Прозрение

               

      Крайне редко матерится небезызвестный читателям сосед мой, уникум  Федор  Иванович.  А  вот  сегодня  прибежал  ко  мне  с  утра  раннего  сам  не  свой  и  начал,  конечно  же,  с  причины  прихода.  В  семь  утра  он,  как  обычно, смотрел новости. А не произошло ли за ночь  что-либо  угрожающее   на планете Земля? Он, собственно  говоря,  только  об  этом  постоянно  и  беспокоился. Мол, а все остальное постепенно  приложится.  После  передачи   на экране совершенно неожиданно появилась  любимая  певица  Эдит  Пьеха.
      Своего кумира Федор Иванович  давненько  уже  не  видел,  к  тому  же,      она  вдруг  стала  исполнять  старую,  но  в  свое  время  очень  популярную    песню. Искренне обрадованный, было, сосед  даже  стал  подпевать  до  боли  знакомый  припев.  Якобы,  и  он  тоже,  совместно  с  обожаемой  великой  певицей, необыкновенно счастлив, получив от песни огромную радость.  А  поэтому  вдохновленный  признанием  Федор  Иванович  также  «ничего  не видит, ничего не слышит, ничего не знает,  и  ничего  никому  не  скажет».
      Песня  была  старенькая,  и  тогда  он  не  вникал  в  смысл  ее: мелодия  и голос прекрасные - да и ладно.  Но  сейчас  до  девяностолетнего  соседа вдруг кое-что «дошло» и  ему,  вполне  естественно,  стало  страшно.  Вернее  сказать, даже  жутко!  Это  что  же  получается?!  Песня-то  о  ком?  О  самом  настоящем  и  несчастном  бедняге  уроде,  калеке,  а  если  выразиться  по-новому, о человеке-«овоще»?! А о ком еще? О  слепом,  глухом,  глуповатом, и еще упертом. И певица «не видит,  не  слышит, не  знает».  И  «не  скажет». 
      Короче  говоря,  Федор Иванович  еще  долго «метал икру матом», заодно бесконечно удивляясь  самому  себе: мол,  ну,  почему  смысл  песни  был  сокрыт  для  него целых  полста  лет,  став  понятным  аж  только  лишь  к  финальному  рубежу  жизни?  Неужели  святое  чувство  любви  нельзя  было  выразить  как-то  иначе? Ну, допустим, если  бы  сформулировать  состояние  полученного девушкой «сладостного шока» от признания любимого ею   человека  в  менее  печальном  варианте?  Или  что?  В  «великом  и  могучем  русском  языке»  более  нежных,  ласкательных  слов,  уже  и  не  нашлось? 
      А  вообще-то,  с  ехидцей  добавил  Федор  Иванович,  он  не  завидует  той  чересчур  впечатлительной  дамочке,  которая  всего  от  трех  слов  «я  люблю  тебя!»,  получила  настоящий  шок,  и  буквально  потеряла  контроль  над  собой.  Прямо  сходу  уже  и  «ослепла  она,  и  оглохла,  и  обезумела,  и  онемела»… И  хорошо,  если  данный  ступор  у  дамы  только  на  короткое  время. А если  он  будет  чуток  дольше?  Тогда ведь некий «ушлый  паренек»  может вполне запросто этим ее «головокружением» воспользоваться в своих  корыстолюбивых целях и свершит «оное»? А  почему  «нет»?