Пропавший Рафаэль глава 6

                Глава 6

В  свой  родной  Тютюк  он  приезжал  теперь  нечасто.  Мать  уже  смирилась  с  его  образом  жизни;  жалко  её,  конечно.  С  завистью  посматривала  она  на  соседских  ребятишек;  у  Васьки,  женившейся  на  своей  однокласснице  Гале,  растёт  бойкий,  смешной  мальчонка,  его  сестра  Оля  растит  прелестных  светловолосых  девочек-двойняшек.  Их  отец,  геолог,  любит  их  посадить  в  рюкзак, одни  светленькие  головёнки  торчат,  и  носить  их  так  по  улице.
Мать  с  грустью  замечала,  как  изменился  Алексей.  Давно  уже  не  показывал  он  новых  работ,  и  не  пытался  рисовать  дома.  Зато  каждый  день  у  него  был  повод  выпить;  если  нет  никакого  мало-мальского  подходящего  события,  то  причины  всё  же  находились:  с  устатку,  для  аппетита,  по  случаю  плохой  погоды – было  бы  что  выпить,  а  повод  найти  можно.  Порою  отмечался  День  Татарской  авиации  или  300-летие  гранёного  стакана.
– Сынок,  зачем  тебе  это?  Губишь  себя  и  свой  талант,  данный  тебе  Богом.  Не  бери  грех  на  душу,  не  надо,  Лёшенька,  прошу  тебя.
– Мама,  я  ведь  не  напиваюсь  до  чёртиков,  меру  знаю.  Когда это в меру,  это  полезно;  во  время  войны   раненым  в  госпиталях  кагор  давали.  Представь – на  фронт  везли  только  самое  необходимое – боеприпасы,  продукты,  горючее  и  при  этом  ещё  и  спирт  для  бойцов,  и  кагор  для  раненых.  Значит,  нужно  это?  Я  ведь  не  алкоголик,  мама,  ты  за  меня  не  беспокойся.
Но  мать  это  не  успокаивало.  Она  надеялась,  что  всё  изменится,  когда  у  него  появится  своя  семья,  дети.  Вспоминала  себя:  когда  у  неё  появился  Алёшка,  сразу  все  прочие  интересы  отошли  на  второй  план,  а  что-то  и  вовсе  стало  неинтересным.  Ведь  что  может  сравниться  с  крохотным  малышом,  когда  он  встаёт  на  ещё  неловкие,  неокрепшие  ножки,  тянет  к  тебе  ручонки  и  смеётся?  Но  что-то  не  торопится  жениться  Лёша,  говорит,  пока  не  нашёл  ту,  единственную…  Господи,  принцессу  ему  надо,  что  ли?  Разве  мало  хороших  девчонок?
Потом  он  опять  уезжал  в  Тагил,  в  свою  привычную  холостяцкую  комнатку.
Женщины  у  него,  конечно,  были,  но  всё  не  то;  сначала  всем  вроде  бы  хороша,  а  спустя  какое-то  время  понимаешь,  что  не  хотел  бы  с  ней  детей  заводить,  не  то…
А  жизнь  вокруг  менялась  с  каждым  днём,  и  эти  изменения  порою  бывали  странными,  непонятными,  пугающими.  Один  за  другим  менялись  Генеральные  секретари,  в   магазинах  стало  дефицитом  даже  то,  что  всегда  лежало  на  прилавках  свободно.
Но  совсем  тяжело  стало,  когда  к  власти  пришёл  Горбачёв  и  провозгласил  Перестройку – пропади  она  пропадом!  Алексей  никогда  не  интересовался  политикой, не  пытался  вникать  во  всю  эту  говорильню  в  газетах  и  по  телику.  Кто-то  из  великих  сказал: – Если  вы  не касаетесь  политики,  то  не  думайте,  что  и  политика  не  коснётся  вас!  Правильность  этого  афоризма  он  сполна  ощутил  на  собственной  шкуре.
Вначале  был  Указ  о  борьбе  с  пьянством,  и  алкоголь  вмиг  стал  страшным  дефицитом.
У  винных  магазинов  выстроились  гигантские  очереди,  у  спекулянтов  можно  было  купить  по  двойной,  а  то  и  по  тройной  цене.  Вскоре  дефицитом  стало  вообще  всё!
Полки  магазинов  были  пусты,  и  что-либо  купить можно  было,  лишь отстояв  огромную очередь, порою  силой  пробиваясь  к  товару,  либо  с  рук  у  спекулянтов  с  большой переплатой.  И  вот  в  это  время  на  Алексея  свалилась  ещё  одна  проблема,  впрочем,  вполне  ожидаемая – закрылся  их  сувенирный  цех;  вполне  понятно,  когда  у  людей  нет  самого  необходимого – продуктов,  одежды,  обуви,  лекарств – им  уже  не  до  сувениров.  Без  каменной  пепельницы  прожить  трудно,  но  можно,  а  вот  без  обуви  никак  не  обойдёшься!
Из  общежития  его  пока  никто  не  пытался  выселять;  похоже,  просто  не  доходили  руки  у  начальства,  они  там  у  себя  наверху  всё  что-то  мудрили,  реформировали, и  никто  не  знал, чем  сегодняшний  день закончится  и  что  будет  завтра. 
Жизнь  становилась  всё  более  непонятной.  Рванул  Чернобыль,  запылали  конфликты  в  горячих  точках,  то  там,  то  здесь.  Так  дико  было слышать,  что  в  нашей  стране  идёт  настоящая  война  между нашими народами; это не уличный мордобой,  это  танки  и  артиллерия!  На  предприятиях  проходили мощные забастовки – небывалое дело!  В открытую клеймили Партию, коммунистов.  Где-то  в  Москве  бушевали  многотысячные  митинги,  в  других  городах  также  бурлила  политическая  жизнь.
И  тут  Алексей  почувствовал  ещё  одну,  крайне  неприятную  вещь:  оформиловка  больше  никому  не  нужна.  Никто  из  райкома  не  приедет  и  не  укажет  руководителю  насчёт  наглядной  агитации.  А  самому  этому  руководителю  до  неё  нет  никакого  дела,  у  него  хватает  гораздо  более  важных  вопросов.
Итак,  на  оформиловке  больше  не  заработаешь,  сувенирный  цех  закрылся,  чем  теперь  заниматься?  Алексей  заметался  в  поисках  работы,  но  не  всё  так  просто.
В  Нижнем  Тагиле  два  учебных  заведения  готовят  художников  - УУПИ  и  художественно-графический  факультет  педагогического  института;  и  за  долгие  годы  своего  существования  они  выпустили  немало  художников,  которые  теперь  живут  в  Тагиле.  А  ведь  в  этой  профессии  человек  может  работать  до  глубокой  старости!  Плюс  немало  художников  без  образования,  но  в  своё  время  куда-то  пристроившихся,  и  теперь  за  свои  места  все  держатся  зубами.  Немногочисленные  места  все  давно  заняты, и  передаются  по  наследству,  как  великая  ценность.  Чужаков  гонят  беспощадно,  так  что  не  устроиться  даже  в  школу  учителем  рисования.
С  такими  мрачными  мыслями  Алексей  шёл  по  городу.  Хотел  купить  что-нибудь  из продуктов,  («Что-нибудь»  означает – что  удастся  сегодня,  чёрт  возьми!),  и  по  пути  по  привычке  зашёл  в  книжный  магазин.  Здесь  он  бывал  часто;  в  первую  очередь   посмотреть  раздел  «Искусство»,  даже  не  покупать,  а  просто  глянуть.  Пока  рассматривал  иллюстрации,  подошла  сотрудница  магазина,  стала  раскладывать  новые  книги. Раньше  Алексей  её  видел  здесь  нередко.  Невысокая,  стройная  дамочка  лет  35 - 40,  очки  в  металлической  оправе  придавали  ей  какой-то  строгий  вид,  тёмно-каштановые волосы  заплетены  в  толстую  косу;  она  была  похожа  на  какую-нибудь  учительницу.  Алексей  решил  к  ней  обратиться: – Скажите,  а  к  вам  не  поступали  новинки  по  уральским   художникам?
– Кое-что  есть,  недавние  выставки  в  Свердловске,  я  сейчас  принесу.  А  Вы,  наверное,  художник?  Я  уже  не  впервые  вижу  Вас  здесь.
– Да,  я  художник.
– Вы  что-то  заканчивали?
– Уральское  училище  прикладного  искусства,  или  УУПИ,  отделение  художественная  обработка  камня.
– Значит,  как  Данила-мастер,  по  камню  работаете?
– До недавнего времени по камню, пока наш цех не закрыли.  А так занимаюсь  оформительскими  работами.
– Слушайте,  а  Вы  могли  бы  оформить  наш  магазин,  мы  заплатим?
– С  удовольствием.  Давайте  мы  для  начала  познакомимся:  Алексей  Белов.
– Екатерина Ковалёва, заведующая отделом искусства. Слушайте, если  Вы  не  торопитесь,  может,  зайдём чаю  попить,  заодно  и  обсудим  оформление?
Вот  так,  неожиданно,  Алексей  получил  весьма  выгодный  заказ,  и  при  этом  ещё  и  очень  интересное  знакомство.  Как-то  сразу  между  ними  установились  простые,  доверительные  отношения.  Иногда  бывает,  с  незнакомым  человеком  в  вагоне  поезда  разговоришься,  и  через  полчаса  кажется,  что  с  детства  с  ним  знаком,  совсем  близкий  тебе  человек.
Назавтра  Алексей  пришёл  уже  работать;  сначала  всё  измерял,  записывал,  обсуждали  с  Екатериной  разные  варианты  оформления.  Потом  сели  пить  чай,  разговаривали,  она  предложила  перейти  на  «ты»,  так  проще,  и  Алексей  стал  называть  её  Катей.  Она  оказалась  интеллигентной,  очень  развитой,  эрудированной  женщиной,  прекрасно  разбирающейся  в  искусстве,  интересной  собеседницей.  Попросила  Алексея  показать  его  рисунки,  и  на  следующий  день  он  принёс  ей  несколько  своих  работ.  Правда, он умолчал  о  том,  что  это  давние  его  работы,  сейчас  уже  не  до  этого.
Кате  они  очень  понравились,  и  Алексей  подарил  ей  две  акварели,  пейзажи.  Он  предложил  ей  нарисовать  портрет,  и  Катя  с  готовностью  согласилась.
Рисовал  он  её  в  своей  комнатке  в  общежитии,  сначала  углём,  потом  написал  портрет  маслом.  За  это  время,  конечно,  наговорились  обо  всём;  Алексей  всё  рассказал  о себе,  и  она  о  себе:  разведена,  сыну  Петьке  12  лет,  живут  с  бабушкой.
Вот так, неожиданно, в его жизнь вошла Катя.  С ней стало как-то  проще  и  уютнее.  В  этой  несуразной,  непонятной,  неопределённой  жизни  хочется  чего-то  стабильного,  настоящего.  Катя,  похоже,  надёжный  человек,  серьёзный.  Может,  это  судьба?
Никаких  бурных  страстей,  как  в  дешёвых  романах,  без  пылких  признаний  и  громких  слов – просто  и  спокойно,  как  у  всех  нормальных  людей,  начались  их  отношения.
Новый  год  решили  справлять  вместе.  Что  удалось  запасти  из  продуктов  - всё пустили в дело,
кулинарничали   вдвоём.  И  разговоры,  разговоры  нескончаемые…
– Лёша,  а  у  тебя  в  детстве  какая  кличка  была?
– Сначала  Белый,  ну  это  по  фамилии,  а  в  десятом  классе  стали  звать  Рафаэлем,  это  после  моей  выставки.
– Здорово!  Рафаэль… А  меня  в  детстве  звали  Мухой.  Это  из-за  спектакля;  ставили  в младших  классах  «Муху-Цокотуху»,  у  меня  была  главная  роль – Муха,  вот  и  прилипло.
На  Новый  год  Алексей  подарил  ей  одну  из  своих  прежних  работ – натюрморт  с  фруктами,  кувшином  и  стрекозой.
– Будем  надеяться,  Катюша,  что  когда-нибудь  у  нас  на  столе  будет  такое  же  изобилие,  не  вечно  же  будет  эта  Перестройка!
– Лёша,  какое  чудо!  Стрекоза  совсем  живая – кажется,  сейчас  улетит!   А  у  меня  для  тебя  тоже  подарок, – и  подала  большой  свёрток.  Алексей  развернул – Боже!  Великолепный  альбом  Рафаэля!  Правда,  на  итальянском  языке,  да  какая  разница – всё,  что  в  тексте,  известно  по  другим  книгам,  да  и  по  истории  искусств  его  изучали  очень  подробно.  Зато  иллюстрации  потрясающие!  Он  глянул,  где  это  издано – в  Италии.
– Катюша,  это  откуда  у  тебя?
– Знаешь,  когда-то  мой  дедушка,  внешторговский  специалист,  купил  его  в  Италии,  когда  в  командировку  ездил.
Алексей  в  порыве  чувств  схватил  её  на  руки  и  закружил  по  комнате.  Такой  неожиданный  и  такой  роскошный  подарок!
А  когда  в  полночь  подняли  бокалы  шампанского,  Катя  произнесла  тост:
– Лёша,  ты  настоящий,  талантливый  художник.  Но  так  уж  случилось,  что  мы  попали  в  тяжёлое  время,  когда  людям  не  до  искусства – думают  о  хлебе  насущном.  Будем  верить,  что  жизнь  изменится,  и  твой  талант  пробьёт  дорогу,  ты  станешь  известным,  знаменитым  художником,  я  в  тебя  верю!  Выпьем  за  твой  талант!
Катина  бабушка,  забрав  с  собой  Петьку,  тактично  уехала  на  Новый  год  в  гости  к  своей  старшей  дочери  в  деревню,  подарив  молодым  несколько  дней  безмятежного  счастья.
Из  общежития  переезжать  Алексей  не  спешил,  пока  не  выгоняют – и  ладно.  Неплохо  бы  сначала  определиться  с  работой,  чтобы  был стабильный  доход,  тогда  и  переезжать.  А  пока  он  часто  бывал  у  Кати.  С  Петькой  быстро  подружились,  парнишка  интересный.  Как-то  услышав  в  новостях  по  телевизору,  что  какой-то  банкир  купил  на  аукционе  бриллиантовые  украшения  за  десятки  миллионов  долларов,  Петька  заинтересовался: – Лёша,  а  откуда  у  банкира  столько  денег,  как  он  их  зарабатывает?
– Знаешь, Петя, это  очень  интересный  вопрос. Я могу тебе это рассказать на  примере  твоего  класса.  Кто  у  вас  в  классе  лучше  всех  по  математике?
– Яковлев  Сашка.
– Ну  хорошо.  Давай  представим  себе,  что  на  летние  каникулы  весь  ваш  класс  договорился  делать  какую-то  общую  работу,  ну  например,  строить  дом.  И  вот  обязанности  разделились:  кто-то  роет  ямы  для  фундамента,  кто-то  месит  бетон  и  заливает  эти  ямы,  другие  таскают  брёвна,  пилят,  строгают,  колотят,  красят – всем  дело  найдётся.  Но  ведь  кто-то  у  вас  должен  и  деньги  считать – сколько  заплатить  за  материалы,  за  перевозку,  сколько  на  зарплату  и  так  далее.  Считать  деньги – это  ведь  тоже  работа,  это  нужно  делать,  согласен?
– Ну  конечно,  кто-то  должен.
– Вот  это  и  будет  делать  Яковлев.  Он  больше  ничего  не  будет  делать,  только  деньги считать.  И  вот  наконец  работа  закончена,  все  получили  деньги  за  эту  работу.  Одному  этих  денег  хватило  на  велосипед,  другой  купил  себе  лыжи,  а  третий  купил  себе  спиннинг;  вот  такой  уровень  вашей  зарплаты.  А  Яковлев  купил  себе  на  зарплату  машину  «Волга».
– Не  понял,  а  почему  ему  больше  всех  получилось?  Он  же  только  считал!
– Вот  вы  у  него  и  спросили  об  этом,  а  он  отвечает:  -  Я  очень  хорошо  работал!
– Но  мы-то  тоже  хорошо  работали,  почему  же  такая  разница?
– А  он  отвечает:  -  Ну  я  о-о-очень  хорошо  работал, поэтому  и  зарплата  у  меня  такая!
Петька  подумал,  пытаясь  понять,  и  решил: – Что-то  здесь  несправедливо,  не  должно  быть  так,  как  же  это  получается,  Лёша?
– Знаешь,  Петя,  я  сам  этого  пока  не  понимаю.  В  обществе  есть  разделение  труда:  Кто-то  добывает  руду,  кто-то  плавит  сталь,  строит  дома,  растит  хлеб,  а  банкир  считает  деньги.  Тоже  очень  нужная  работа!  Вот  только  никак  до  меня  не  дойдёт,  почему  его  работа  ценится  во  много  раз  дороже  любой  другой,  он  не  производит  ничего!  Понимаешь, Петя, кто-то  делает  машины,  кто-то – продукты  питания, одежду,  обувь, а  банкир  ничего  не  производит,  но  его  заработок  во  много  раз  больше.  Почему – не  знаю.
– Но  ведь  это  совсем  несправедливо!
– Знаешь,  Петя,  у  нас  вся  жизнь  несправедливая.  Вот  ты  слышал  в  новостях,  что  какой-то  теннисист  победил на  чемпионате  и  получил  за  победу  миллионы  долларов.  За  несколько  минут  игры – такую  сумму.  А  шахтёр  делает  тяжёлую  и  очень  опасную  работу,  но  за  всю  свою  жизнь  он  не  заработает  и  малую  часть  таких  денег.  А  ведь  от  его  работы  зависят  тысячи  жизней;  если  он  не  добудет  угля,  замёрзнет  город.
Петька  подумал,  почесал  затылок  и  по-взрослому  вздохнул: – Чёрт  знает  что…
       
Алексею  неожиданно  нашлась  работа  на  прежнем  месте:  нужно  готовить  экспозицию  выставки  НТМК,  её  повезут  в  Москву,  на  ВДНХ.  Значит,  на  несколько  месяцев   работа  обеспечена.  И  снова  потянулись  монотонные,  однообразные  будни  - великое  множество  планшетов  с  текстами  и  фотографиями,  большие  стенды,  макеты…
Однажды  после  работы  решил  зайти  в  булочную,  и  тут  его  окликнул  знакомый  звонкий  голосок: – Лёха!  Алексей  оглянулся – о  Боже!  Да  ведь  это  Ленка  Борисова  с  его  курса, с  декоративного  отделения!  Вот  это  встреча!
– Лёха,  ты  не  торопишься?  А  то  зайдём  к  нам,  тут  рядом.
– Лена,  а  как  твой  муж  на  меня  среагирует,  не  зарежет?
– Да,  ты  ведь  не  знаешь,  мы  поженились  с  Санькой  Лебедевым,  так  что  у  меня  теперь  другая  фамилия.
-  С  Санькой?  Тогда  пойдём,  мы  с  ним  свои  люди,  интересно  его  увидеть.
Встреча  была  радостной,  после  первых  бурных  приветствий  наскоро сообразили  нехитрую  закуску,  открыли  ставшую  дефицитной  бутылочку  водки,  и  начались  разговоры,  уже  не  такие  радостные…
– Работа  у  нас  сейчас,  Лёха,  с  искусством  не  связана.  Мы  с  Леной  оба  на  хлебозаводе  работаем.
– А  что  вы  там  оформляете?
– Ничего  не  оформляем,  просто  хлеб  печём.  Работа  сменная,  то  днём,  а  то  в  ночь,  чтобы  утром   горячий  хлеб  в  магазин  привезли.
– Санька,  ты  шутишь,  что  ли?
– Какие  шутки,  Лёша…   Да  разве  мы  одни?  Танька  Кваскова  устроилась  в  детские  ясли,подтирать  сопли  малышам,  а  помнишь,  какие  акварели  у  неё  были?
Серёга  Столяров  водителем  автобуса  заделался,  Ирка  Кострова  кассиром  в  магазине,  Андрюха  Шубников  со  своей  женой,  с  Ольгой – челноками  стали,  таскают  ширпотреб  из  Турции  и  на  рынке  продают.
– Чёрт  возьми,  что  за  жизнь?  Для  чего  мы  учились  искусству,  творили,  совершенствовались?
– Не  трави  душу,  Лёха.  Это  пройденный  этап.  Сейчас  даже  для  себя,  для  души  уже  не  работаем,  а  когда?  Приходишь  с  работы,  устал  как  собака,  а  ещё  по  магазинам  нужно бегать, километровые очереди отстаивать,  чтобы  раздобыть  самые  обычные вещи – стиральный  порошок,  носки, капусту…   Не  до  искусства  тут,  сам  понимаешь.
Долго  сидели,  вспоминая  своё  славное  студенчество,  но  разговор  часто  сворачивал  на  печальные  сегодняшние  реалии,  на  безрадостное  настоящее,  а  что-то  будет  впереди?

    
Как  же  долго  тянется  зима  на  Урале!  Помнится,  в  детстве  иной  раз  возникала  мысль:  а  вдруг  в  этом  году  зима  так  и  не  кончится,  не  будет  весны?  Ну  уж  нет,  всему  есть  свой  предел,  и  вот  в  начале  апреля  наконец-то  потекли  ручьи.
Уже  спрятаны  подальше  лыжи,  на  которых  зимой  все  втроём  катались  в  окрестностях Тагила.  Катя  с  Петькой  никогда  бы  сами  не  выбрались,  это  Алексей  устроил. Зато  сколько  восторгов  было, сколько  радости!  В  городе  такого  чистого,  белого  снега  и  представить  невозможно,  а  как  славно  греться  потом  у  костра!
А  теперь  уже  весенние  заботы.  Скоро  у  Петьки  день  рождения,  надо  бы  ему  штормовку  присмотреть,  да  ещё  всякую  рыболовную  мелочишку, он  заядлый   рыбак;  глядишь,  на  майские  праздники  выберемся  куда-нибудь  на  рыбалку.
В  субботу  Алексей  заглянул  в  магазин  «Спорттовары»;  слава  Богу, штормовки  ещё  не  стали  дефицитом.  Он  подобрал  нужный  размер,  проверил  качество:
– Девушка,  заверните, пожалуйста,  я  беру  это.
– Пожалуйста,  оплатите  в  кассу.
У  кассы  небольшая  очередь. Алексей  отсчитывал  деньги  и  не сразу обратил  внимание  на  кассира,  а  когда  поднял  голову,  обомлел:  Иринка  Кострова,  однокурсница!
Но  что-то  странное  лицо,  какое-то  отрешённое,  застывшее…
-  Ирочка,  привет!
Она  вздрогнула,  как  от  удара  током,  какое-то  время  смотрела  на  него  странным  взглядом,  словно  не  понимая,  потом  на  бумажке  написала адрес  и  подала:
– Лёша,  сегодня  зайди  вечером,  после  восьми,  очень  буду  ждать;  сейчас  я  на  работе,  не  могу  говорить.  Приходи  обязательно!
Потом  она  выбила  чек, и  Алексей  отошёл  от  кассы.  Что-то странное было  в  Иринке…  Ладно,  вечером  зайду  непременно.
С  тортиком  и  бутылкой  кагора  он  пришёл  по  нужному  адресу.  Дверь  открыла  Ирка,  ещё  более  странная;  вся  в  чёрном,  как  монашка,  с каким-то  испуганным,  затравленным  выражением  на  лице.  Алексей  почувствовал  - что-то  случилось.  Раньше  это  была  такая  хохотушка…
– Ира,  что-нибудь  случилось?
– А  ты  не  в  курсе  ещё,  Лёша?
– Ну  не  томи  душу,  что  произошло?
– Ты  помнишь  Таню  Соболеву?
– Как  я  могу  её  не  помнить?  А  что?
- Нет  больше  Танюшки.  Четыре  дня  как  схоронили.  Самоубийство.
Алексей  стал  как  вкопанный,  непонимающим  взглядом  смотрел  на  Ирку,  потом  сел,  и  его  стала  колотить  дрожь,  как  будто  сильно  замёрз.  Мелькнула  мысль – а  не  сон  ли  это?  Вроде  нет…  Несколько  минут сидели  молча,  он  не  мог  справиться  с  дрожью.
Потом   Иринка  начала: – Беда  не  приходит  одна.  Отец  не  выдержал;  инфаркт  сразу.  Вместе  их  и  хоронили.  Остались  мать  и  бабушка; страшно  представить,  каково  им  сейчас.
– А  как  всё  получилось,  из-за  чего?
– Понимаешь,  Лёша,  мы  попали  в  проклятое  время,  в  эту  идиотскую  Перестройку.
Сам  видишь,  что  творится.  Наше  искусство  не  нужно  сейчас  никому  в  этой  голодной  стране.  А  чем-то  надо  зарабатывать  на  жизнь,  верно?  И  вот  Танюшка  решила  заняться  торговлей;  а  какая  из  неё торгашка, сам подумай?  Она  ведь  скульптор  от  Бога,  ей  творить  надо!  Поначалу  вроде  успешно  пошло,  деньги  заработала,  а  потом  все  эти  деньги,  да  ещё  какие-то  набрала,  с  расчётом   хорошего  навара,  всё  это  вложила  в  какую-то  аферу,  ну  и  надули  её,  прогорела  полностью.  Подробности  не  знаю,  да  и  какая  разница  теперь?  В  общем,  повисла  на ней  какая-то  страшенная  сумма,  не  рассчитаться  никак,  и  что  делать – неизвестно.
А  у  неё  депрессия  ещё  раньше  началась,  из-за  невозможности творчества.  Ведь  это  дело – как  наркотик, сам  знаешь.  И  тогда  она  взяла  отцовское  ружьё…
– Ира,  этого  не  могло  быть!  Это  было  убийство,  я  уверен!
– Лёша,  она  предсмертную  записку  оставила.  Хотя,  по  большому  счёту,  я  с  тобой  согласна,  это  её  убили  те,  кто  всю  нашу  жизнь  исковеркал,  кто  лишил  её  творчества,  кто  лишил  её  денег,  кто  лишил  её  будущего,  это  они  её  убивали.  А  она  лишь  внесла  последний  штрих – нажала  на  курок…   Давай,  Лёша,  помянем  её  светлую  душу.
Налили  рюмочки, выпили не чокаясь.  Алексея  не  оставляло  чувство  какой-то  нереальности  всего  происходящего.  Он  не  мог  представить  Таню  мёртвой,  не  укладывалось  в  голове.  Ведь  она  всегда  поражала  своей  кипучей  энергией,  неистощимой  фантазией…
В  гнетущей  тишине  прошло  несколько  минут.  Монотонно  капала  вода  из  крана  на  кухне,  равнодушно тикали часы на стене.  Может, это всё-таки сон,  тяжёлый,  мучительный,  страшный? 
– Вот  и  поставила  она  точку.  В  сердце  выстрелила.  Двадцать  семь  ей  было.  Наливай  ещё…
Алексей  вспомнил,  как  он  с  Таней  приезжал  домой,  как  она  понравилась  матери.
Может,  не  говорить  ей  про  это?  Наверное,  не  надо,  пусть  уж  ничего  не  знает.
Назавтра  на  работе  всё  валилось  из  рук,  отвечал  невпопад,  планшет  залил  гуашью, пришлось  переделывать.  Вечером  к  нему  приехала  Катя.  У  женщин  какое-то  особое  чутьё – сразу,  с  порога,  встревожилась: – Лёша,  что-то  случилось?
Алексей  рассказал  ей  всё: – Понимаешь, Катя, это  была  первая  моя любовь.  У  нас  с  ней  не  сложилось,  впрочем,  здесь  полностью  по  моей  вине.  Но  это  была  славная  девчонка  и  большой  талант.  Знаешь,  Катя,  я  какое-то  время  сейчас  не  буду  к  тебе  приходить,  мне  просто  нужно  придти  в  себя,  ты  уж  не  обижайся,  ладно?
– Какие  обиды,  Лёша,  я  понимаю  тебя.  Только  ты  уж,  пожалуйста,  не  злоупотребляй  этим  делом,  прошу  тебя – она  кивнула  на  пустую  бутылку. – Держись,  милый,  ну  что  теперь  сделаешь.  Царствие  ей  небесное…
Катя  ушла, а  Алексей  ещё  какое-то  время  сидел, оцепенело  глядя  в  одну  точку;  потом  почему-то   вздрогнул,  встал  и  пошёл  на  улицу.  Около  винного  магазина  привычная  километровая  очередь – будь  проклят  идиот  Горбачёв!  В  конце  очереди  спекулянты продают  алкоголь  уже  по  тройной  цене.  Он  взял,  не  торгуясь,  две  бутылки  водки  и  пошёл  домой.  Кулинарничать  совсем  не  хотелось,  он  очистил  большую  луковицу,  нарезал  хлеб  и  открыл  банку  килек.  Пил  в  одиночестве,  в  тишине.  Мысли  путались, неизменным  оставалось  лишь  ощущение  какой-то  звериной  тоски…
Уснул  он  за  столом,  проснулся  только  под  утро.  До  чего  же  поганое  состояние,  не  хочется   ничего,  ни  пить,  ни  есть,  ни  жить;  словно  что-то  внутри  сломалось.
С  трудом  привёл  себя  в  порядок,  поехал  на  работу.
В  этот  день  удалось  полностью  закончить  оформление  выставки;  его  начальница,  Антонина  Павловна,  была  чрезвычайно  довольна.
Здесь  же  Алексей  получил  и  новое  задание, на  этот  раз  каменная  работа – сделать  большую   шкатулку  из  яшмы,  кому-то  в  Москве  будут  дарить,  наше  начальство  туда  едет.  Ну  что  же,  эта  работа  интереснее  оформиловки.
А в конце апреля  дружно  справляли  день  рождения  Петьки.  Алексей  подарил  ему  штормовку  и  кучу  всякой  рыболовной  мелочи – поводки, крючки, поплавки;  мать  подарила  набор  инструментов,  а  бабушка – книги.  Мальчонка  был  счастлив;  ему  не  терпелось  начать  рыболовный сезон. Договорились втроём съездить на майские праздники  на  озёра,  порыбачить,  позагорать. После этой бесконечной зимы так хотелось на природу, отдохнуть от  дымного  и  шумного  города.
Но увы – планы  нарушила  непогода; все  праздники  густо  валил  мокрый снег,  переходящий  в  дождь, и  пронизывающий  ветер.  Какая  уж  тут  рыбалка…
На  Алексея  вдруг  нашло  вдохновение:  решил  написать  групповой  портрет   Катиной  семьи.  Грунтованный  холст  уже  давно  ждал  своего  часа,  ещё  со  студенческих  времён.
Работал  с  увлечением,  соскучился  по  живописи,  сколько  лет  уже  не  доходили  руки.
Сюжет  несложный;  на  переднем  плане  Катя  с  раскрытой  книгой,  Петька  показывает  ей  на  ладошке  кристалл  кварца,  а  сзади,  сидя  за  швейной  машинкой,  бабушка,  тоже  повернула  голову – посмотреть  на  кристалл.  Здесь  интересно  распределяется  свет;  самое  яркое  пятно – кристалл,  как  бы  от  него  освещены  лица,  а  по  краям  картины  полумрак.  Работа  шла  быстро,  словно  и  не  было  стольких  лет  перерыва.
Катя  восхищалась,  и  здесь  же  с  грустью  начинала  рассуждать,  что  не  те  времена  для  настоящего  искусства: – Но  всё  же,  Лёша,  несмотря  на  все  сегодняшние  неурядицы,  тебе  надо  работать  в  этой,  нормальной  манере,  без  всех  этих  идиотских  «измов».  Я  уверена – придёт  время, и  вся  эта  шелуха  уйдёт  в  прошлое,  останется   только  настоящее  искусство.  У  тебя  большой  талант,  талант  от  Бога – береги  его!