Хроники швабских полков за март 1917 года

1 марта
Ульмские гренадеры на Западном фронте
24 февраля 1-й батальон выступил маршем из своего рабочего места в Льерамон, который уже обнаруживал первые признаки очищения и разрушения. 3-й и 2-й батальоны были еще в своих расположениях на отдыхе, где 25-го парадом отметили день рождения короля и последовали 26-го и 28-го соответственно. Полковой штаб 25-го сдал дела руководства строительством, 27-го тоже переселился в Льерамон и принял командование над прежним участком 114-го полка из Констанца. Передовая линия тянулась по юго-западной опушке леса Вааст, где остались лишь пни, развороченные взрывами снарядов и мин, вызывая в памяти картины поля боя в Аргоннах. Позиция имела задачу предотвратить проникновение врага в лес шириной и глубиной в 2 километра, для преодоления которого противник не жалел массы пылких усилий в конце битвы на Сомме. Тогда зима положила ему конец, но сейчас, когда погода снова стала теплей и утренний туман каждый день маскировал любую атаку, опасность того, что он возобновит свои попытки, была очень велика.
Они были тем перспективней, что лес Вааст как клин вдавался во вражескую позицию и на севере у Сайи и на юге восточней Бушавена очень сильно охвачен.

2 марта
247-й резервный пехотный полк
Активность пехоты с обеих сторон была низкой. Ночного огня по площадям больше не было. Из ружей и пулемётов стреляли только при случайном появлении видимой цели. Но французы довольно часто совершали налёты крылатыми минами, которые иногда наносили потери. Мы противопоставили им наши гранатомёты, на участке полка их было 32. Порой противник швырял большие крылатые мины, чьё действие соответствовало примерно 15-сантиметровому снаряду. Но они не причиняли много вреда.
Вражеская артиллерия с середины февраля растущую активность. Её огонь чаще всего приходился на главную отсечку и ведущие к ней дороги, из которых дорога принца Оскара стала непроходимой. Но больше всего обстреливали местность Туннеля. Стоящие там батареи и командный пункт полка почти ежедневно получали «благословение». Однако потери держались в весьма умеренных границах.
В общем в Шампани было бы сносно, но зима 1916-17 гг. была известна как брюквенная зима. Продовольствие было устрашающе скудным и отчасти плохим. Люди фактически голодали и для духа это было наихудшее. Со стороны батальонов делалось всё мыслимое. Интендантство теребили как только можно. На самое необходимое вводилась карточная система и каждому отвешивали одинаково продовольствия. В лагере «Франкфурт» провели курс готовки, чтобы научить ротных кашеваров с помощью кулинарного искусства делать из малого что-то благообразное. Время от времени из средств кантины доставляли особые лакомства. Однако вопросы насчёт снабжения продолжали остро стоять. Хорошо ещё, что офицеры питались так же, как солдаты. Да, некоторые люди жили неплохо. Многие же регулярно получают посылки из дома. Но это снова даёт основания к расстройствам внутри рот, особенно во время наибольшей нужды, а также когда требовались особенно высокие затраты труда.

3 марта
121-й пехотный полк
В начале марта мысль о предполагаемом «стратегическом» отступлении на сооружённую зимой дальше в тылу линию Гинденбург (позицию Зигфрида) в этом отношении подтвердилась, когда поступили приказы об эвакуации всего значимого военного имущества и прочего. На позициях содержали в исправности лишь самое необходимое. Тем активней была деятельность в деревнях. Все лучшие убежища, катакомбы, колодцы, перекрёстки дорог и пр. были заминированы и подготовлены к подрыву. Постепенно с  лица земли исчезли последние дома, деревья валили поперёк дорог,
любое быстрое преследование было затруднено врагу всеми мыслимыми способами.

5 марта
49-й полк полевой артиллерии
В тылу позиций батарей находился канал Мананкур, создавая препятствие для отступления. Только 5-я батарея располагалась за ним. Штаб полка принял на себя снабжение боеприпасами и заботы о подготовке тыловых позиций. Противником перед нами были англичане. На юго-западной оконечности леса Во и на расположенных перед ним пехотных позициях наблюдательные пункты Зорау, Глогау и Гредниц давали лучший обзор, чем те на правом участке. На передовой находился один окопный наблюдатель. Пункты наблюдения часто подвергались обстрелам. Имеющиеся штольни обеспечивали защиту. И всё же 5 марта крупнокалиберный снаряд с замедлителем попал в штольню наблюдателя 1-й батареи глубиной 5 метров так неудачно, что вице-вахмистр Хоттенрот и канонир Майер (Альберт) пали смертью героев, будучи засыпаны, почти на глазах у подоспевших со всеми средствами спасения товарищей. Батареи часто попадали под огонь по площадям и короткие огневые налёты. 4 марта заградительным огнём была сорвана вражеская попытка атаковать, в то время как у соседней слева дивизии противник повторно продвинулся вперёд. На 5-я батарее из-за неосторожности возник пожар в штольне, который сделал главную штольню батареи непригодной к использованию, так что она в ближайшие ночи была без защиты. К тому же имели место много-численные различного рода отравления дымом.

6 марта
Ульмские гренадеры на Западном фронте
Противник должен быть лишён всякой возможности быстрого преследования, ни один дорожный знак не должен указывать ему направление, ни одно дерево укрыть от наблюдения с воздуха, ни один дом дать кров, ни один колодец напоить. Отдыхающий батальон жил посреди пожаров, взрывов и разрушения, из-под него в прямом смысле слова вытягивали постель, рушилась крыша  над головой. Вокруг было так же, как в Льерамоне: дни напролёт вздымались столбы дыма, горящие деревни светились в ночной тьме подобно маякам. Войска и тут выполняли свою работу как перед лицом противника, без вопросов, хорошо это или плохо, об эффекте и последствиях.
Несмотря на это не укрывающаяся от наблюдения бдительного противника подготовка отступления не было замечено увеличивающегося давления противника. Также упомянутая атака произошла 4 марта утром, после 15-минутной артподготовки, и поэтому левый фланг полка не был связан, но речь шла о взятии лежащей восточней Бушавена господствующей гряды холмов. Стоящим там саксонцам не удалось её удержать. Напротив полкового участка, где наша 12-я рота была в трудном положении, атака полностью отражена. День стоил этой роте 5 убитых и 13 раненых, но этому способствовало то, что прорыв не остался без последствий. Постоянная угроза левому флангу, конечно, оставалась и вела к его усилению, например, сооружению капонира и позднее к приёму угрожаемого участка саксонской позиции. Пехотный бой быстро сник, в качестве вступления и окончания этих боёв по участку полка часто вёлся сильный артиллерийский огонь, который распространялся в тыл до переправ через канал. Особенно много снарядов получал Муалэн, а также ведущие из него дороги, по которым имели обыкновение ходить сменяющие, и удачно миновав Муалэн, они могли свободно вздохнуть. 

7 марта
54-й резервный полк полевой артиллерии
Нашей дивизии 1917 год принёс участие во всех крупных боевых действиях: сперва Верден, потом Эна – Шампань, потом снова Верден и наконец битва во Фландрии.
Но 1917 год принёс ещё одно: абсолютное превосходство вражеской техники. В этом противник всегда имел преимущество. Его артиллерия имела большие дальность боя, калибр и количество боеприпасов. Когда мы поражали врага маленькими снарядами полевых пушек, он отвечал «сахарными головами». Но они до сих пор были не слишком опасны. Сперва хлопки были больше, чем действие. Постепенно это изменилось. Снаряды с замедлителем пробивали до 9 метров защитного слоя почвы. Осколки гранат-трещоток пробивали с двух тысяч метров [sic!] и больше любой шлем. Только сейчас вражеская артиллерия стала действительно опасной. Нейтральная Америка хорошо использовала время.
У нас же материальная часть, напротив, становилась хуже. У нас были старые разношенные стволы, которые в крупных сражениях часто не заменялись и давали чрезвычайно сложные условия стрельбы, а танковая угроза была всё больше.

54-я резервная дивизия
Активность пехоты и в начале марта оставалась низкой. Да, французы начали обматывать проволокой свои передовые окопы и занимать вторые лишь малочисленными часовыми.
6 мая участились признаки предстоящей атаки против позиций XXVI  резервного корпуса у фермы Шампань (высота 185). Артиллерия 54-й резервной дивизии в поддержку корпуса в последующие дни обстреливала вражескую артиллерию газовыми снарядами. Деятельность французской артиллерии тоже стала оживлённей; она подчас возрастала до ураганного огня.

8 марта
125-й пехотный полк
С наступлением лучшей весенней погоды можно было рассчитывать на новые атаки Антанты. Она, особенно Франция, была недовольна тактикой Жоффра, приводящей к изнурению противника, она стремилась к быстрой победе и верила, что нашла в Нивеле человека, который исполнит их желания и надежды. Но сейчас отрезок немецких позиций между Аррасом и Реймсом, на котором в том числе действовали и мы, из-за его изгиба на запад и вследствие его строительного состояния в грязной пустыне по обоим берегам Соммы и Уазы вряд ли мог быть удержан при серьёзной атаке. Верховное командование планировало поэтому перенос фронта назад, на давно сооружаемую дальше на восток позицию Зигфрида (Гинденбурга) по линии Аррас – Лаон, с чем одновременно  было связанно преимущество существенного сокращения всего оборонительного рубежа.
Соответственно, при отступлении местность между старой и новой линиями должна быть сделана для противника непригодной в военном отношении основательным разрушением всех без исключения  находящихся на ней поселений, дорог, лесов, рощ и мест расположения. Условным обозначением этой деятельности было «Альберих». Все связанные с отступлением позади линии Зигфрида манёвры получили обозначение «Брунхильда».
 
9 марта
478-й пехотный полк
Таяние снега в марте принесло гарнизону окопов, а также при тамошних особенностях земли сообщению с позицией известную постылую борьбу с водной стихией. Отдыхающий батальон по возможности привлекали к строевым и боевым учениям.
Со времен нашей успешной вылазки патруля в феврале враг напротив нас проявлял много признаков жизни. Вражеский артиллерийский и миномётный огонь временами значительно возрастал; также как и активность их лётчиков.

10 марта
120-й пехотный полк ландвера
В конце февраля артиллерийско-миномётный огонь чуть ожил. Пути подхода подвергались мощным артналётам, а 9 марта лагерь полка был накрыт двумя тысячами химических снарядов, без потерь обошлось благодаря замечательной газовой дисциплине. Дальше до полудня враг вёл стрельбу на поражение артиллерией и миномётами малого и среднего калибров по передовым позициям полка и всем лагерям. С 16 часов огонь по переднему краю перерос в ураганный. Предполагалась атака, роты были приведены в готовность, подтянуты резервы. Около 18 часов лейтенант фон Хофакер из 1-й пулемётной роты, спешивший под тяжёлым огнём в ожидании вражеской атаки к пулемёту на особо опасном месте, погиб от вражеского снаряда в окопе, ведущем к углу F. Он остался для своей роты на всё время войны образцом верного, самоотверженного исполнения долга.
Сильная вьюга затрудняла обзор. Огневые завесы нашей артиллерии стояли очень близко к нашему окопу. В снегу и дожде было видно едва на 10 метров. Идёт ли француз? Около шести часов выдвинутые посты 122-го полка ландвера во время паузы в метели увидели наступающего на угол F несколькими волнами противника. Нашего окопа он не достиг.

11 марта
Письма из плена
Пришла зима и бросила на наши убогие лачуги огромные массы снега, а сильные северные ветры продували щелистые дощатые стены. Мы невероятно страдали от морозов до минус сорока восьми градусов по Цельсию. Иные обморозили носы и конечности. Портянки из козьей шерсти и полуботинки из липового лыка – т.н. лапти – лучше могли защитить ноги, чем кожаная обувь, которая жёстко застывала бы на ногах. Теперь ещё пальто из овчины до колен, большая круглая меховая шапка, закрывающая уши до горла, носогрейка на выступающей части лица – и «русский медведь» был готов.

12 марта
49-й полк полевой артиллерии
8 и 9 марта 2-я и 6-я батареи начали повзводную смену позиций на лежащие в тылу так называемые позиции Альбериха – 2-я на западной околице Мананкура, 6-я на позицию за каналом в лесу «над водами». 12 марта наблюдательный пункт 3-й батареи был уничтожен прямым попаданием, причём погиб телефонист канонир Бенц, были засыпаны вице-вахмистр Вильд, унтер-офицер Фидерер и один канонир, но с помощью пехоты своевременно выкопаны. 4-я батарея заняла позицию Альберих в лесу «над водами».

13 марта
Уланский полк «Король Карл»
29 декабря эскадрон оставил Бузэу и в тот же день прибыл в Рымникул-Сэрат, где снова был подчинён тыловой комендатуре. Там эскадрон оставался полные 18 месяцев, до июля 1918 года. Служба была такой же как в Польше. Большая часть эскадрона была поделена на мелкие группы, которые частью использовались жандармерией для усиления, частью приданы другим комендатурам для охраны и патрулирования. Чтобы дать общее представление, приводим следующие цифры: в начале января 1917 года общая численность эскадрона составляла 4 офицера (в т.ч. капитан ветеринарной службы), 15 унтер-офицеров, 129 рядовых и 158 лошадей. Из них в Рымникул-Сэрате находились 2 офицера, 12 унтер-офицеров, 60 рядовых и 85 лошадей. Все остальные группами (в основном по 3-4 человека) с лошадьми использовались как минимум четырнадцатью различными тыловыми комендатурами. Оставшимися в Рымникуле унтер-офицерами и солдатами со временем были заняты ещё разные внешние посты, которые обусловливались хозяйственными задачами: надзор за имуществом, посевные и уборочные работы. Ротмистр барон фон Зюсскинд часто использовался в качестве заместителя хозяйствующего офицера и, особенно во время сбора урожая, для его поддержки. Кто из годных солдат ещё был в наличии, должен был нести полицейскую службу, доставлять приказы и распоряжения тыловой комендатуры главам местных управ, определять имущество и запасы, осуществлять взыскания. Т.к. поначалу для целей кормёжки лошадей в наличии была только кукуруза и было мало опыта с этим фуражом, через первые 14 дней тишины возникла, особенно у тяжёлых лошадей, часто «воспаление копыт», но потерь от этого не было. Вследствие этого кукуруза была сперва разорвана и опасность болезни устранена. Продовольствие было в основном хорошим и состояние здоровья солдат и лошадей не оставляло желать лучшего. 

14 марта
246-й резервный пехотный полк
Состояние позиции в общем было хорошим, стрелковые окопы и ходы сообщения всё же были слишком узкими и глубокими. Заграждения были готовы и имелись повсеместно. Штолен и убежищ было много, так что гарнизон мог быть хорошо размещён. Участок каждого батальона располагал встроенной кухней, поэтому батальоны могли получать горячее питание без использования полевых кухонь.
Что касается снабжения, но на него можно было справедливо жаловаться. Стояла известная брюквенная зима. Брюква тогда имелась во всех видах – суп, вместо мяса, повидло к хлебу. Суп варили даже из высушенных картофельных очисток. Хлебный паёк был сокращён. С ужасом вспоминаем теперь о супе, который солдатское остроумие окрестило уланской сечкой, проволочным заграждением и т.п. Т.к. позиция считалась спокойной, не было боевой надбавки. Для улучшения рациона охотились на многочисленных диких кроликов. Даже ворон готовили, но их мясо всегда было жёстким. Вкуснее были части погибших лошадей. Быки, которые тягали вагоны узкоколейки, подозрительно часто попадали под «тяжёлый вражеский огонь» и, будучи ранеными, забивались войсками. У многих офицеров тогда были собаки, чьё количество заметно уменьшилось. Даже собака командира дивизии исполнила своё предназначение как кандидат в котёл. Несмотря на усердные поиски по приказу дивизии, она не появилась вновь. Она пошла по пути всякой плоти. Чтобы сделать пищу вкуснее, ротные повара были отправлены на кулинарные курсы. Но и после этих курсов брюква осталась брюквой. В кантине ничего кроме искусственного мёда не купишь, так что голод больше нельзя отрицать. Жирные супы во Фландрии с глазками жира остались лишь в воспоминаниях и мечтах.
Боевая активность была низкой. Стоящие напротив французы казались измотанными. Служба заключалась почти лишь в караулах и нарядах на работы. Артиллерия тоже воздерживалась. Батальоны как обычно оставались 16 дней на позиции, чтобы потом пойти в лагерь отдыха на 8 дней. Начатый в Саарбурге курс пулемётчиков для пехотинцев был продолжен в Гренадерском лагере.

15 марта
Уланский полк «Король Карл»
15 марта в непосредственной близости от нашего убежища совершил вынужденную посадку немецкий лётчик. Ефрейтор Мисснер из 4-го эскадрона поспешил ему на помощь. Когда он приблизился к самолёту, произошёл взрыв топливного бака, который совершенно разодрал тело отзывчивого ефрейтора, так что он тотчас же умер. Эскадрон потерял в Мисснере, который во время наступления в 1914 году отличился в патруле, всеми любимого и храброго товарища. Его похороны состоялись в Менене.

16 марта
478-й пехотный полк
По нашей просьбе артиллерия посильно обстреляла предполагаемые позиции батарей и наблюдательных пунктов. В ходе тяжёлого вражеского обстрела ведущие через Ременовиль ходы сообщения и передовые позиции были сильно разрушены. Связь между командным пунктом 1-го батальона и передовыми ротами с четырёх часов дня поддерживалась лишь через наших безумно храбрых связных, которые проходили в Ременовиле через огневую завесу, и на некоторое время полностью вышла из строя.
Телефонное сообщение между штабами дальше в тылу тоже временами обрывалось из-за вражеского огня и было заменено тяжелейшей службой цепи бегунов. Вражеские лётчики направляли огонь на нас и периодически разведывали его воздействие.
В 5 часов 45 минут командир 4-й роты лейтенант ландвера Дюрр послал сообщение, что наша позиция очень сильно повреждена, убежище командира роты засыпано прямым попаданием и открыта только узкая шахта; гарнизон, включая командира роты, отравлены оксид-газом; применением кислородного прибора устранены самые тяжёлые случаи. Это сообщение, несмотря на продолжающийся энергичный огонь, окольными путями было доставлено на командный пункт батальона смелыми связными в 7 ч. 15 мин.
Когда полковой офицер-наблюдатель, находящийся на второй линии, доложил, что обстреливается и проволочное заграждение перед участком Ременовиль, полк привёл все подразделения в высшую боевую готовность и выдвинул резервные пулемёты на приготовленные огневые площадки и держал артиллерию в курсе событий с целью своевременного открытия заградительного огня .
Сооружённое перед участком электризуемое заграждение было разрушено вражеским огнём и поэтому неэффективно. С семи часов вечера весь Ременовиль и его окрестности затянуты дымом; кругом гремели вражеские снаряды.
В тылу возникало впечатление, будто впереди никого нет в живых.
В это критическое время враг, как позже установили, под прикрытием огневого окаймления внезапно ворвался в наш окоп на границе между двумя ротными участками – А2 и Б, пока оглушённые многочасовым обстрелом солдаты в убежищах были зажаты. Из-за дыма и шума взрывающихся снарядов соседний гарнизон не заметил продвижение французов.
Наши потери за время обстрела и последующего вклинения: зауряд-офицер (вице-фельдфебель) Ульрих и шесть солдат убиты, девять человек ранены, один офицер (Дюрр) и шесть солдат отравлены газом, четверо пропали без вести (попали в плен). Среди пропавших был храбрый ландверман Бройнингер Второй, который несмотря на сильный огонь снова и снова прыгал из убежища на бруствер и пытался наблюдать.
Взятие в плен гарнизона штольни было предотвращено вице-фельдфебелем Херманном путём атаки на пробившегося ко входу в штольню противника и принуждением его к скорейшему отходу. Люди Херманна преследовали их огнём. При этом особенно отличился унтер-офицер Ильг. Французы при бегстве оставили несколько ящиков подрывных средств. Вице-фельдфебель Херманн, который, увидев опасность, выпустил жёлтую сигнальную ракету в знак того, что враг атакует, получил за своё осторожное и храброе поведение Железный крест первого класса.
Хотя вражеский прорыв на позиции и потери весьма достойны сожаления, но окопному гарнизону 1-го батальона и его командирам за их храброе поведение и выдержку под сильным огнём следует выразить полную признательность. Отрезанные огнём и дымом с обеих сторон и с тыла после многочасовой выдержки под вражеским обстрелом могли рассчитывать лишь на самих себя. Соседние гарнизоны, сами обстрелянные, не могли наблюдать продвижение неприятеля. Заградительный огонь нашей артиллерии начался, когда французы уже отступали.
На следующее утро позиция выглядела скверно и была  восстановлена задействованием всех сил; большая часть укрытий была расплющена тяжёлыми снарядами, окопы часто сровнены с землёй, заграждения сильно повреждены.

17 марта
26-й полк полевой артиллерии
После основательного разрушения огневой позиции в ночи с 15 на 16 и с 16 на 17 марта был по частям выполнен отход. Лёгкие гаубичные батареи и тяжёлая артиллерия отошли на позицию Зигфрид, пушечные батареи заняли прикрывающие позиции восточней линии Адинфер – Айетт и Буалле – Амелинкур. Утром 17 марта вся позиция очищена без происшествий. Враг был полностью введён в заблуждение малочисленными пулемётными постами и запусками сигнальных ракет. Только к четырём часам дня несколько англичан робко осмелились на немецкую позицию – гнездо было пусто.

18 марта
121-й резервный пехотный полк
17 марта к утру батальоны прибыли в Сен-Лежер, на квартиры 2-й гвардейской резервной дивизии и кое-как разместились там. После короткого сна сапёры потребовали тотчас же покинуть деревню, т.к. её сейчас будут взрывать. Мы не были так торопливы как сапёры и спокойно умылись, а ещё выпили кофе.
В утренние часы 1-й и 2-й батальоны собрались за деревней. В ясную тёплую весеннюю погоду, при хорошем снабжении и всевозможных шутках батальоны провели там день и стали свидетелями разрушения деревень Сен-Лежер и Круазиль. Один за другим рушились дома, Круазиль горел в нескольких местах и особенно впечатляющим было то, что лежащий выше замок (мы бы сказали вилла) в Сен-Лежере внезапно укутался облаком густого дыма, а когда через несколько секунд дым рассеялся, замок исчез.

19 марта
180-й пехотный полк
В конце времени Альбериха, т.е. 16 марта, Души представлял собой безотрадную картину, только церковь и высокие деревья ещё стояли, пока их следующей ночью не обрушили при отходе войск.
Перед нашим отходом из Души на груде развалин был водружён большой плакат с надписью: «Привет, Томми! Штаб-квартира сэра Дугласа Хейга, много радости и добро пожаловать, храбрый завоеватель!».
Разрушение убежищ на позициях было так проведено и, соответственно, подготовлено, что обеспечивало абсолютно надёжное уничтожение. За четыре часа до выхода были выбиты крестовины подпорок убежищ, которые крепили первые 12 рам при каждом входе и заброшены в убежище. Поскольку входы сами по себе не рухнули, их по возможности основательно снесли и сделали неприметными.
Штабс-врач доктор Мецгер выжег свой прекрасный санитарный блиндаж как подвал для угля, но так, что пламя снаружи не было заметно.
Наши лётчики, конечно, были в это время весьма активны в препятствовании вражескому наблюдению с воздуха.

20 марта
51-я запасная пехотная бригада
Также и первая половина марта не принесла особых происшествий. В течение какого-то времени 5-го был весьма энергично обстрелян участок 52-го запасного пехотного полка, но вражеской атаки не последовало. Также враг проявлял высокую активность артиллерии 11, 14 и 16-го. Всё это был только отвлекающий манёвр для задуманного 11 марта удара против соседней справа дивизии (52-й пехотной). Атака и её повторения захлёбывались под немецким заградительным огнём, в ведении которого участвовала также 8-я вюртембергская запасная дивизия. Другое вражеское намерение заключалось в том, чтобы по возможности разрушить хорошо оборудованные позиции бригады фон Бергера. Это не удалось. Может быть, что беспокойство и дискомфорт, которое причинило союзникам проведённое в те дни планомерное очищение и опустошение области Соммы, т.е. немецкое отступление на позицию Зигфрид, посодействовало раздражённой артиллерийской стрельбе.

21 марта
121-й пехотный полк ландвера
Передовые окопы лежали едва в 50 метрах друг от друга и при выглядывании через бруствер щёлкала пуля часового; но если она била рядом по земле, как будто падала большая еловая шишка, тогда надо было быстро прятаться за угол окопа. Это были французские ружейные гранаты, которые мы называли «кошачьи головы», сравнительно безвредные «гостинцы», снабжённые дистанционной трубкой. Однако кто не настораживался, тот получал осколок, прежде чем заметил её, поскольку они массово выстреливались по нам. Или гранатки револьверной пушки делали дыры в брустверах и стенах окопов - изящные штуки, игрушки. Район рукопашного боя; артиллерия уступила свою выдающуюся роль, т.к. её орудия по большей части уже не доставали передовых ущелий и канав. Чтобы ликвидировать мешающее прикрытие врага в «берёзовом леске» перед Z5, мы установили орудие в 50 м за первым окопом и один раз в утренних сумерках вышло хорошо, но не вошло в правило. Заградительный огонь перешёл к отрядам лёгких миномётов и гранатомётам; наши новые миномёты не могли желать себе идеальной местности. Артиллерии могли бороться друг с другом, что они и без того мало заботились; только у высоты Шапелотт они имели цели и чистое поле обстрела. Но хозяином позиции была 307-я миномётная рота и когда тяжёлые миномёты швыряли свои «жирные шляпы» на чужую сторону, у французов в районе обстрела начиналась беготня; с высоких пунктов наблюдения можно было потом видеть их мелькающими по окопам.

22 марта
124-й пехотный полк
В ночь с 13 на 14 марта началось отступление, проводимое под кодовым именем «Брунхильда». 2-й батальон находился на боевой позиции, которую получил от 3-го батальона в районе Мананкура. Оставшиеся от 2-го батальона два офицерских патруля на прежней передовой линии, чтобы как можно дольше вводить неприятеля в заблуждение касаемо её занятия, возглавлялись лейтенанта-ми резерва Вебером (6-я рота) и Ветцелем (7-я рота). Уже в 5-30 утра английский патруль проник на нашу старую позицию и ранил часового перед штольней. Англичане заняли вход в эту штольню и метнули ещё ручные гранаты. Раненый пистолетным выстрелом унтер-офицер Пихлер из 7-й роты поднялся к другому входу и ручными гранатами выгнал англичан. Вскоре после этого был отогнан другой патруль, за которым уже была развёрнута стрелковая цепь, которая ползком приближалась к нашей позиции. Интенсивным огнём лейтенанту Веберу удалось их отогнать. В 6 ч. утра патрули по приказу отошли к следующему указанному пункту, а оттуда в 6-30 к промежуточному рубежу батальона. В 11-30 покинутая позиция, как было установлено, ещё чиста от противника, в 3 часа после полудня он окончательно её занял. Так отступление ежедневно короткими бросками шло дальше на восток, все перемещения производились только ночью, позиций для прикрытия отступающих войск было достаточно, о размещении заботились своевременно высылаемые вперёд команды. Все тревоги о том, что враг будет препятствовать манёвру, были напрасны. На участке дивизии не было ни единого пушечного выстрела, не выступали ни пехота, ни кавалерия. 16 марта манёвр «Брунхильда» перешёл в манёвр «Зигфрид», Гиенкур был очищен, равно как Эканкур и Нюрлю. Мосты через канал были взорваны, также перекрёстки и переправы. Совсем без докучливых лётчиков полк достиг своих новых квартир южнее Валансьена. 20 марта штаб полка, и половина 1-го батальона стояли в Артре, другая половина – в Керенен-Ванджи, 2-й – в Монтиньи, 3-й – в Мене. До 23.3 войска подчинялись ещё 13-му генеральному командованию в Кодри, затем поступили в резерв 1-й армии и были в это же время учебной дивизией для демонстрации оборони-тельной тактики.

23 марта
121-й резервный пехотный полк
В то время как 26-я резервная дивизия расположилась на позиции Зигфрид, 3-му батальону 119-го полка с 3-й пулемётной ротой, половиной 2-го эскадрона уланского полка № 20, взводом вюртембергской самокатной роты и взводом 2-го дивизиона 26-го полка полевой артиллерии выпало на долю охранение участка дивизии. Проводящие рекогносцировку вражеские подразделения должны быть отогнаны, перед более сильными отрядами надлежит отступать на линию Зигфрид без серьёзного сопротивления. Экуст-Сен-Меэн и Норёй были опорными пунктами линии форпостов. Как два бастиона лежали деревни перед главной позицией; об них должны были разбиться первые волны противника.
С утра 18 марта наших войск не было перед форпостами. Только патрули шныряли перед врагом и уланы стояли в Мори. У Круазиля стояли посты 220-й пехотной дивизии, у Ланьикура – 2-й гвардейской резервной. Экуст-Сен-Меэн был занят 12-й ротой, Норёй - 11-й. На всех дорогах стояли часовые и пулемёты, которые могли простреливать тянущиеся к позиции Зигфрид ложбины.
Уже 17 марта англичане заняли Аблензевель, Ашье-ле-Гран и Бьефвийе. 18-го они двинулись дальше и в первой половине дня достигли Амеленкура, Эрвийе, Беаньи и Сапиньи. Всюду видны многочисленные патрули, часто сопровождаемые войсковой авиацией. Спешенная кавалерия и пехота вперемежку атаковали Мори стрелковой цепью и уланы отошли к Экуст-Сен-Меэн. Всюду вспыхивал огонь патрулей. Храбро оторвались швабы от наступающих австралийцев. Английские лётчики атаковали пулемётным огнём в боях на земле. Рассержено направились к беспокойному противнику патрули. Дозорный отряд 12-й роты под командой раненого три раза резервиста Адольфа Кромера, который, едва выздоровев, снова отправлялся добровольцем на фронт, и другие из 11-й роты сбили одноместный самолёт. Он разбился о землю. Пассажир был мёртв. Невзирая на обстрел со стороны вражеских патрулей швабы спасли письма, карты и пулемёт, который незадолго до этого ещё обстреливал их. После этого они, ликуя, отошли назад. Во второй половине дня видели пехоту и кавалерию с пулемётами на вьючных животных, наступающую от Фремикура на Бёньи. Вечером рота противника заняла Вольс-Врокур. Враг подступал всё ближе. На рассвете 19-го его кавалерия спешно продолжила свою разведывательную деятельность. Уланы в стычке патрулей отрезали индийского конника. До сих пор противнику не хватало артиллерии. Сейчас ему, несмотря на всё разрушение дорог, удалось её подтянуть. Вот уже стреляет батарея южнее сахарной фабрики Врокура. Сен-Леже атакован из Мори и очищен соседней дивизией. Ожидалось, что 27.3 англичане попытаются взять Экуст-Сен-Меэн и Норёй. Были высланы многочисленные патрули, чтобы своевременно засечь приближающихся англичан. К пяти часам, ещё в темноте, патруль 7-й роты 121-го резервного полка под командой лейтенанта резерва Биттлингмайера на дороге Экуст-Сен-Меэн – Бёнатр столкнулся с полувзводом англичан, который наступал вдоль дороги под прикрытием поваленных деревьев. Биттлингмайер залёг в воронку от взрыва на холме 111 и открыл огонь. Во время боя патруль увидел подходящие из Вольса густые стрелковые цепи и когда англичане задействовали пулемёт, а они расстреляли боезапас, отошёл к полевому караулу 12-й роты. Между тем рассвело. Австралийцы атаковали 3-4 волнами. Часовые 12-й роты открыли убийственный ружейно-пулемётный огонь, который остановил нападающих. Но пулемёты, которые имели при себе лишь 2000 патронов, через короткое время расстреляли боезапас и часовые были вынуждены отойти на готовые к бою полевые караулы. Из Экуст-Сен-Меэн наблюдались все боевые действия. Батарейный взвод Бекера, стоявший на дорожной выемке за деревней, обстрелял австралийцев шрапнелями и гранатами, внёс в их ряды замешательство, не сумев их остановить. Скоро они достигли холма 111, заняли воронку и теперь сидели в 500 м от укреплённого населённого пункта. Но из Сен-Леже пехотные и кавалерийские патрули угрожали охватом справа. Положение было критическим, поскольку противнику огнём пехоты не подступиться. Между тем наблюдатели разных батарей прибыли к командиру 12-й роты лейтенанту резерва Зейттеру. Быстро держали военный совет, разделили полосы обстрела и вскоре по лежащим без защиты на холме австралийцам был открыт эффективный огонь артиллерии, который они не выдержали. Они побежали за гребень высоты и в непросматриваемые ложбины. К 9 часам здесь наступила тишина. Боеприпасы прибыли; патруль снова занял унтер-офицерский пост на дороге в Бёнатр и доложил, что воронка на холме сильно занята. К 10 часам австралийцы снова атаковали сильными эшелона-ми, но под меткими залпами батарей хлынули назад. Теперь дело шло о том, чтобы выбить противника из воронки. Артиллерия открыла по ней и лежащему позади участку дороги сильный огонь, в то время как штурмовая группа из 20 человек под его прикрытием двигалась вперёд.  Два раза им пришлось отойти под огнём фланкирующих слева и справа пулемётов Льюиса.
Лейтенант Зейттер предложил взять воронку под огонь 21-см мортиры. Артиллерия охотно согласилась. Уже второй снаряд упал вблизи воронки и вызвал у гарнизона большой дискомфорт. После третьего большая часть удрала. Осталась только сильная группа храбрецов. Тут четвёртый снаряд ударил прямо в воронку и угробил весь гарнизон из 10 человек. Штурмовая группа тут же её захватила и обстреляла ложбины, которые оттуда просматривались. К трём часам противник частью стрелковыми цепями, частью группами отступил на всей линии, оставив перед Экуст-Сен-Меэн более сотни трупов. К сожалению, взвод Бекера полностью расстрелял боеприпасы, так что противник мог беспрепятственно отойти. Группы английских санитаров-носильщиков под белыми флагами обыскивали местность, прежде чем отойти перед нашими преследующими патрулями. 
11-я рота в Норёйе в 5-45 утра вырвана из покоя выстрелом-сигналом тревоги их выдвинутого вперёд часового. Часовой на полевой дороге в Морши увидел в темноте, как отряд сомкнутым строем наступает на въезд в деревню от Ланьикура, выстрелил и отошёл на свой полевой караул на окраине деревни. Унтер-офицерский пост на дороге в Вольс-Врокур уже обойдён с юга, но тоже своевременно отошёл с обоими пулемётами к полевому караулу. Ружейно-пулемётным огнём противник был сперва остановлен, затем принуждён отступить. Вражеская рота, которая наступала в ложбине между Экуст-Сен-Меэн и Норёй, попала под заградительный огонь батарей и с большими потерями отошла в лесок юго-западней Норёя. Также и унтер-офицерский пост на дороге в Вольс был оставлен противником. Два англичанина, которые отважились зайти слишком далеко, были схвачены. Перерыв в бою был использован для пополнения боеприпасов и для продснабжения, один взвод 9-й роты, стоявшей в Рьенкуре, прибыл для усиления. В 10 часов была вторая сильная атака, но под огнём артиллерии откатилась в Вольс. Часть снова дошла до унтер-офицерского поста, в котором теперь засели примерно 150 австралийцев. Когда положение прояснилось, командир 11-й роты лейтенант резерва Лёкле решил снова захватить сданный пост. В два часа артиллерия должна была три минуты вести огонь на поражение, после чего сильный патруль должен его штурмовать. Но между тем 5-я батарея 26-го резервного полка полевой артиллерии обстреливала пост так успешно, что около 120 австралийцев с большим числом льюисов убежали. В два часа артиллерия внезапно открыла огонь. Фельдфебель-лейтенант Вольф и вице-фельд-фебель Майер с 20 солдатами 11-й роты  и унтер-офицер Шрёдель с 8 солдатами 9-й роты устремились вперёд. Австралийцев застали врасплох. Один часовой приготовил свой льюис к стрельбе. Патрульмайер заметил опасность. Он молниеносно бросил ручную гранату, которой тяжело ранил часового. В смятении другие подняли руки вверх и сдались. 25 целых, 6 раненых и три льюиса взяли ударники. В 2 часа 15 минут 11-я рота могла доложить о полном овладении своей позицией. Также она перед своим фронтом насчитала более сотни убитых англичан, а сама не потеряла ни одного человека. Австралийцы атаковали четырьмя батальонами, но отсутствие артиллерии сказалось самым печальным образом. 
Сознание этого было и у противника и поначалу он больше не атаковал. Только патрули по ночам пытались нападать на часовых, но их легко отбивали. Под Экуст-Сен-Меэн два австралийских сапёра подкрались, чтобы выяснить состояние дорог и разрушения в окрестностях Вольса и Экуста, но часовой 12-й роты их перехитрил и взял в плен. Теперь противник начал всюду окапываться и скоро его батареи открыли действительный огонь по Норёю, в то время как Экуст лишь иногда одаривали огнём по площадям. Гарнизон Норёя начал страдать от нехватки воды. В переполохе боя 20 марта один сапёр, получив задачу разрушить единственный родник, потерял голову и сделал воду непригодной для питья, так что её можно было только подвозить из тыла. Тем временем на юге противник оттеснил форпосты 2-й гвардейской резервной дивизии и повторно атаковал стоящую северней Сен-Меэн 220-ю дивизию. Но перед 26-й резервной дивизией он сперва окопался в непросматриваемых ложбинах, чтобы укрыться от действия наших батарей, которые его уже несколько раз выбивали из новых окопов. Вылазка 9-й и 11-й рот на лесок юго-западней Норёй провалилась и вызвала потери. А теперь ото дня ко дню росла мощь огня вражеской артиллерии, Экуст тоже попал в зону его действия.

24 марта
180-й пехотный полк
Состояние позиции Зигфрид было следующим:
А) Окопы. 1-й и 2-й окопы, также как ход сообщения на участке каждой роты полностью отрыты. Окопы глубоки, их стены очень круты. На правом батальонном участке начато рытьё хода сообщения в тыл.
Рубеж охранения артиллерии на холме Рьенкура частично отрыт.
Б) Заграждения. Проходящие перед первым окопом два ряда шириной 15 метров, местами 3-4 полосы. Хорошее препятствие на кольях. Заграждение выдвинуто слишком далеко вперёд. Передняя граница лежит частично на расстоянии до 120 м от 1-го окопа, так что метаемые из окопа ручные гранаты не достигают передней границы. Проволочное заграждение, установленное перед 2-м окопом, имеет 5 метров в ширину. Перед рубежом охранения артиллерии таковое слабо и имеется лишь местами.
В) Убежища. Из железобетонных убежищ, которые частью в других местах позиции Зигфрида многочисленны, ни одно не находится на всём участке полка.
В 1-м окопе находятся 9 готовых убежищ (без встроенных ниш) вместимостью 115 человек.
Во 2-м окопе находятся 5 готовых убежищ вместимостью 100 человек.
Начатых укрытий в 1-м окопе 9, во 2-м – 15.
Метод строительства: подкопы с уклоном, большей частью слишком плоско заложенные. На рубеже охранения артиллерии находятся 11 начатых укрытий. Штольня (меловая пещера) в Рьенкуре вмещает 300 человек, но строительство входов только начато. Уборные, системы водоотведения и прочее отсутствуют.

27 марта
180-й пехотный полк
После того как уже 25.3 вечером 10-я роты заняла линию форпостов у Экуста, 27.3 была произведена реорганизация линии форпостов, и весь 3-й батальон с 1-й пулемётной ротой, двумя третями пулемётной роты 121-го полка, двумя взводами штурмового батальона № 1 и 6 конными связными назначен  в качестве аванпоста на участок Экуст. Для этого он разделился таким образом, что 12-я рота как правая аванпостная рота охраняла западную окраину Экуста вкупе с предпольем, 10-я как левая аванпостная – юго-восточную окраину Эукста с предпольем. Пулемёты и «мушкеты» штурмо-вого отряда парами разделены на участке. Штаб батальона с 9-й ротой в качестве поддержки остал-ся в Бюллекуре, а 11-я рота ушла в резерв под Андкур. При сильном обстреле Экуста роты тяжело пострадали, к тому же было мало убежищ, а имеющиеся погреба давали условное укрытие. Но несмотря на это служба форпостов выполнялась живо и при ежедневных стычках патрулей и попытках атак вражеские стрелки отгонялись назад со значительными потерями.

28 марта
248-й резервный пехотный полк
У высоты 185 постоянно неделями велись бои. 28.3 имела место большая операция соседней дивизии, названная «Ловля чибиса». Враг был снова отброшен. Но в этот раз ожидалась упорная контратака. Этого было не по плечу войскам, боевая сила и численность которых существенно уменьшены постоянными боями последних недель. Должна была помочь пехота 54-й резервной дивизии. 26.3 вечером пришло известие, что мы непосредственно после «Ловли чибиса» сменяем 236-й полк у фермы Шампань, в то время как 235-й должен сменить нас перед Таюром. Итак: бодро в бой! Но для нас снова была смена после боя, отбивание вражеских контрударов, оборудование разрушенной позиции.

29 марта
248-й резервный пехотный полк
29 марта погода резко изменилась, дождь сменялся метелью. Выступившие поздно вечером из лагеря отдыха роты прибыли в туннель Альтрок на холме и ещё ночью были задействованы на переднем краю, в очаге боя, окопном пункте 127, напротив фермы Шампань.
Смена, производимая в разгар боя в заливаемом дождём окопе, была чрезвычайно тяжела и длилась до 8 ч. утра. Движения и перемещения войск в окопе и по окопам были бесперспективны. Многие потеряли в грязи сапоги и носки, пехотным сапёрам 236-го полка пришлось выкапывать взвод сменяемых войск, т.к. люди не могли двинуться ни назад, ни вперёд. И при этом вражеская артиллерия непрерывно стреляла, с 7 ч. утра огонь был перенесён на передовые окопы и постепенно перерос в ураганный. Наш 248-й держался храбро. 

30 марта
248-й резервный пехотный полк
После 9 часов вражеская атака, казалось, в разгаре. С нашей стороны открыт заградительный огонь. Но только к 10 часам французы атаковали с направления фермы Шампань малым количеством стрелков и пулемётом голову сапы у пункта 127. Гарнизон сапы отогнал наступающих вражеских стрелков, энергично поддержанный нашим пулемётом (№ 1), который действовал у пункта 79. Прямое попадание вражеского снаряда уничтожило этот пулемет, чей храбрый расчёт погиб. Другой пулемёт (№ 2) после 11 часов сбил очень низко летящий самолёт противника и участвовал в оборонительном бою. После 10 часов огонь артиллерии постепенно утих; за владение окопом ещё шла борьба, в которой наши пулемёты и миномёты энергично атаковали, пока в первые дневные часы шёл ожесточённый бой. Только после часа дня враг был добит, мы прочно удерживали пост у пункта 127. 

31 марта
247-й резервный пехотный полк
Короткий участок южнее Манра начал проявлять признаки зоны сражения. За склонами и в ущельях угадывались тёмные чудовища орудий. В их окрестностях зияли большие воронки из выцветшей меловой почвы. По грязной дороге ходьба была затруднена. Но наконец была достигнута высота у Гратрёя. Лишь остатки стен высотой в фут обозначали, где раньше стояла деревня. Холодом веял мокрый дождь над лысой высотой. То и дело кто-либо, ругаясь, тонул в воронке. Дорога становилась всё хуже. Совсем свежие воронки указывали, что по воле случая тишина царит лишь времен-но. В месте, где справа сворачивает так называемая дорога Кархера, в дорожной грязи лежало несколько трупов лошадей, в поле в стороне развалины повозки. Шаги невольно ускорялись. Здесь, между Фонтеном и Рипоном, роты кое-как разместились в штольнях. Плечом к плечу, лежали промокшие до нитки, забрызганные грязью по самый воротник, на лестницах и в проходах. Но всё же устроились и чувствовали себя защищёнными под землёй. Лишь часовые на входе пялились в темноту, которую смутно озаряли дрожащие ракеты или далёкие шрапнели, которые призрачно как тусклые метеоры таяли в небе.
Время от времени огонь усиливался, и тогда бешено мчалось дикое войско лающих, шипящих и свистящих звуков над холмом и на безумной скорости, где разноцветные огоньки висят в ночном небе. Завывая, прилетало оттуда на эту сторону и падало в ущелья и ложбины, пронзительно или глухо, тяжело бахая.
Когда настало серое утро, можно было разглядеть местность. Это была ужасающая пустыня. Исчез всякий след растительности или человеческого жилья. Только общий вид ландшафта не смогло разрушить ядовитое дыхание войны.
С 10 часов огонь очень усилился и бушевал весь день. Никто не знал точно, что произошло. Но все говорили об ожидаемой с часу на час контратаке. Между 11 часами вечера и 2 часами ночи батальон двинулся на позицию поддержки. Долину Дормуаз, где воронка зияла на воронке, прошли без потерь. На сапёрном складе, сооружённом прямо в крутом склоне южного берега, получили средства ближнего боя. Позиция поддержки, ещё частично обстреливаемая, шла слева и справа от дороги передков. 
К этому времени 2-й батальон достиг оставленной 3-и батальоном позиции Р-1.
На следующий день, 30 марта, артиллерийский огонь начался уже в пять утра и усиливался час от часу. С 10 утра роты были приведены в боевую готовность. Четвертью часа позже 9-я и 11-я роты были выдвинуты до холма боевого батальона. Он стоял в бывшей немецкой передовой. Лейтенант Ширмер сразу же получил от командира 3-го батальона 234-го полка приказ выдвинуться к пункту 67 на исходную позицию для штурма. Даже на карте было трудно сориентироваться в путанице окопов, которая была на этой вызывающей горячие споры земле. Командный пункт батальона у пункта 605 находился в бывшем немецком передовом окопе. Из него 51-я резервная дивизия 15 февраля захватила счетверённую вражескую систему окопов. Обе линии, лежащие на дороге Бютт де Мениль – Сернэ после долгой борьбы попали в руки французов, но сейчас снова были отобраны. При этом исходная позиция немецкой атаки, на которую Ширмер должен наступать, находилась в бывшем втором французском окопе.
Между пунктами 605 и 67 лежал сильный заградительный огонь, и это был не пустяк, выдвигать роты под адским огнём по ужасно опустошённой, ещё совсем незнакомой местности через путаницу воронок, колючей проволоки, развалин и трупов. Ход сообщения так грязен, что в нём вязнешь. Но Ширмер как опытный храбрый солдат держал своих людей в узде. Он велел им делать перебежки мелкими группами и достиг указанного места без больших потерь. Но и этот окоп лежал под сильным огнём и несколько человек были тяжело ранены. Кое-как искали в воронках спасения. Тут уже пришёл приказ усилить сидящие на передовой роты и вновь овладеть участками окопа 102а – 120, 97 – 120, в которые ворвались французы, и по возможности установить связь с пунктом 95.
Теперь под бешеным заградительным огнём гонка на жизнь и смерть. Спустя много время Ширмеру удалось собрать по взводу в окопах 97 – 99 и 102а – 103. Но днём наступление по просматриваемой лишённой всякого укрытия местности было исключено. Поэтому он попросил о двух знающих местность ударных группах, которые должны поддержать его. Вечером прибыли ударные группы и продвинулись вместе с 9-й ротой на пункты 120 и 95, не понеся потерь. Было захвачено примерно 20 французов и два скорострельных ружья. В захваченном участке окопа лежало много убитых из 234-го и 172-го полков. Каждый окопался как мог. К 10 часам прибыли другие роты 3-го батальона 247-го полка. Измотанные боями войска могли идти назад, и в лихорадочной спешке старые окопы были снова отрыты. Справа от 9-й роты была задействована 10-я. Позиция шла чуть впереди дороги Сернэ - Перт, примыкая к Бютт де Мениль. Этого примыкания, правда, там ещё не было, правый фланг 10-й роты висел в воздухе. В промежутке должны были ещё сидеть французы. Это была неприятная ночь.
В ту же ночь 2-й батальон сменил слева. 7-я рота занимала дальний левый, 8-я справа от неё, 5 и 6-я позади в поддержке. Позиция 7-й состояла лишь из воронок, 8-я после некоторых усилий смогла вновь соорудить окоп.
Когда забрезжил рассвет, 10-я рота наблюдала, что противник выстраивается для атаки. По красно-зелёной сигнальной ракете наша артиллерия тут же открыла сильный заградительный огонь. Но одновременно начался французский обстрел нашего окопа, вызвавший большие потери. 10-я рота потеряла 8 убитыми и 15 ранеными, 9-я в оба первых дня – 38 человек. Но днём было довольно тихо. Только сильный беспокоящий огонь по немецким позициям. Солдаты работали целый день, чтобы соорудить сносное убежище. При этом на участке 10-й роты был откопан разрушенный блиндаж и оттуда вылезло два живых француза.