Колдовской запах борща

Глава первая. Жизнь душа в душу – тоже жизнь

     Уже неделю Леонтий Викентьевич и Валерия Львовна жили душа в душу, предупреждая желания друг друга задолго до появления этих желаний у другого.
     — Вот, Леонтий, купила кормушку для синичек, - сообщила пришедшая с рынка Валерия Львовна, разбирая покупки. – Сегодня ты её прибьёшь.
     Леонтий Викентьевич, возлежащий в данный момент на диване, как и любой муж на его месте, пока не ощущал острого позыва что-то прибивать. Но он точно знал, что раз Лера уже озвучила это желание – значит, оно вот-вот у него появится. А пока попробовал слабо возразить:
    - Но у нас нет в доме мо…
     - Молоток я тоже купила. «Что это за дом, где у мужчины нет под рукой молотка?» - говорила моя бабушка. Я сегодня вспомнила её и купила. И семечек тоже.
     Последний раз Леонтий Викентьевич держал молоток в четвертом классе, когда на уроке труда ударил себя по большому пальцу левой руки. Учитель по труду, пораженный скоростью проявления синяка под ногтем маленького Леонтия, и обилием слёз, сопровождаемых истошным воем, отступился и отобрал у того молоток, намереваясь отдать его на следующий год, когда мальчик подрастёт. Но на следующий год по труду пошли компьютеры, которым молотки были противопоказаны, а с молотками также противопоказаны и прежние учителя по труду. Как тогда утверждалось - по "так называемому труду".
     Леонтий повертел молоток в руке, обдумывая, куда его положить до лучших времен.
     - Держи за ручку, - посоветовала Валерия, - так удобней стучать.
Леонтий Викентьевич перехватил молоток и, поняв, что отвертеться не удастся, пошёл к окну, предупреждая желание жены повесить кормушку именно за кухонным окном.
     - Стой! – остановила его Валерия Львовна, - А техника безопасности?
     Она опутала бельевой верёвкой ноги Леонтия Викентьевича в районе лодыжек, другой конец привязала к чугунной батарее.
     - Теперь можешь начинать.
     Сама же пошла в спальню переодеваться.

Глава вторая. Третья стадия успеха

     Леонтий Викентьевич допрыгал до подоконника, распахнул окно и оглядел окрестности.
     Третий этаж. Внизу был двор, их прекрасный двор, из-за которого они с женой ни за что не захотели бы куда-нибудь переезжать, даже если б кто предложил обмен, например, на Париж. Детские крики и смех, курчавые, несмотря на осень, деревья, куст сирени - их персональный куст, который они с Валерией Львовной весной посадили. А к осени он вон как уже разросся. С высоты всё это смотрелось по-родному тепло и по-семейному гармонично.
     Леонтий Викентьевич перегнулся через подоконник и приставил гвоздь снаружи к раме окна. Таких гвоздей надо было забить два, один повыше, другой пониже. Леонтий Викентьевич решил начать с того, который полегче, с верхнего. Молоток вертелся в его руке, поворачиваясь не той стороной, но Леонтий Викентьевич был внимателен и, улучив момент, когда молоток оказывался в нужном положении, удачно ударял им по шляпке. Гвоздь неохотно, но полез.
     Для второго гвоздя пришлось сильнее перегнуться. «Пожалуй, не зря меня Лера привязала, так недолго и сверзиться» - подумал Леонтий Викентьевич, с удовлетворением наблюдая, как второй гвоздь противится, но идёт в нужное место.

     Всякий жизненный успех имеет три стадии – надежды, вершину и обвал. И почему-то именно вершина побуждает человека потерять ощущение реальности, соблазняя предполагаемыми дивидендами.
     «Представляю, что скажет Валерия, когда увидит, как тут я мастерю…» - гордясь собой, подумал Леонтий Викентьевич… И тут он ударил себя по пальцу!
     Причём, по тому же, что и тогда, в четвёртом классе.
     Забытый из школы рефлекс сработал безотказно. Дёрнувшись, тело Леонтия Викентьевича, обещавшее до этого сверзиться, так и поступило, не обманув ожидания своего хозяина.
     В полёте Леонтий Викентьевич не испытал страха. Так, что-то вроде лёгкого испуга, переходящего в удивление. Страх он оставил ещё год назад в Тайланде, куда они с Валерией Львовной ездили в свадебное путешествие. Там, красуясь перед молодой женой, молодожён Леонтий свалял дурака и полез на вышку попробовать себя в «банджи джампинге». Это когда тебя за ноги привязывают к эластичной веревке и сталкивают в бездну.
     Инструктор взвесил Леонтия Викентьевича на весах, что-то вычислил на калькуляторе и передвинул катушку с эластичной лианой на нужное деление. Затем накинул ему на лодыжки хитрое крепление и легкими, как бы дружескими подталкиваниями подвёл вздумавшего упираться Леонтия Викентьевича к краю площадки. Внизу синело озеро такой нереальной красоты, что у Леонтия Викентьевича закружилась голова, как позже он утверждал - от счастья. Инструктор что-то говорил ему на незнакомом языке, который сам инструктор считал английским, то есть, пригодным для общения с туристами любой страны, но в который отчётливо и гармонично вплетались несколько русских слов, не менее подходящих для международного общения. Леонтий Викентьевич остатками сознания беспокойно подумал, что теперь, когда он выяснил, что ноги у него сделаны из ваты, не порвутся ли они, когда размокнут в воде? Ноги уцелели. А тело спасло Леонтия Викентьевича от конфуза лишь потому, что инструктор ошибочно установил не ту длину лианы, благодаря чему Леонтий Викентьевич окунулся в воду не по локти, как положено, а полностью, смыв с себя то, что выделилось из тела рефлекторно. Автор имеет в виду страх, а не то, что подумал тут читатель.

Глава третья. Джентльмены любят погорячее

     Верёвка Валерии Львовны оказалась совсем недлинной. Выпав, Леонтий Викентьевич тут же завис вниз головой против окна этажом ниже, не выронив даже молотка, и стал медленно вращаться посолонь, то есть, по часовой стрелке.
     В квартире внизу проживала квартирантка Ирочка. Она училась на втором курсе кулинарного колледжа и сейчас тренировалась варить борщ. На специальном кухонном таймере было размечено, что и когда в кастрюлю класть. Стрелка стояла на свёкле. Сама свёкла уже кипела в бульоне.
     Лёгкое движение за окном не отвлекало сосредоточенную на борще Ирочку от плиты, пока Леонтий Викентьевич не постучал деликатно молотком по стеклу.
     Ирочка обернулась к окну…
     А вот что она подумала, увидев за окном висящего вниз головой приличного человека, пусть догадается тот, кто читает эти строки. И вот и нет, и совсем не то!
     Она вспомнила слова мамы, когда та отправляла её на кулинарную учёбу в город:
     «Ты там учись, дочура. Мужики слетаются на правильный борщ, как мухи на мёд!»
     Никогда ещё мамины слова не исполнялись так буквально. Ирочка открыла окно.
     - Разрешите войти… в смысле, проникнуть… в смысле, войти, - застенчиво попросился Леонтий Викентьевич, когда его повернуло лицом к окну. Одновременно Леонтий Викентьевич принюхался. Нос его ощутил редчайший в их семье запах борща.
     - Да-да, конечно, проходите, - пролепетала Ирочка и повела гостеприимно рукой. Впрочем, гостеприимный по замыслу жест со стороны выглядит довольно двусмысленно, когда в приглашающей руке держат длинный острый нож. Ирочка шинковала им капусту.
     - Это будет борщ? – повёл носом Леонтий Викентьевич, глазами косясь на нож. Впрочем, в голосе его отчетливо слышались мечтательные нотки.
     - Да, борщ, но он учебный, - объяснила Ирочка, - У нас завтра зачёт по борщам…
     - Я поставил бы вам зачёт за один запах. Но пока, как видите, нахожусь в стеснённых обстоятельствах… - Леонтий Викентьевич задёргался и на мгновение остановил вращение. Однако оно продолжилось, только в другую сторону, противосолонь.
     - А давайте я перережу вашу верёвку.
     Леонтий Викентьевич посмотрел вниз. Если перерезать верёвку, то лететь до асфальта было ещё почти два этажа.
     - Пожалуй, подождём. Прежде чем лететь дальше, я хотел бы донюхать до конца вашу вкуснятину.
     Ирочка зарделась.
     - Может, я всё же могу что-то сделать для вас?
     - Да, можете. Закончите, пожалуйста, ваше домашнее задание и погорячее. Я готов подождать. Если, конечно, меня не спасут раньше. А то я слышу, кажется, топот копыт спасательной экспедиции.
     И тут раздался звонок в дверь.

Глава четвёртая. Топот копыт

     Две минуты назад было вот что.
     Валерия Львовна пришла на кухню, но мужа там не нашла. Она предположила, что он вышел выбросить мусор в мусоропровод.
     «Странно… Дверь хлопала или не хлопала?" – удивилась она про себя.
     В этом месте, если б автор снимал кино, то показал натянутую, как струна, верёвку от батареи. И даже вмонтировал бы звонкое «Бим-м!», когда верёвка дёрнулась от разрыва одной пряди. Ну, чтобы привлечь взгляд Валерии Львовны. Но мы читаем текст, где только слова и только буквы. И где трудно коротко, одним кадром, показать это «Бим-м!». Вот и приходится разглагольствовать не менее чем тремя... нет, уже четырьмя строчками текста. Так что пока никакого «Бим-м!» Валерия Львовна не услышала.
     Открыв дверцу тумбочки под раковиной, Валерия Львовна посмотрела на мусорное ведро. Оно стояло на месте, да ещё и переполненное. В задумчивости Валерия Львовна взяла ведро и понесла его к мусоропроводу, почему-то надеясь встретить там и Леонтия Викентьевича. Он уже неоднократно до этого выходил к мусоропроводу выносить мусор, забывая взять с собой ведро с мусором.
     И только убедившись, что мужа там нет, только вернувшись в квартиру и только войдя на кухню, увидела вдруг натянутую, как струна, верёвку, привязанную к батарее узлом, называемым в морском деле «бабьим», то есть несерьёзным для удержания чего-либо полезного, да ещё завязанным с бантиком! Вот как раз в этом месте верёвка издала «Бим-м!» и на глазах Валерии Львовны лопнула одна её прядь.
     Валерия Львовна подбежала к окну. Внизу, на верёвке, коконом крутился её Леонтий, но почему-то нимало не жалел об этом, а наоборот, когда лицо его оказывалось против окна соседей, то с кем-то даже игриво кокетничал!
     Валерия Львовна помчалась вниз по лестнице, нажала на кнопку звонка и, когда Ирочка открыла, бросилась прямо в кухню.

Глава пятая. В обрамлении ног

     - Лерочка, я спас наш молоток! - воскликнул Леонтий Викентьевич с той интонацией, с какой мужья произносят фразу: «Клара! Это не то, что ты подумала!..» Он хотел добавить ещё что-то, но тело, крутясь, в очередной раз отвратилось от окна, кроме носа, который как-то умудрялся и при вращении указывать чёткое направление на борщ.
     - Держи-ка его! – скомандовала Валерия Львовна Ирочке. Та вскочила на подоконник, подтянула Леонтия Викентьевича поближе и ухватила за ноги. Лёгкий домашний халатик Ирочки тут же раздулся от восходящего воздуха и сделал её похожей на позднюю осеннюю бабочку, раздумывающую, куда лететь зимовать, так как лето красное уже... ну мы знаем, что с ним, с летом-то в сентябре.
     Лицо висящего Леонтия Викентьевича оказалось в обрамлении ног Ирочки, и глаза, блуждая куда ни попадя, наконец остановились, непроизвольно выбрав из всех направлений взгляда только предпочтительное - вверх, вдоль Ирочкиных ног.
     - Ах ты, блудодей! Ах, борщенюх! – воскликнула Валерия Львовна, схватила лежащий тут же, на столе, острый нож и протянула его Ирочке. – А ну, режь!
     - Что резать-то? – пыхтя от усилия, вопросила Ирочка. - У меня по разделке туш тройка...
     - Всё! – скомандовала Валерия Львовна.
     Леонтий Викентьевич, увидев нож и предугадывая самое нежелательное, протестующе по-поросячьи завизжал. Но Валерия Львовна, продев свои руки под ногами Ирочки, ухватила его за плечи и уткнула лицо мужа в свою грудь, заглушая визг, а заодно наглухо закрыв ему всякий обзор окрестностей и, что самое печальное, отключив запах борща.
     Леонтий Викентьевич покорно смолк, смирившись с любой своей участью.
     Но ничего такого кровавого, чего ожидал в своих предположениях бедный подлый сластолюбец, а с ним и автор, не произошло. Верёвка была перерезана, Леонтий Викентьевич, кряхтя, нехотя пролез между ног Ирочки, Валерия Львовна твёрдо поставила его на пол.
     Супруги вежливо откланялись. Леонтий Викентьевич сердечно благодарил за спасение, но глядел куда-то влево, в сторону плиты. Валерия Львовна же, уходя и хмыкнув носом, наставительно произнесла:
     - А капусту пора бы уже и класть…
     - Да-да, конечно, - спохватилась Ирочка, посмотрев на таймер, - уже полторы минуты как пора.

Глава шестая. Взгляды мужчин невинны всегда

     Дома Валерия Львовна двумя ударами молотка добила, как нужно, проклятый гвоздь, ушла в спальню, упала на кровать лицом в подушку и зарыдала.
     Леонтий Викентьевич, действуя нетвёрдыми, всё ещё виноватыми движениями, повесил на гвозди кормушку, насыпал семечек, и пошёл искать свою Леру, предполагая её в спальне.
     Да, там она и была. По вздрагивающему затылку Леонтий Викентьевич догадывался, что жена сейчас, пожалуй, не в настроении, а то и с покрасневшим носом. Он положил руку ей на трясущееся плечо. Плечо протестующе дёрнулось.
     - Лерочка, дорогая моя, что-то не так?
     - Всё не так, - донеслось из глубины подушки.
     - Ты не рада, что спасла меня?
     - Рада, - это было  произнесено тем тоном, которым виртуозно владеют женщины, когда хотят придать простым словам их противоположный смысл.
     Леонтий Викентьевич добросовестно стал вспоминать свои последние прегрешения. Кроме порезанной на куски верёвки ничего в голову не вспоминалось.

     Как известно из Священного Писания, мужчины по природе своей невинны. Невинны их простые помыслы, телодвижения и взгляды. И даже те взгляды, которые они бросают по сторонам, например, при прогулке с жёнами. Нет, ревнивые жёны, конечно, считают эти взгляды греховными, а некоторые дамы даже выводят на прогулки своих мужей с лошадиными шорами, покушаясь таким образом на их мировоззрение, то есть, воззрение на мир. Но сами мужчины твёрдо помнят, что никакого греха за ними нет и, бросив взгляд на привлекательный предмет, под бдительным оком супруги тут же забывают этот предмет и ищут другой подобный таким же невинным взглядом.

     - А ты знаешь, мне очень жаль эту девочку, - навеялось почему-то Леонтию Викентьевичу на ум из подсознания.
     - Да уж, - саркастически сказала подушка, но всхлипы прекратились.
     - Представляешь? У неё, на мой взгляд, очень кривые ноги. Ну, по сравнению с известными мне.
     Фраза произвела неожиданный эффект. Голова Валерии Львовны повернулась к Леонтию Викентьевичу лицом, показавшийся из подушки покрасневший нос перестал всхлипывать.
     - Правда? Повтори ещё раз.
     - Нет, честно… Поколение кривоножек… Я случайно это отметил.
     - Да уж, конечно. Случайно… Какой другой дуре скажи...
     Леонтий Викентьевич вдохнул, чтобы сказать что-нибудь возмущенное, но тут в дверь их квартиры позвонили. Леонтий Викентьевич с досадой встал: кого это принесло в такой важный момент?

Глава седьмая. Кого приносит всегда вовремя

     Принесло разносчика пиццы, которую заказала Валерия Львовна, по пути с рынка. У парня было розовощёкое лицо человека, не знающего размолвок с женщинами.
     - С вас двести тридцать рублей.
     «Тридцать, поди, идут на карман этому бездельнику», – ощутил укол лёгкой скупости Леонтий Викентьевич.
     - Молодой человек, - раздалось вдруг из-за его плеча, - а вы можете доставить набор овощей для борща?
     - С большим удовольствием, мадам, - парень достал смартфон, нажал что-то на нём и проговорил: - Серёга, ты? Набор номер семь... А есть резервный? Отлично!.. На улицу Цветочную, тридцать пять, квартира десять...
     - Третий этаж, - подсказала Валерия Львовна.
     - Эй, третий этаж, - повторил в смартфон разносчик. – Ха, а он уже и тут! Как раз проезжал мимо.
     Домофон что-то буркнул, и через минуту появился второй парень, почти неотличимый от первого, разве что ещё более розовощёкий.
     Валерия Львовна забрала груз, а Леонтий Викентьевич расплатился. Затем он прошёл на кухню. Там, что-то напевая, хлопотала его повеселевшая жена.
     - Леонтий, что у тебя с пальцем? – увидела она синий палец Леонтия Викентьевича.
     - Да так, школьные воспоминания…
     - Дай-ка перевяжу, – на палец была намотана щедрая культя из бинта. Леонтию Викентьевичу тотчас же почему-то стало больно, и он стал лелеять культю другой рукой.
     - Лерочка, ты вправду хочешь что-то состряпать?
     - А то! Бабушкин рецепт.
     - Неужели тот самый, что в ТОТ день?..
     - Именно. В ТОТ день!
     - Лерочка, я боюсь, что ты забыла, когда что сыпать. Я знаю, у кого есть специальный таймер, сейчас схожу попрошу...
     - Стоп!
     Валерия Львовна в два прыжка подскочила к двери, отключила домофон, повернула ключ в скважине и выбросила его в открытое окно.
     - Лера, это же наш последний ключ!
     - У меня их ещё два, дорогой. У тебя больной пальчик, надо беречь себя, любимый. Иди-ка ты посмотри свой футбол, а я тебя позову.

Глава восьмая. Колдовской запах борща

     Наши играли живо и интересно. И хотя счёт был в пользу соперника, "один-два", надежды сравнять, а то и выиграть были велики. Леонтий Викентьевич, по крайней мере верил, что за оставшиеся сорок минут всё повернётся в нашу сторону.
     Но тут по комнате из кухни пополз восхитительный запах, тревожащий сознание и будоражащий тело. Запах даже проник сквозь экран телевизора и поплыл по стадиону. Игроки стали запинаться, высматривали источник, сглатывали, а то и сплёвывали слюну. Наши перестали интересоваться мячом, а если тот попадался в ноги, то пинали его в сторону предполагаемого источника запаха, то есть, в сторону телевизора Леонтия Викентьевича.
     Первым не выдержал вратарь. Он подошёл к судье и попросил показать ему красную карточку, после чего радостно набежал на телевизор с той стороны. Команда с завистью смотрела ему вслед.
     Интересно, что команда соперников запах не чуяла, так как в их национальной кухне борща не предусматривалось.
     Леонтий Викентьевич зевнул и поднялся с дивана. У него сами собой выросли прозрачные крылья, выпучились фасеточные глаза, проросла ещё одна парочка цепких лап и нетерпеливо задрожало брюшко. А нос вытянулся в подвижный хобот, который тут же зажил своей, отдельной от сознания жизнью.
     Он ещё успел выключить телевизор, хоть наши и готовились бить пенальти. Затем пробно зажужжал, как бы разминаясь, взмыл к потолку, сделал круг вокруг люстры и, предвкушая и растягивая удовольствие, неторопливо полетел на запах.



Спасибо интернету за картинку