Подчинение и покорность 4 глава вторая

 глава ВТОРАЯ

  10.

 На другой день он зверски напился. Выйдя из маршрутки на Сенной, с тоской посмотрел на место бывшего расположения "Старой заставы", взял бутылку сухого вина, сидел в знакомой пирожковой, украдкой наливая вино в стакан, потом доехал до "Петроградской", зашёл в "Пушкарь" и снял там даму. Из тех селёдок, которые легко попадают на крючок, ведь это их цель и причина. В своём магазине он купил большую бутылку водки, пирожных для дамы, фруктов и ветчины, сок и воду. Дядя Миша не видел их прихода, но, наверное, слышал, потому что в прихожей Евгений споткнулся и загремел сумкой. Что было потом, в памяти не сохранилось, но ночью он, отработав желаемое, пошёл проводить гостью, которая проживала на Малой монетной, промок под дождём, пришёл домой уже под утро и завалился спать.
 Проснулся он от луча солнца, упавшего на лицо, значит, было около двух. На кухне лилась вода, гремела мывшаяся посуда, слышалось не мелодичное бормотание, изображающее пение под нос. Евгений протёр слипшиеся глаза, сел на кровати, смотрел некоторое время на загаженный стол, обернулся на кровать, ожидая увидеть чьё-то тело под одеялом, но никого не увидел. Он опять спал в одежде, и тщательно осмотрел и себя, но всё было в порядке. Покачиваясь, он прошёл на кухню, достал из холодильника бутылку кефира, налил стакан, зажмурившись, выпил. Стало легче.
- Тяжёлое расставание?
- Не знаю. Кажется, я умру холостяком.
- С чего такой пессимизм?
- Видишь, дядя Миша, вот познакомился с девушкой, ну, ты её видел. Умная, красивая, кажется, и я ей понравился. Но вот - улетела, и всё встало на свои места.
- И что-же это за места?
- Самолёт в ангар, пароход к причалу, паровоз в депо, мужик в стойло.
- Никогда не считал тебя дураком. Может быть, переменить мнение? Чего тебе надо?
- Наезженной колеи? Знаешь, такая автострада с закусочными, заправками, станциями СТО каждый километр. А в конце пляж, мотель с бассейном, и...
- Идиот ты. Я не буду сравнивать со своей молодостью, собачьи времена были. Просто все верили в счастье лет через пятьдесят. Счастье для всех.
- И знали, в чём оно должно быть? Равенство, братство, всё для всех?
- Не знаю. Я в сущность счастья не вдумывался. Просто знал, что оно в руках каждого будет. По желанию. Только надо постараться.
- Любопытно, - Евгений снова наполнил стакан. - Только ведь это сказки. Всё предопределено, как ни ломайся, судьба есть судьба.
- А я думал, что человек, он создание гордое, он не показывает на судьбу и предопределение, не ссылается на фатум и рок, бывает, не повезло, на колени становиться? Воспитали вас дураками покорными, верящими, что вам всё в руки приплывёт, только рот открывай пошире, да глотай, не подавись. Я вашему поколению иногда завидую, всё у вас есть, более того, любое благо, только звонок сделай, на дом доставят, от пиццы до мерседеса с бабой голой. Но смотрю, и тошно делается, чуть у вас кусок вырвут из рук, который вам хотелось-бы без труда заиметь, опускаете руки и истерику закатываете. Или, вот как ты, машете рукой, ну, и хрен с ним, будет другое. А ведь может и не быть, может быть, вот оно, промелькнуло и ушло.
Дурак ты, Женька. За счастье ведь и пошевелиться можно, оно того стоит.
- Драматизируешь ты.
- Может быть. С любой колокольни свой горизонт открывается.
- А если он промелькнул и пропал?
- Ты слышал, что я сейчас говорил? Слишком вы... покорные случайностям.
- И что? Искать на жопу приключений?
- А почему нет? Тебе сколько лет, чтобы перед стаканом сидеть и смерти ждать? Ищи приключений на... не в пьянке, а живи весело и гляди на мир с улыбкой, чтобы и окружающие, глядя на тебя, улыбались.
- Не с чего мне улыбаться.
- Не знаешь ты, к чему себя применить, вот и бесишься.

 ***

 Разговор с соседом здорово его разозлил. Нет, мотивацию он понимал, и пытался принять, всё, что было сказано, было правильным, и теперь он злился на себя. Он вызвал сочувствие и желание помочь! И его высекли. Как глупого щенка. Давно он не чувствовал себя беспомощным. Его жизнь не имеет цели? И что? У него есть всё, что ему нужно, чего ему хочется. А того, чего у него нет, ему не нужно. Какая у него может быть цель, чтобы добиваться её? Что-то в этом рассуждении его не удовлетворяло, что-то не состыковывалось логически, и он не мог этого понять. Сидя на скамейке в сквере, он глотками отпивал из бутылки, и его мысли бродили далеко от него, по берегу бесконечного моря, и белые гребни волн ломались о песок. Вдали виднелись белые стены домиков, белые заборы из каменных глыб, кроны деревьев с облачками над ними. Здесь было пространство неба и солнца. Всё было открыто, без единой тени на плоскостях берега, неба, моря, только капля паруса на линии соединения воды и воздуха.
 Он никогда не мечтал о несбыточном. В далёком детстве, может быть, ему грёзились алые паруса и пахучие страны, неведомые города и сумрачные лесные чащи, братство отважных товарищей и загадки древних манускриптов, но это ушло и забылось. Во время учёбы, да, у него была привычка расписывать будущее, но это было связано с бытом и легко просчитывалось, на месяц, на семестр, на время практики. Потом началась работа, и... Жизнь остановилась, будто в ожидании... Чего?
 Виктория с сожалением говорила о подчинении жизни окружающим, с их дружеской опёкой, их тиранизмом и бескомпромизмом, ей хотелось весёлой независимости, права распоряжаться своим мнением, своим временем, своим досугом. Всё это у него есть...
 Вдруг с удивлением он понял, что, кроме этого, у него ничего нет. Кроме пустоты и ложной видимости, у него нет ничего, чего бы ему хотелось.
 С сожалением он опустил в урну опустевшую бутылку и поплёлся домой, в пустую комнату. И уже бросившись на холодную постель, он подумал, что главное в его жизни может находиться не здесь, рядом, а там, где он бродит по ночам, не помня и не определяя, среди тёмных контуров и чуждых теней мира, о котором он только догадывался, и которым распоряжался, не думая о пределах дозволенного, потому что не было никого, кто бы его ограничил.

 11.

 - Я не помню! Понимаете, не могу вспомнить! Бывает такое, слышали, дежа вю, человеку кажется что-то знакомым, но он не может объяснить этого? Может быть, я видел его в телевизоре, и что из этого? - раз за разом, во всех инстанциях твердил остервеневший Клюев, и ему верили, сочувственно кивали головой, приводили варианты разных ситуаций, даже предлагали услуги гипнотизёра, психопрактика, он с негодованием отвергал возможность ковыряния в его мозгах этих шаманов и чернокнижников, но никаких зацепок так и не было, общественность в высоких погонах требовала результатов, и крайним оказался Асеев.
 Из его уютного кабинета были выдворены барское кожаное кресло и столик с инкрустированной шахматной доской, на их место поставили рабочий стол с компьютером, рядом зелёный многотонный сейф, и хозяин сейфа капитан ФСБ Колодкин многозначительно и не без вызова водрузил на него бронзовый бюстик легендарного Феликса Эдмундовича. Теперь в кабинете было в два раза больше Дзержинских, которые смотрели друг на друга с привычным  подозрением.
 Майор Асеев изменения воспринял, как необходимое зло, но делать было нечего, друг из городского управления по секрету охарактеризовал капитана Колодкина, как упрямого и настойчивого, настырного и наглого служаку, и рекомендовал не конфликтовать.
- Держи себя в руках, и не слушай, что он там говорит, а порассуждать он любит. У тебя своя работа, у него своя. Так и ребятам объясни. Соблюдай пиетет, не устраивай у себя чаепитий. Смирись, короче говоря. Не мне тебя учить, но учитывай и политические реалии. В конце концов, теперь с него спрос, он отвечает за результаты расследования.

 ***

 Что-то такое крутилось в голове, что-то, знакомое с детства. Добро и зло в одном человеке, они существуют в одном пространстве, но периодически сменяют друг друга. Конечно, Джекил и Хайд, старая история о двух началах одной личности, что-то доброе и интересное.
 Какого чорта! Добро, это, конечно, хорошо, но толку от него в этой жизни нет совершенно. Я злой? Может быть. А кто из нас без греха? Но и зло не интересует меня, нет у меня склонности к этому, мне эта проблема не интересна. Зло есть в любом человеке, оно доминирует в мире людей, ему служат все, только некоторые маскируют его, это уже принятые общественные этические установки, но толку от них нету, все знают, что зло процветает, и даёт плоды, применённое в нужном месте и времени. А так просто творить его, ради чтобы провести время, это уже извращение, ибо дивидентов не даёт, если только моральное удовлетворение, что говорит о неадекватности творящего разума. Деятельность разума в познании и творении, а зло, это разрушение. И какое в этом удовольствие? Я люблю что-то творить, но это именно акт творчества, оно приносит пользу, мне нравится делать то, чего не умеют другие. Зло - умеют все, некоторые специально, для достижения определённой цели, некоторые не ведают, что творят, дети тому пример, но и дети делают это, познавая мир, для них это творчество, эксперимент, в опыте познаётся жизнь. Но если я творю его, я не получаю ничего, ни материальной пользы, ни удовлетворения творческого, ни телесного. Я считал себя рационалистом, но в этом нет рационализма, если только безумие. И это уже вопрос.

 ***

 Клюев постучал в дверь, просунул в щель голову, повёл глазами, нашёл майора:
- Разрешите, Аркадий Леонидович?
- Зайди, Виктор, - майор выглядел несколько смущённым, указал влево, - Это капитан Колодкин, Александр Сергеевич, из ФСБ. Ты знаешь, что ваша группа на время следствия по делу переподчинена ему. Это он вызвал тебя.
- Понятно. - Клюев развернулся к сидящему капитану. - Лейтенант Клюев.
- Присядьте, Клюев. - Капитан выбрал одну из папок в стопке на столе, развернул, быстро просмотрел заглавный лист. - Я хотел поговорить по поводу версии, выдвинутой вами по этому делу.
- Не понимаю, какой именно. Ребята много насочиняли, прямых данных нет...
- Я говорю именно о вашей версии. О возможности внушения преступнику его действий кем-то неизвестным, который сам напрямую в преступлениях не участвует...
- Извините... Но это было выдвинуто... несерьёзно... просто от...
- Майор, я вижу, ваши подчинённые не понимают серьёзности расследования.
- Простите, капитан, откровенно говоря, я и сам не придал данной версии серьёзного значения. Она не показалась мне... обоснованной.
- Огорчительно. Мы у себя привыкли отрабатывать всё, что может иметь хоть малейшее значение. Значит, лейтенант, давайте сделаем так. В этой папке я собрал мнения специалистов по этому поводу, у нас есть такие специалисты. Вы эти мнения изучите и проведёте работу, используя эту информацию. Я сейчас резюмирую эти сведения, чтобы и майор был в курсе. Здесь много специальных терминов, в которых и я, знаете, не очень разбираюсь, но мне разъяснили вопрос, и я попытаюсь доступно донести до вас. Вы говорили о возможности внушения преступных намерений и действий. Это, в принципе, возможно. Гипнотизёры, чорт их задери, экстрасенсы, шаманы, прочая тёмная публика, это в большинстве жулики, но проводились опыты, которые давали результаты. Но дело в том, что активатор и исполнитель, как их..., ну, вы поняли, они должны находиться рядом, в непосредственной близости друг от друга, чего не наблюдалось. Ведь ни в одном случае присутствие второго участника зафиксировано не было?
 Клюев хотел было сказать, что ни разу не было зафиксировано участие и самого преступника, но только обречённо вздохнул и кивнул, как провинившийся школьник.
- Конечно, можно человеку внушить ненависть к кому-то определённому, что приведёт к нужному результату, но последствия также могут быть не контролируемыми, это лишний риск и возможность провала, такой человек будет вести себя не адекватно, и, после исполнения задачи, потребуется реабилитация. Дальше. Человека можно лишить воли, отключив определённые участки коры головного мозга, и оставив те, которые управляют требуемыми эмоциями, при помощи специальных химических препаратов. Например, можно из нормального человека сделать убийцу-маньяка. Но этот способ нам тоже не подходит, поскольку такой человек не может контролировать себя, и сам заказчик контролировать его не сможет. Убийца будет убивать без разбора всех встреченных, в том числе и того, кто проведёт такой эксперимент. Это может закончиться для исполнителя полным психическим расстройством, или смертью. Вам всё это понятно? Есть замечания?
 Клюев пожал плечами, он чувствовал тоску и ощущал себя тупым:
- А не может быть, что в каждом случае действовал другой человек? Любой, выбранный наугад? Инициатор один, а исполнители разные? Если организатор обладает какими-то исключительными способностями, он может в каждом случае сделать так, чтобы после исполнения приказа исполнитель забывал об этом и продолжал жить, как ни в чём не бывало?
- Это должен быть исключительный человек. У нас есть картотека таких лиц, и я выбрал тех, кто проживает, или действует на вашей и прилегающих территориях. Вы местность знаете, вы знаете контингент, майор Асеев вас рекомендовал, как опытного работника. Не исключено, что это человек, нам не известный, как действовать в подобных случаях, вы знаете. Забирайте папку и проработайте эту версию. Группа вам здесь не нужна, но в случае необходимости вы, конечно, можете привлекать своих сотрудников, только согласовывайте это со мной... Кажется, всё. Вопросы есть?
- ... Нет.
- Лейтенант... Вы так и не вспомнили, где могли видеть подозреваемого?
 Клюев замер, не понимая, о чём его спрашивают, потом ощутил присутствие занесённой розги. Майор смотрел в потолок и помогать не собирался.
- Прошу прощения, но ничего. Кажется, что должен вспомнить, но пока...
- Что-ж, может быть, нам повезёт, будем ждать. Вы свободны.
- Или страна сошла с ума, или я полный дурак, - сообщил Клюев товарищам, с нетерпением ожидавшим его возвращения. - Работайте, чего смотрите? Вы свободны.

 12.

 Клюев и в самом деле чувствовал себя то-ли одураченным лохом, то-ли зарвавшимся шарлатаном. Но, по давней привычке, он решил подойти к делу профессионально. Прежде всего он достал из папки листок с адресами по их району, и переписал его по-своему. Всего было сорок голов.
- Сколько-же их по городу ползает? - он посмотрел общий список и решил не удивляться, увидев цифру 756. А чему тут удивляться? Разрешено всё, что не запрещено!
 В новом списке сначала шли проживающие в районе Большого проспекта - Большой Пушкарской, вблизи трассы преступлений. Таких было всего пятеро, плюс Клуб Исследователей Биоэнергетики, нашедший пристанище в ДК имени Ленсовета, каждой твари надо иметь логово! Тварей оказалось шестьдесят, чему он уже удивился:
- Они размножаются? - но потом сообразил, что клуб, очевидно, городской, а, может быть, и региональный. И таких клубов в городе далеко не один... Но пока его интересовала первая пятёрка. А знакомство с паноптикумом он решил начать с Малого проспекта и Зверинской. К его счастью, во дворе управления оказалась свободная машина со скучающим водителем.
- Никого не ждёшь, Владик? Проедемся по адресам?
- Поехали, - кивнул тот, заводя двигатель. - Далеко?
- Нет, по району. Начнём с Малого, дом двенадцать.
 Рядом с аркой во двор нужного дома висела странная табличка, надпись на которой гласила:
- "Лютиция, потомственная ведьма в пятом поколении, привороты, ведовство, гадание на счастье".
- Цирк, - сказал Владик, прочитав перл. - Заезжаем?
- Ага. А тебе нравятся клоуны?
- Которые под землёй живут и детей едят? Нет, не нравятся. Попов другое дело.
- Здесь не Попов, - зло сказал Клюев. - Здесь из тех, подземных. Посиди в машине, не дай Бог, съедят.
 Через десять минут Клюев вывалился на свежий воздух, сплюнул, уселся в машину и закурил:
- Знаешь, о чём она спросила первым делом? Кто я, и на что хочу гадать.
- Она-же эта, прорицательница? Сама всё должна знать наперёд!
- Да. Наверное, проверить хотела, не вру-ли я. Но она ещё и оборотень. Увидев удостоверение, сразу превратилась в учительницу математики, Марью Ивановну Приколову, ныне безработную, и никакой Лютиции не знает.
- Может быть, у неё от математики крыша съехала? Сейчас математики такие фокусы выкидывают, всё, что пожелаешь, могут рассчитать, вплоть до даты конца света и зарплаты сотрудника ГИБДД.
- А вонища у неё в квартире, наверное, от приворотных микстур. Ладно, поехали дальше, на Зверинскую.
 Но они не успели доехать до Зверинской, а только свернули на Большой, как лейтенант вдруг ощутил странную дрожь в пальцах, а кожа на затылке будто заледенела.
- Стой, Владик, остановись здесь! - громко приказал он, и водитель резко нажал педаль, с удивлением посмотрел на Клюева.
- Ты только помолчи, - сказал тот. - Сегодня футбол?
- Да... "Зенит" с "Динамо", полу-финал. А что... ?
 Но Клюев уже открыл дверцу и вышел. Он стоял у машины и смотрел вдоль проспекта, в сторону Васильевского, куда шли компании людей, настроенные весьма весело, многие размахивали фанатскими флажками, имели на шеях шарфы с надписями, молодые дули в дудки и выкрикивали лозунги. А Клюев напряжённо смотрел им в спины и ждал, что вот сейчас из-за этих групп ему навстречу выйдет парень в замшевой куртке, с ноутбуком в чехле, на ремешке через плечо... Тот самый парень, которого он видел уже во сне и почти узнал на видеозаписи из аэропорта.

 ***

 - Женя, как погода, как настроение?!
- Спасибо, ночью гроза прошла. Настроение унылое.
- Хандришь? А я думала, ты меня развеселишь.
 Евгений стряхнул пепел сигареты на пол, тянуться к пепельнице было лень. Подумав, он сел, с отвращением поставив ноги в носках на загаженный пол, посмотрел на окно, где с неба уползали остатки туч, и моросил мелкий дождь:
- Веселиться не с чего. Через пять дней на работу, там повеселюсь.
- Понятно, от безделья чахнешь. А я соскучилась по тебе.
- Я... тоже. Ничего не хочется. Я ведь помню всё, что ты говорила, когда прощались...
- Прощались, какое мрачное определение... А я вот не помню, что я тебе такого наговорила, что ты мрачнее тучи. Прости, если что, я помню только светлое.
 Светлое... У каждого свои критерии, свой взгляд на жизнь, но что она тогда говорила? Что-то о подчинении, об угнетении... Он не помнил, только впечатление тяжести и грусти.
- Наверное, я не прав, извини, последнее время я плохо себя чувствую, не здоровье, с ним всё в порядке, наверное, устал от отпуска. Нарушается установившийся режим, сбиваются суточные часы. Я просто устал. Легко жить, когда всё расписано. Хотелось-бы тебя увидеть, но, наверное, это невозможно?
- По скайпу? Плохая шутка. Отчёт по командировке я уже сдала, принят хорошо, все довольны. а у меня ощущение, что что-то не доделано, такое гадкое чувство, когда хочется лучше, а в резерве ничего нет, кроме эмоций и желания. Я тоже хочу погулять с тобой по городу, скоро зима, у вас север, там это будет быстрее...
 Зима? Он вдруг остро ощутил время, которое уходит, оставляя сожаление о неотвратимости перемен и невозможности сохранить то, что было.
- Или будет? - проговорил он, забыв, что говорит по телефону.
- Почему невозможно, - спросила Вика. - Если жить так, как было, то оно останется. Надолго. Сколько хватит желания.
- Но... Ты на одном берегу, а я на другом.
- Не грусти, Женя, всё в наших руках. Было-бы желание.
- Мне... плохо без тебя.
 Он удивился невольному признанию, но оно было похоже на правду. Но как несколько часов могут изменить ход всего времени? Или остановить его?
- Сутки.
- Что ты сказала?
- Ты ещё с кем-то разговариваешь?
- Я не знаю, разговариваю-ли я с тобой.
- Мы были вместе сутки. Не считая часа в Эрмитаже.
- Да.
- Но и пол-часа могут изменить всю жизнь.
- Ты говоришь, что это произошло со мной?
- Это ты так говоришь, я могу поверить, или нет, зависит от тебя.
- Я буду ждать тебя.
- Я тебя ни в чём не ограничиваю.
- Я буду ждать тебя, - повторил он и отключился. Онанизм.