, закуталась в лёгкое одеяло.
Я не спешил обижаться.
Как всегда начал искать ей оправдания: устала, на смене нормально не поспишь, потом транспорт, здесь сытная еда, алкоголь… Ладно, пусть отоспится. У нас ещё куча времени, успеем накувыркаться.

Идиот, ну, точно идиот! На что надеялся? Губёнки раскатал, а она их как всегда закатала…
Проспала до трёх часов дня. Я не терял время: давно забытый подъём сил был, писалось легко, целую главу накропал в 14 страниц.
Просыпается и, ещё не открыв глаза, спрашивает:
-Ребята не звонили?
-Нет.
Встала, сладко потянулась. Я шутливо протянул руку в направлении её груди. Отшатнулась:
-Не трогай! Меня в туалет вызывают - расплескаю.

Ушла. Пять минут нет, десять. Иду перекурить.
Стирает бельё замоченное накануне!
И сходу, почти как соседу:
-Здесь не кури: бельё провоняет!

Перекурил на лестнице. Всё ещё не спешу обижаться.
Возвращаюсь: Лида уже в комнате разговаривает по телефону с детьми. По сути, переливают из пустого в порожнее. Только отключилась, позвонила племянница. На этот раз разговор был короткий:
- Да, со смены. Поспала уже. Когда? Хорошо, встречаемся у «Петроградской».

Наташке срочно понадобилось купить босоножки, собралась  в новый супермаркет на окраине города, одной скучно ехать, предложила тётке составить кампанию. И тётка тут же согласилась. Безотказная…

Уже переодеваясь, спрашивает:
-Тебе посмотреть что-нибудь на лето? Сандалики, а то в кроссовках ногам уже тягомотно.
Видимо увидела что-то в моём лице, удивлённо спросила:
-Саш, что-то не так?
- Почему? Всё так. Как всегда. Как все 15 лет…
-Ну, что ты опять заводишься?
- Если бы. Нечему заводиться: всё проржавело. Я спокоен, как танк на постаменте.

Ушла, хлопнув дверью. Я много курил, всё думал, думал…
Ну, и как мне расценивать её поведение? Слепота? Глухота? Равнодушие? Босоножки на первом месте, а муж, его чувства на 333-м?

Ладно бы ненавидела меня, как соседка своего мужа пьяницу, так нет. Пока я не заостряю вопрос на счёт интимной близости, всё вроде окей: разговариваем, шутим. Но стоит только намекнуть лишь взглядом, как моментально меняется: насупится, обложит себя соломенными щитами, и уже оттуда… пинает. И что самое дикое: не чувствует, что причиняет боль! Нет, она толкует о том, как больно её ножке…»