Так случилось ч. 45

 За окном ёлки, сосны уютно в пушистые шубы закутаны. Сонке и Маринке на печке улежно.
  Вошла тётка.
  - Ох и тишина! Прям мозги лопаются!
  Из горячего чрева печи вынула пирожки - хоть на выставку.
  Дед Михей занёс охапку дров.
  - Весёлый дух в избе. Что, стряпуха, на стол собирай. Скоро уж из баньки мужики явятся.
  Славная банька в лесу - дрова со смолой, жар живой. Первыми опробовали эту приятность женская часть компании.
  - Не мытьё это, а очищение, - подытожила восторги раскрасневшаяся,   омолодившаяся тётка.
  Перед банькой, пока хозяин с Сонкой и Маринкой сеном кормушки заправляли,  повыметала она все углы в избе, вымыла пол. Вытащила на двор половики, почистила их свежим снегом. А как поставила на стол огромную глиняную миску с дышащею праздником выпечкой, так изба и заулыбалась.
  Как второе дыхание открылось у бабы Гали. Неутомимо носилась и внутри и снаружи дома. Хотела и снег возле избушки сама сгрести, да дед Михей отобрал лопату.
  - Белок не смеши. Перетрудися - спиной сызнова маяться будешь. Мази на тя не напасёся.
  В поезде, когда ехала из Баку бабушка Галя, видно, просквозило её - еле с постели вставала. Дед Михей тогда и поднял её на ноги своим чудо-варевом.
  Наломала  в дом свежих веток душистой сосны, поставила на стол в кувшине. Новый год, как-никак! Что бы ещё сделать? Нашла за печкой посудинку с мелом и травяной кистью. Плеснула в неё воды, развела побелку, прошлась свежим по "фасаду" печки. Девчонкам понравилось такое дело. Сонка достала краски (не расставалась с ними, рисовала везде и всегда). Расцвели в дедовой избушке невиданные цветы. Дед Михей  увидел - ахнул!
   - Таку печь не в избе хранить надо, а в музее народу показывать! Вон-то как светло жить можна!
  ...Отгуляли праздники, гостей поубавилось.
  Марина, Сонка и баба Галя до конца каникул остались в лесу. Девочки помогали деду Михею и Михал Михалычу в их работе. Вечером собирались в натопленной избушке. С удовольствием ставила на стол баба Галя чугунки и кастрюльки с аппетитными супами, кашами, киселями. Незнакомая прежде с  русской печью, она была покорена  свойством печи делать еду совершенно иной, нежели приготовленная дома на плите.  Блюда получались много вкуснее, наваристей, приобретали неповторимый аромат. И сам процесс приготовления  был иным. Всё это  стало для бабы Гали приятным открытием. Сытно накормив "рабочий народ" прекрасным ужином, послушав  добрые слова в свой адрес, убрав с  девочками со стола, ставила в самый жар  чайник. Доставала  вязальные крючки, нитки. Плыли из-под  ловких пальцев лёгкие кружева. Интересно это занятие стало Марине. Баба Галя взялась её учить. Как водится, терпеливо передавала секреты своего искусства мастерица ученице.
  Вечер зимой долог. За чаями хорошо говорить и слушать. Дед Михей о лесе много рассказывает. Сонка смотрит на него. Да, вот такие они, лешие, и бывают. Добрые хозяева леса.
  Стали говорить о ней. Странно, но и дед Михей, и Михал Михалыч не одобрили её занятия стрельбой.
  - Время - оно как капелька драгоценная. Капелька к капельке - и жизнь складывается. Вот, Бог тебя одарил умением рисовать. Никто, как ты, не увидит, не донесёт другим виденное. Это талант. Он как монета, за которую счастье и купишь. А то, что в мишень точно попадаешь, это способность твоя. То, что лучше других попадаешь - оттого, что добросовестно умение своё налаживаешь. Но сколько раз в точку ни попади - лучше никому не сделаешь. Мишень - бумага. Постреляли - выбросили. Заметь - всем одинаковые мишени вешают. А люди-то разные в них целятся. А капельки-то - кап-кап - и уходит время-то. А мишени всё одно - выбросят. Ну, медальку тебе подарят. А ведь чтоб эту медальку заработать, сколько времени убить надобно.
  - Это спорт, Михал Михалыч.
  Как объяснить, Сонка не знает. Вроде, и прав Михал Михалыч и не прав. Говорит, как дразнит её.
  - Повесишь на себя ту медальку. Увидят, ты - лучше, ловчее других, позавидуют. Может, кто ещё захочет время своё на медальки менять - мол, по телевизору покажут! Покажут, а тебе-то что? Славу многие хотят. Да только как доберутся до неё, так и увидят, что пусто там. Слава - она только при дальнем рассмотрении предмет. А как ближе - туман один.
  - Дедушка, - вступает в разговор Марина, - спортсмены всем показывают, что люди достичь могут. Это великие люди. Герои. А ты - "туман". Загнул ты, дедушка.
  - А ничего и не загнул, - поддержал сына дед Михей, - кабы в людстве меньше лени было, и показывать, на что оно способно, не нужно было. Людство на всё способно. И нет ему стенки. "По образу и подобию" - помнишь? - дед усмехнулся, - а на что энто "подобие" людству? Легше на колени ухнуться и "дай - подай" твердить - вон, церкви полнёшеньки. А ведь ты "по образу" сделан. Значит, всё в тебе есть. Тольки пыль стереть надобно, да за дело приняться, а не телевизир рассматривать. Всё достигнешь! Земелька - она скатерть-самобранка. А людство затопало её и ищет ходит. А что ищет? Вчерашний день? Так он прошёл уже.
  - Так что, и в церкви молиться не надо? - баба Галя и работу свою отложила.
  - Нужно. Тольки говорить по-другому требно, по нужде. Заблудилось людство, так просись дорогу найтить.
  - Дедушка, а ты в Бога веришь? - Марина подняла от вязания голову.
  - Глупые слова это.
  - Как-то?
  - Вот ты в отца, в мать свою веришь?
  - Я вижу их, знаю. Как в них не верить?
  - А Бога не видишь и не знаешь?.. То-то.
  - А в церковь ходить?
  - Ходи, коли потребу имеешь. А не так, что потому так положено. Надоть самому себе таку потребу положить. Тогда и ходи. Польза будет.
  - А ты не ходишь.
  - У меня друга церква. Лес - он ить тож от Бога. И кажна тварь в лесу.
  - А как ты молишься?
  - А ежель говорить, как на душе и в дурное не мараться, так оно и есть молитва. Он всё услышит. Ему, верно, тож приятно по душам поговорить, а не по-книжному всё.
  - А Библия?
  - А ты читала?
  - Нет.
  - А чё выспрашивашь? Читай - сама дойдёшь. Дед мой, царство небесное, он ить, чай, поболе века на свет-солнышко щурился. Преставился на сто шОстом годку тольки. Многонько знавал, а речами зазря округу не тревожил, лишне слово не выбросит. Так от, и говаривал он, что потребно не в Бога верить, а Богу. Тако оно.
  - Трудно, батя, с тобой спорить, - Михал Михалыч зевнув, потянулся.
  - А и не надоть спорить. Скольки людей - стольки идей, а кто спорит, тот мало стОит. В дурное тольки не мараться. А оно ужо и спать пора. Завтра с утра пойдём лозу резать. Корзинки наплесть надоть. Чё без дел сидеть. От ложки-то на пальцах мозоль нарастёт, ежель вечерами тольки по тарелке скребать.
   

       ПРОДОЛЖЕНИЕ