Пропавший Рафаэль глава 5

                Глава 5

Как  всегда,  лето  пролетело  быстро.  Алексей  много  рисовал,  лепил,  рыбачил  с  Васькой  на  озере,  ездили  за  грибами,  катались  верхом  на  лошадях.  Но  отрывной  календарь  в  кухне  на  стене  неумолимо  напоминал  о  скорой  осени.
В  последних  числах  августа  снова  в  путь;  увешанный  сумками  со  всякой  снедью,  одеждой  и  вещами, с  громадной  самодельной  папкой  для  перевозки  своих  работ,  Алексей  наконец  добрался  до  своей  комнатки  в  общежитии.
Снова  привычная  суматоха, смех, музыка. Самые  шумные  всегда первокурсники;  Алексей  смотрел  на  них  с  улыбкой,  какие  же  они  ещё  дети!  Сам-то  он  уже  третьекурсник,  солидный  человек.
В  октябре,  как  всегда,  на  картошку,  но  на  этот  раз  не  всех,  часть  девчонок  оставили  для  ремонта  здания,  красить  рамы,  мыть  окна  и  прочее.  Таня  Соболева  была  среди  них.  За  лето  она  соскучилась  по  училищу,  хотелось  работать,  творить,  столько  всего  задумано.  Она  никогда  не  понимала  девчонок,  у  которых  на  уме  всякая  чушь – косметика,  тряпки,  танцульки -  тьфу!  Ведь  столько  всего  действительно  интересного,  здесь  такие  возможности  для  творчества,  а  эти  куклы  так  тупо  тратят  драгоценное  время…   Зачем  тогда  они  здесь?
В  октябре  снова  начинается  учёба,  а  для  Алексея  ещё  и  Халтура.  Борис  уже  заждался  его:  многие  работы   в  одиночку  делать  неудобно,  а  порой  и  невозможно.
За  лето  Борис  переделал  кучу  дел;  и  халтурил,  и  «Жигули»  купил, и  на  машине  уже  много  мотался  по  своим  халтурным  делам.
– Слушай,  Борис,  а  ты  официально  где-нибудь  работаешь?
– Ну  а  как  же,  старик,  - у  нас  ведь  статью  за  тунеядство  никто  не  отменял,  с  этим  не  шутят.  Так  что  я  исправно  работаю  дворником.  Представляешь,  Лёха,  я  –  с  метлой?
На  самом  деле  за  меня  одна  бабуська  метёт,  ей  стаж  не  нужен;  чтобы  чисто  мела, я  ей  ещё каждый месяц червонец  приплачиваю,  а  «мою» зарплату  она  по  доверенности  получает.  Всех  это  устраивает,  ну и ладно.
– А  дальше  как  собираешься  с  трудовой,  так  же?
– Поживём  -  увидим.  А  чего  это  ты  так  заинтересовался?
– Да это я о своём пути думаю.  Понимаешь, хочется творчески работать,  но  где  и  как – не  знаю.
– Не  забивай  себе  голову,  старик,  делай  деньгу  на  халтуре  и  живи  в  своё  удовольствие,  а  на  досуге  твори  чего  хошь.   Вот  только  я  из  детства  помню  -  как  натворишь,  непременно  попадёт!
– Да-а,  легко  сказать – живи  в  своё  удовольствие;  понимаешь,  халтура  выматывает.
Я  после  неё  какой-то  пустой, ничего  уже  не  могу, ну  разве  это  жизнь,  Боря?
– Знаешь,  ещё  больше  выматывает  безденежье.  А  что  выматывает, так  ты  подумай,  вот  у  твоей   Тани  отец – металлург;  ты  что  думаешь, он  на  работе  не  выматывается?  Зато  деньгу  домой  приносит.
– Э-э,  слушай,  не  ровняй.  Да,  он  выматывается,  но  он  делает  Дело, он  сталь  варит, без  неё  невозможна  наша  жизнь. А  мы  с  тобой  не  дело  делаем,  а  Халтуру,  и  хрен  её  знает,  кому  вся  эта  чушь  нужна.
– Ну,  старик,  тебя  что-то  в  философию  потянуло.  Расслабься, будь проще.  Жизнь  устроена  так,  что  ради  одного  приходится  жертвовать  чем-то  другим.  Мы  с  тобой  ради  денег  жертвуем  временем; я  думаю, это  ещё  не  самый  худший  вариант.


Жизнь  вошла  в  своё  привычное  русло,  днём – учёба,  вечером – халтура,  на  прочее  времени  уже  не  хватало.  Опять  перед  Октябрьскими праздниками  завал  работы  с  лозунгами,  успевай  только  поворачиваться.  Алексей  хотел  было  к  этому  делу  пристроить  Таню,  но  та  решительно  отказалась.  Почему-то  ей  очень  не  нравился  Борис;  впрочем,  и  без  него  всё  её  существо  восставало  против  Халтуры.  Ради  неё  тратить  время,  которое  можно  отдать  Творчеству?
Она  с  детства  мечтала  стать  скульптором,  и  ей  прочили  в  этом  успех.  В  УУПИ  она  училась  хорошо,  хотя  и  не  во  всём  одинаково. Живописью  не увлекалась; как  она  шутила, «Люблю живопись, но в чужом исполнении…»  Зато в  лепке  она  могла  работать  сутками.  Очень  серьёзно  увлеклась  анатомией,  много  рисовала  и  лепила  анатомические  этюды  и  человека,  и  животных.
С   Алексеем  теперь  встречались  в  основном  в  училище,  мимоходом,  так  как  после  занятий  он  привычно  бежал  на  халтуру.  Таня  относилась  к  этому  как  к  неизбежному,  но временному  явлению.  Ведь  не  навсегда  же  он  в  это  втянулся,  заработает  денег  и  успокоится.
Прошёл  просмотр,  Новый  год,  начинаются  каникулы.   Таня  хотела  на  эти  каникулы  съездить  с  Алексеем  в  Москву,  посмотреть  музеи,  как  раз  у  четвёртого  курса  искусствоведческая  практика,  всё  организованно,  едет  большая  группа  из  УУПИ.  Но  у  него  вдруг  подвернулась  очень  выгодная  халтура,  и  он  не  поехал.  Разумеется,  без  него  не  поехала  и  Таня.
Зима  в  этом  году  выдалась  особенно  суровой,  даже  для  Урала,  и  куда-либо  выходить  из  дома  очень  не  хотелось,  так  что  каникулы  у  неё  прошли  дома,  опять  в  творчестве.  Когда  увлечена,  время  не  замечается  совсем,  глянешь  на  часы – Боже,  третий  час  ночи!  Всё,  спать,  спать  немедленно,  вот  только  здесь  сейчас  немножко  поправлю, и  всё…   А  потом  ещё  вот  тут  чуть-чуть, и  вот  тут, а  часы  уже  показывают  четыре.
Хорошо,  что  завтра  не  вставать,  высплюсь,  а  пока  ещё  вот  здесь…
А  в  конце  каникул  всё  же  решила  съездить  в  общежитие  к  Лёше.  Взяла  последние  свои  работы – обсудить,  оценить;  может  быть,  что-то  дельное  подскажет?  А  главное – соскучилась по  Лёшке.  И  потом – дома  ли  он  сейчас,  может,  ещё  не  вернулся?  Ничего,  подожду.
…  Вот  и  комната  его.  Сейчас,  на  каникулах,  он один  живёт,  его  сосед  в  Москву  уехал.
За  дверью  странные  звуки – видно,  пластинка  кончила  звучать,  и с каждым  оборотом  звукосниматель  щёлкает.  Таня  постучала – тишина. Толкнула  дверь,  вошла  и  обомлела:  на  полу  спал,  свалившись  с кровати,  в стельку пьяный Лёшка.  Проигрыватель  продолжал  молча крутить  пластинку;  интересно,  сколько  же  времени  она  уже  крутится?
Вместе  с  Лёшкой  на  полу  оказалась  его  подушка  и  куртка,  комнатка  наполнена  запахом  перегара.
Таня  не  стала  его  будить, тихонько  вышла  и  поехала  домой.  Тяжёлые  мысли  не  давали  покоя: ведь  это  не  впервые  у  него;  девчонки рассказывали, что  всякая  халтура  заканчивается  этим.  Парень-то  вроде  хороший,  но  если  это  и  дальше пойдёт?  Сумеет  ли  остановиться?  Надо  с  ним  спокойно  поговорить,  расставить  все  точки  над  «i».  Если  это  не  прекратится,  надо  с  ним  расставаться.  Хотя  и  жаль,  конечно,  но  что  делать?
Серьёзный  разговор  у  них  состоялся  уже  в  училище,  когда  начались  занятия.  После  третьей  пары, когда  оба  уже  освободились, Таня предложила  поговорить.  Сели  в  пустой  аудитории,  и  она  высказала  свои  опасения.  Алексей  деланно  улыбался,  неловко  отшучивался  – мол,  а  что  такого?  Снять усталость, стресс, да  и  вообще  с  морозца  выпить – где здесь  грех?  Не  бери  в  голову,  Танюша,  разве  это  пьянка?  Ты  ещё  не  видела  настоящих  пьянчуг,  а  я – нормальный  парень,  не  бойся,  всё  будет хорошо.
– Лёша,  я  боюсь,  что  это  тебя  незаметно  засосёт,  как  и  многих  других.
– За  меня  не  беспокойся,  Танюша,  у  меня  нет  алкогольной  зависимости,  и  тебе  нечего  опасаться.
Этот  разговор  Таню  не  успокоил,  всё  чаще  она  думала  об  этой  проблеме.
А  на  23  февраля  она  с  девчонками  приехала  в  общежитие,  поздравлять  парней.
Пока  те  сходили в  магазин,  девчонки  занялись  кулинарией,  соорудили  нехитрые  салатики,  отварили  картошки,  разделали  селёдочку.
Таня  впервые  оказалась  в  одной  компании  с  Алексеем.  Конечно,  всё  её  внимание  было  на  него,  и  её  опасения  подтвердились;  водку  он  пил  охотно,  сам  порою  провозглашая  тосты.  А  когда  народ  пошёл  курить,   Лёшка,  оставшись  за  столом  один,  опять  налил  себе  водки.
– Лёша,  не  надо,  хватит!
– Танечка,  сегодня  наш  праздник,  я  ведь  в  армии  служил,  мне  положено!
– Но  ведь  ты  уже  выпил,  тебе  хватит.
– Знаешь,  я  сам  чувствую,  когда  мне  хватит!
Таня  молча  встала,  оделась  и  ушла.  Алексей  даже  не  заметил  её  отсутствия.
Видимо,  этот  случай  и  стал  переломным  моментом  в  их  отношениях.  Не  было  бурных  шекспировских  страстей, просто тихо  и  незаметно  между  ними  всё  закончилось,  они  остались  просто  однокашниками,  знакомыми.  Никаких  тяжёлых  сцен,  слёз  и  обвинений,  просто  ей  стало  с  ним  неинтересно;  впрочем,  ему  было  некогда,  новую  халтуру  надо  делать.
Летели  месяцы,  вот  уже  скоро  и  летние  каникулы.  Лишь  в  коридоре,  на  бегу,  встречались  теперь  они;  торопливое,  равнодушное  «Привет»,  и  дальше,  каждый  по  своим  делам.   Алексей  и  не  попытался  наладить  отношения.  Ну  что  же,  значит,  не  судьба.
В  июне  в  училище  вдруг  пришёл  Михалыч.  Встреча  была  неожиданной  и  очень  радостной,  её  решено  было  отметить  в  ресторане.  Михалыч  предложил   Лёше  войти  в  его  команду: – Ты  парень  опытный,  уже  профессионал,  у  нас  дело  пойдёт.  Я,  сам  понимаешь,  организатор;  ещё  зимой  намечаю  маршрут,  езжу,  заранее  всё  обговариваю  и  утрясаю,  записываю  фронт  работ  и  всякие  важные  особенности,  чтобы  потом, летом,  не  терять  ни  одного  дня,  всё  расписано.  А  ещё  обеспечить  краски  и  разные  прочие  материалы – жуть  сколько  дел,  только  поворачивайся.  Зато,  если  всё  путём  будет,  деньгу  срубим;  на  Севере  так  не  зарабатывают  за  лето!  Ну  как,  Лёха?
Алексей,  конечно,  согласился.
И снова  летние  каникулы.  Алексей  приехал  домой,  увешанный  сумками,  с  неизменной  своей  громадной  папкой,  и  в  прихожей  сразу  стало  тесно.  Мать,  как  всегда,  на  кухне, оттуда  доносится  запах  жареной  картошки.  Его  появления  она  ждала  сегодня,  поэтому  и  обед  готовила  особенный.  После  всей  приветственной  радостно-бестолковой  суеты  наконец  сели  за  стол,  и  Алексей  открыл  бутылку  шампанского.  «Ну,  за  встречу!»
Боже,  как  славно  в  жаркий  июньский  день  холодного  шампанского  выпить!
Потом  мать  рассказывала  все  поселковые  новости,  смеялись,  болтали.
Она  спросила  о  Тане.
– Знаешь,  мама,   у  нас  с  ней  как-то  всё  закончилось  само  собой.  Видно,  не  суждено.  Мы  как-то  оба  охладели.  Она  хорошая  девчонка,  и  дай  ей  Бог  счастья.
– Жаль.  Мне  она  понравилась,  вы  друг  другу  очень  подходите.  Ну  что  же,  ваш  выбор. А  на  её  место  кто-нибудь  есть  на  примете?
– Пока  нет.
– Ты  уж  не  затягивай  с  этим.  Так  мечтаю  внучат  понянчить!
Долго  ещё  сидели  они  на  кухне, не  могли  наговориться.  Алексей озадачил  мать,  когда  сказал,  что  всё  лето  будет  работать  с  Михалычем.
– Так  это  что  же,  всё  лето  в  разъездах?  А  кто  с  вами  ещё  будет,  какие  бытовые  условия?  Знаешь,  Лёша,  что-то  мне  тревожно…
– Мама,  легко  деньги  не  даются.  Конечно,  придётся  и  мотаться  к  чёрту  на  кулички,  и  вкалывать  целый  день,  и  краску  эту  чёртову  нюхать,  и  бытовые  условия – всё  это  будет,  куда  от  этого  денешься.  Но  деньги  нужны,  много  денег.
– А  ты  что-то  задумал?
– Во-первых,  нужно  уезжать  в  город,  хотя  бы  в  тот  же  Нижний  Тагил.  Здесь  художнику  нет  работы,  ты же  понимаешь.  Значит,  нужно  покупать  кооперативную  квартиру,  не  стоять  же  в  очереди  десять  лет.  Ну  и  обстановка  в  квартире  нужна,  сама  понимаешь,  Жениться – опять  деньги  на  свадьбу,  а  когда  ребёнок – там  деньги  полетят,  только  успевай  подтаскивать.  А  ещё  мечтаю  машину  купить.  Вот  и  кручусь,  как  могу,  а  как  иначе?
– Ну  что  же,  давай.  Только  ты,  сынок,  не  пей,  ладно?  Береги  себя,  не  надо.
– Мама,  я  себя  всегда  контролирую,  ты  за  меня  не  бойся.
Спать  легли  уже  поздно;  Алексей,  уставший  с  дороги,  уснул  мгновенно,  а  мать  долго  ворочалась, не  спалось.  Какие-то  мрачные  мысли  не  давали  покоя.
А  назавтра  Алексей  стал  собираться  в  дорогу;  весь  в  заботах  и  хлопотах,  надо  не  забыть  и  то,  и  это,  что-то  купить,  что-то  срочно  починить. И уже к вечеру около дома остановился знакомый синий «Москвич». За  рулём  Михалыч,  кроме  него  ещё  два  брата, Мишка  и  Игорь,  оба  чуть  старше  тридцати,  оба  весьма  живописного  вида – чувствуется,  жизнь  их  уже  успела  изрядно  потрепать.
– Лёха,  поехали!
Мать  пыталась  было  оставить  их  ночевать: – Куда  же  вы  на  ночь  глядя?  Утро  вечера  мудренее,  выспитесь  и  поедете.
– Время  дорого,  у  нас  всё  распределено,  придётся  сейчас  выезжать.  Вы  не  бойтесь,  всё  будет  хорошо!
– Ну,  Бог  в  помощь  вам,  ребята!
Алексей  поцеловал  мать,  сел  на  заднее  сиденье  машины,  и  вскоре  она  скрылась  из  виду.  Долго  ещё  стояла  мать,  смотрела  вслед.  Потом  вздохнула  и  пошла  домой.
Так  для  Алексея  началась  кочевая  жизнь.  Михалыч  оказался  очень хорошим  организатором;  времени зря не тратили, работа  была  налажена  бесперебойно,  простоев  не  было.  Заканчивали  работу  на  одном  объекте,  вечером хорошая  пьянка, а  уже  наутро,  немного  похмелившись, снова  в  дорогу.  Колхоз  «Заря»  сменил  завод  железобетонных  изделий,  после  него  был  совхоз  Николаевский,  потом  автобаза,  детский  сад,  сельский  клуб  и  так  далее.  Работа  была  на  износ,  зато  после  каждого  такого  объекта  Алексей  отправлял  матери  денежный  перевод  (себе  оставлял  немного,  на  питание  и  выпивку).
Большие  деньги  с  собой  возить  не  надо,  это  ему  Mихалыч  посоветовал.
И такая  круговерть  продолжалась  до  конца  августа; Алексею  нужно  ехать в  УУПИ, мужики  устроили  прощальную  пьянку. Традиционный  первый тост  «Слава  КПСС!»,  выпили,  и  Алексей  засмеялся: – Слышь, мужики, а ведь  если  бы  все  так  вкалывали,  как  мы  сейчас,  то  давно  бы  коммунизм  построили!
– Боюсь, Лёха, что  от  такой  работы  скорее  ноги  протянули  бы,  это  ведь  не  всякий  выдержит, – заметил  Игорь.
-  Ну,  философы,  хватит  марксизм  разводить,  наливай  по  второй,  выпьем  за  будущего  великого  художника  Алексея  Белова, – сказал  Михалыч.  Выпили,  и  Мишка  вздохнул:
– Жаль,  музыки  никакой  нет  у  нас,  я  ежели  выпью – петь  люблю.
Михалыч  засмеялся: – Знаешь,  был  такой  случай:  мужики  рубили  в  тайге  просеку,  линию  электропередач  вели.  Разумеется,  каждый  день  у  них  немало  прекрасных  строевых  брёвен  набиралось,  а  за  этими  брёвнышками  с  соседних  деревень  мужички  к  ним  едут,  ну  а  оплата,  понятное  дело, – жидкая  валюта,  то  есть  самогон.
Стало  быть,  эти  лесорубы  и  бухали  каждый  вечер  от  души.  И  вот  перепились вечером, и  плясать захотели, а  под  что?  Музыки-то  нет никакой,  под  чего  плясать-то?
Так  один  из  них  бензопилу  дыркал,  а  другие  под  её  рёв  плясали.  Представьте  картину: в  тайге,  на  поляне  среди  пней, пляшут под бензопилу  пьяные  мужики!..
Проводы  затянулись  до  глубокой  ночи.  А  наутро  Алексей,  попрощавшись  со  своей,  ещё  не  протрезвевшей   командой,  уехал  домой.  Там  опять – лишь  один  день  дома,  на  сборы – и  снова  в  Тагил.
В  этот  раз,  по  случаю  четвёртого  курса,  от  картофельной  барщины  их  в  сентябре освободили,  зато  с  лихвой  использовали  для  ремонтных  работ.  Зданию  на  проспекте  Мира  предстоял  серьёзный  ремонт,  и  пришлось  переезжать  в  здание  мастерских  на  Гольянке.  Перевозить  неимоверное  количество  фондов,  мебель  и  прочее  сполна  довелось  четвёртому  курсу.  Естественно,  не  обошлось  без  происшествий;  когда  ехали  в  открытом  кузове  машины,  скелет  из  кабинета  анатомии  поставили  в  эффектную  позу – эдак  подбоченившись,  на  череп  залихватски  набекрень  одели  какую-то  кепчонку,  и  так  ехали  через  весь  город,  пугая  прохожих.  За это потом,  конечно,  влетело.
В  октябре  учёба  началась  уже  в  здании  мастерских.   Тесно,  конечно,  но  что  делать?  В  столовую  любили  ходить  на  завод,  совсем  рядом – за  забором,  там  довольно  дёшево  и  неплохо  кормили.  Была,  впрочем,  и  проблема:  на  вахте  был  неприступный,  несгибаемый  служака,  который  без  пропуска  нипочём  не  пропустит,  хоть  плачь,  как  его  ни  уговаривай – мы  студенты,  мы  в  столовую,  кушать  хотим – бесполезно!  Без  пропуска  нельзя!  Тогда  приходится  со  вздохом  повернуться,  выйти  и  пройти  метров  пятьдесят – там  кончался  забор.  Кстати, этот завод  с  трёх  сторон  вообще  забора  не  имел – можно  было  не  только  пройти  без  пропуска,  но  приехать  на  грузовике  или  подогнать  железнодорожный  вагон – и  грузи чего  душа  желает.  Странная  логика  у  этого  служаки…
Для  Алексея  вместе  с  учёбой  началась  и  Халтура.  У  него  уже,  как  у  заправского  халтурщика,  собрался  солидный  шабашник.  Это  слово  означает  некий  архив,  где  собраны  подходящие  для  оформиловки  иллюстрации  из  газет  и  журналов  (особенно  журналы  «Коммунист»  и  «Партийная  жизнь»).  Один  отдел  его  полностью  занят  плакатными  изображениями  Ленина,  во  всех  видах;  другой  отдел – разные  рабочее-крестьянские,  плакатно-правильные  физиономии;  всё  это  с  помощью  эпидиаскопа  проецируется  в  нужном  размере  на  плоскость – обводи  карандашом  и  раскрашивай,  вот  и  всё  искусство…  Ещё  отдел  – всевозможные  трафареты,  с  буквами  и  цифрами.  Такой  шабашник  собирается  годами,  хозяин  его  ценит,  как  своего  кормильца.  Ещё  очень  полезная  штука – пульверизатор,  намного  ускоряет  работу,  да  и  результаты  хорошие  получаются.
Перед  новогодним  просмотром  Алексей  вдруг  обнаружил,  что  совершенно  нет  дополнительных  работ.  А  когда  их  делать,  если  всё  время  занимает  халтура?  Только  тут  он задумался – а  ведь  на  творчество  времени  нет  совсем,  давно  уже  для  души  ничего  не делал.  Только  классные постановки, и  всё.  А  ведь он  решил  после  УУПИ  поступать  в  Строгановку, в  Москву,  надо  продолжать  учёбу.  Да,  может  быть,  и  удастся  закрепиться  в  Москве,  это  будет  идеальный  вариант.  Так  что  сейчас  нужно  особенно  много  творить,  но  когда?!  И  потом,  что  же  делать  сейчас  с  дополнительными  работами?
После  недолгих  раздумий  Алексей  достал  из  кладовочки свои дополнительные  работы  прошлых  лет,  пересмотрел  их  заново,  набрал  нужное  количество  и  стал  немного  изменять – где  деревце  на  переднем  плане  добавит,  где  фигуру  человека  на  берегу –это  на  случай,  чтобы  не  узнали  прошлые  работы,  зрительная  память  у  художников  хорошая.  Сейчас, правда,  уже  ушли  из  училища  Юрий  Павлович  Маточкин  и  Виталий  Иванович  Стеканов,  появились  новые,  молодые  преподаватели – авось пройдёт  фокус.
«Но  это  в  первый  и  последний  раз!» – сам  себе  поклялся  Алексей.
Просмотр  прошёл  нормально,  и  как  всегда,  очень  шумно и весело встретили Новый, 1980  год.
На  каникулах  большая  группа  студентов  поехала  в  Ленинград, у четвёртого  курса  искусствоведческая  практика.  Алексей  опять  не  поехал – выгодная  халтура, нельзя  упустить. После каникул пришлось немного «заболеть» – сроки  поджимали,  что  делать?
Опять  выручила  Вера,  знакомый  врач,  родственница  Бориса.  Когда-то  они  познакомились  в  его  мастерской,  Алексей  сделал  её  портрет,  и  вот  уже  который  раз  она  выручает.
Как-то  незаметно  подошло  время  дипломных  проектов.  Алексей  выбрал  для  диплома  панно – флорентийскую  мозаику  на  тему  600-летия  Куликовской  битвы.
Руководителем  проекта  был  Виктор  Колесниченко,  или  Колесо,  как  его  называли  студенты.  Страстный  коллекционер  минералов,  большой  любитель  ездить  по  копям и  карьерам,  у  студентов  он  пользовался  большим  авторитетом.
На  время  дипломной  работы  всякая  халтура,  конечно,  прекратилась.
Целыми  днями  Алексей  пропадал  в  камнерезной  мастерской;  приходилось  ещё  помогать  и  девчонкам,  они  не  дружили  со  станками.  Станки  самодельные,  времён  царя  Гороха,  со  своими  причудами.
А  вечерами  в  общежитии  опять  открывалась  бутылка  портвейна,  нужно  расслабиться.  Как-то  незаметно  это  стало  нормой,  повседневной  необходимостью,  как  хлеб,  чай  или  картошка.  Он  успокаивал  себя,  что  это  временно,  да  и  потом  он  же  не  напивается  до  чёртиков,  держит  себя  в  руках,  что  ещё  надо?  А  понемногу,  так  это  даже  полезно.  На  преддипломную  практику  Алексей  выбрал  сувенирный  цех  на  НТМК, камнерезный  участок.  Станки,  конечно,  там  другие,  большой  выбор  камня,  Алексей  здесь  быстро  сделал  свою  дипломную  работу.
Начальник  цеха,  Антонина  Павловна,  предложила  ему  выгодное  дело:
– Слушай,  Лёша,  приходи  к  нам  в  цех  работать  после  диплома.  Будешь  нам  новые  образцы  продукции  разрабатывать,  а  заодно  и  оформительские  работы  делать.  Зарплата  на  первых  порах  130  рублей,  в  дальнейшем,  если  всё  хорошо  будет,  повысим.  Небольшая  мастерская,  много  разных  красок  и  материалов,  надо  будет – выделим  деньги  на  материалы.  А  теперь  главное – комната  в  семейном  общежитии,  12  квадратных  метров,  а  квартплата – Лёша,  не  упади  - два  рубля  в  месяц!  Подумай,  потом скажешь.
– Я  вообще-то  хотел  в  Москву  ехать,  дальше  учиться.  Хотя,  если  не  поступлю, (а  конкурс  там  большой),  Ваше  предложение  охотно  приму.  Если  я  к  Вам  по  осени  приду,  можно?
– Хорошо,  Лёша,  мы  это  место  для  тебя  будем  держать.  Приходи,  думаю,  мы  с  тобой  сработаемся,  парень  ты  серьёзный  и  работаешь профессионально.
Алексея  это  предложение  очень  заинтересовало.  Зарплата,  конечно, смешная, он  привык  к  другим  деньгам, но  ведь  ничего  не  мешает  здесь, в рабочее  время,  из  этих  материалов  делать  халтуру  на  сторону – вот  и  заработаю  своё.  И  потом – жильё  в  городе – великое  дело!  Опять  же  в  трудовой  книжке  красивая  запись – «Художник», а  не какой-нибудь дворник, как  Борис.  Зачем  трудовую  книжку  поганить  такими  записями?  Потом  в  хорошее  место  уже  не  суйся,  ежели  ты  дворник.
Прошло  немного  времени,  и  вскоре  защита  диплома.
Его  работу  оценили  на  «отлично»,  и  вскоре  в  общежитии  состоялась  грандиозная  пьянка – обмывали  свои  дипломы  и  значки.  Всё  уже  позади,  расстаёмся  с  родными  стенами  УУПИ;  шампанское  рекой,  фотографии  на  память,  радость  с  грустью  пополам,  а  ещё  на  душе  у  каждого  неопределённость – что  же  будет  дальше?
Всю  ночь  общежитие  гудело;  гремела  музыка,  смех,  пьяные  вопли  и  женский  визг – сегодня  бесполезно  кого-то  успокаивать,  выпускники  гуляют!
Назавтра  в  общежитии  великий  хаос – народ  пакует  вещи,  готовясь  к  отъезду.  Раздают  оставшимся студентам  уже  ненужные  планшеты,  подрамники,  книги,  посуду, фотографируются  на  память  и  обмениваются  адресами.
Алексей  тоже  укладывал  свою  сумку,  когда  в  комнату  вошёл  Михалыч.  После  бурных  приветствий  отметили  встречу  дорогим  коньячком,  и  Михалыч  приступил  к  главному:
– Ну  что,  Лёха,  как  насчёт  халтурки  опять  на  всё  лето,  у  меня  славный  маршрут  намечен,  хорошую  деньгу  зашибём?
– Я  решил  в  Москву,  в  Строгановку  намечаю,  так  что  не  получится  у  меня.
– Лёха,  а  что  мешает  в  Строгановку  на  следующий  год?  Зимой  как  следует  подготовишься,  и  Бог  в  помощь.  А  сейчас  денежку  заработать.  Там  ведь,  в  Строгановке,  уже  не  выйдет  так  халтурить,  ты  без  денег  в  Москве  хочешь  жить?
– Ты,  Михалыч,  как  Змей – искуситель,  знаешь,  на  что  давить – засмеялся  Алексей.
– Давай,  Лёха,  куй  железо,  пока  горячо.  Потом  женишься,  уже  не  поездишь  по  халтурам,  сейчас  нужно  заработать,  пока  можно.  Подумай,  парень.
Думал  Алексей  недолго.  Доводы  Михалыча  были  очень  убедительны,  пришлось  согласиться.  Домой,  к  матери,  заехал  ненадолго,  отвёз  вещи,  подготовился   к  летней  кочевой  жизни.
Мать  была  встревожена  его  решением: – Сынок,  тебе  дальше  учиться  бы  надо?  Ты  ведь  рассчитывал  заниматься  серьёзным  искусством,  помнишь,  сам  смеялся  над  этими  лозунгами,  зачем  же  менять  серьёзное  дело  на  халтуру?
– Мама,  деньги  нужны,  сейчас  есть  возможность  хорошо  заработать,  а  будет  ли  такая  возможность  потом?
– Лёша,  всех  денег  не  заработаешь,  нужно  думать  о  своём  образовании.
– Ну  пропущу  годик,  что  такого?
Через  два  дня  подъехал  Михалыч,  с  ним,  как  всегда,  пара  помятых  личностей;  долговязый  парень  с  туповатым  выражением  на  лице – Вовка,  или  Вован,  по  кличке  «Штырь», и  коренастый  чернявый  субъект, синий  от  татуировок – Колян.
И  снова  замелькали  километры,  названия  населённых  пунктов,  объекты – Деревообрабатывающий  комбинат,  Дом  культуры,  завод  металлоконструкций,  колхоз  «Заветы  Ильича»; сколько  никому  не  нужных  лозунгов, транспарантов,  стендов.  Доска  почёта  быткомбината  сменялась  правилами  внутреннего  распорядка  мясокомбината.
Домой  Алексей  вернулся  уже  в  конце  сентября,  исхудавший,  измотанный,  заросший щетиной.  Недельку  погостил,  привёл  себя  в  порядок  и  уехал  в  Тагил,  устраиваться  на  работу.
Камнерезный  участок,  куда  он  устроился  художником,  выпускал  несложную  массовую  продукцию – шкатулки,  подсвечники,  пепельницы  из  камня,  а также  по  заказам  делали  и  более  сложные  вещи,  это  если  какому-нибудь  высокому  начальнику  нужно  подарить.
Сначала  работа ему  очень  понравилась – большое  разнообразие  камня, просто  сказочное  великолепие,  прекрасные  технические  возможности – тут  можно  творить  шедевры  из  камня!  Но  потом  он  узнал  и  другую  сторону  этого  дела:  покупатель  хочет  красивых, а  значит, сложных  изделий,  а  работяги,  делающие  их,  хотят  максимально  упростить,  чтобы  легче  и  быстрее  делать – возникает  противоречие.  А  во  всём  виноват, оказывается,  художник, создающий  образцы.  Получается  как  мальчик  для  битья – довольно  обидно.
Опять  стал  заниматься  оформиловкой,  в  этом  деле  Алексей  стал  уже  серьёзным  профессионалом.  В  то  же  время  на  работе  стал  халтурить  на  сторону – сотрудничество  с Борисом  продолжалось.  Домой,  в  общежитие,  возвращался  поздно.
Семейное  общежитие, где  ему  дали  очень  уютную  комнатку  на  втором этаже,  совсем  не  похоже  на  прежнее,  студенческое.  Не  гремит  музыка,  в  коридоре  играют  ребятишки, на  кухне  кулинарничают  в  домашних  халатах  мамаши,  всё  спокойно  и  уютно.
Познакомился  и  с  мужиками,  как  они  не  похожи  на  студентов – совсем  другие  интересы, другие  разговоры;  вместо  горячих  споров  о  направлениях  в  искусстве – стук  домино  и  рассуждения  о  том,  что  Машка  опять со  своим  разводится – это  уже  в  который  раз?
Нередко  вечерами  к  Алексею  захаживали  некоторые  из  них – спокойно  распить  бутылочку.
Он, на  правах  холостяка,  принимал  у  себя  таких  страждущих,  всё  же  приятнее  выпить  в  компании.  Местные  дамы  уже  начали  на  него  коситься  из-за  этого.
Так  началась  новая  страница  в  его  жизни.  Мелькали  дни,  недели, месяцы  и  годы.  Время по-разному  течёт  в  разном  возрасте;  в  детстве  год – это  огромный  срок,  это  це-е-елый  год!  А  десять  лет, когда  учишься  в  школе – это  вечность!  А  для  взрослого  человека  время  летит  стремительно,  годы  мелькают ,  как  опавшие  листья  в  быстром  ручейке.  В  Строгановку  он так и не стал поступать – уже  сложившуюся  жизнь,  которая  его  вполне  устраивала,  менять  снова  на  студенческую  шумную  суету,  занятия  допоздна  и  безденежье – нет  уж,  увольте!  В  конце  концов,  и  с  дипломом  УУПИ  можно  стать  великим  художником,  главное,  чтобы  талант  был,  а  он  есть,  это  никто  не  может  отрицать!