ПРО ЧУДО

                (Рассказ атеиста)

           Церковь была городским новоделом, возведенном на месте бывшего скверика с детской площадкой, посреди жилых домов. Место ненамоленное, но прихожане, кому недосуг было ездить в более значимые  храмы, приняли ее и даже полюбили.
          Служба закончилась и пожилые богомольцы, в большинстве своем ветхие старушки, неторопливо осеняя себя крестным знамением, покидали святую обитель, с любопытством косясь на нестройные ряды ожидавших своей очереди разночинных людей.
     Суетливый служка, подбегая к группкам мужчин, стоявшим возле автобуса, спрашивал распорядителя похорон и просил всех поскорее заходить в церковь, а то она, по его словам, выстуживается.
   –  Сейчас вот, ей богу, двери закрою, –  грозился он.  –  Зима все-таки.
      Распорядитель, в свою очередь, искал заказчика Митяя, старшего сына усопшего, чтобы сверить документы. А тот, как на грех, запропастился куда-то. Прокатился слушок, что в бумагах (заказ-наряде то есть) ошибка произошла и покойника не того из морга привезли.
   –  Родственники! – надрывался представитель ритуальной фирмы, отчаявшись решить вопрос с Митрием, – посмотрите на тело, опознайте, так сказать, визуально! Кто здесь родственники?
     Наташа, жена умершего Пашки, выглядела растерянной и подавленной. Да еще лекарств успокоительных наглоталась... Неловко дернувшись и заскользив по насту, она нетвердым шагом приблизилась к катафалку, заглянула внутрь и сообщила, что судя по затылку  – вроде как похож.
     Дался им всем этот затылок. Сноха, сунувшись в автобус, тоже объявила, что  незадолго до смерти свекра, лично его стригла и узнает свою работу.
     Возле ног стоявших в ожидании людей резвился невесть откуда появившийся пушистый котенок. Он заполнял своим присутствием образовавшуюся паузу, заигрывал с мужчинами, терся об их ноги, смешно подпрыгивал и делал попытки забраться в катафалк.
   –  Пашка при жизни любил кошек, жалел их. Не гоните котика, –  раздался чей-то голос...   
     Наконец родственники и распорядитель утрясли все формальности и гроб с телом мужа- отца- и деда, так неудачно умершего праздничным вечером 31 декабря, в сопровождении  немногочисленных провожающих переместился в храм Божий.

       Церковь встретила их живыми ненаряженными елочками, аромат  хвои которых успешно конкурировал с привычными для православных запахами ладана и дыма от кадила. Вдоль окон на  высоких одноногих столиках  пламенели свечи. Под образами тлели лампадки. Яркие краски гвоздик и хризантем в руках вошедших дополняли палитру грустного собрания.
       Маленькая шустрая старушка раздала всем присутствующим тонкие восковые свечки в бумажных юбочках, чтобы капающим воском не пачкать руки, и подсказала, как следует встать вокруг гроба. Все внутреннее убранство храма утопало в таинственно-священном полумраке...
      Но вот загорелась люстра и началась траурная панихида. Священник в нарядном облачении золотистого цвета принялся важно расхаживать вдоль алтаря и махать кадилом, словно дирижируя оркестром  лампадок у иконостаса, которые то вспыхивали яркими огоньками при его приближении, то угасая, становились оранжево-красными.
     Солистами, исполняющими дивный речитатив, выступали певчие, которые своими ангельскими голосами то плавно и медленно, то захлебываясь быстро, выпевали молитвы на им одним понятном языке. Только и можно было разобрать многократно повторяемое: «Господи, помилуй! Господи помилуй!». Обряд отпевания наполнял души скорбящих неземной красотой и обещанием вечной жизни в Царствии небесном.
      Короче, все было классно.

      Среди участников прощальной службы крестились и кланялись единицы. Большинство же стоящих с горящими свечами людей были, видимо, не особо верующими или того хуже – атеистами. Они, в качестве массовки, таращились по сторонам, но соблюдали при этом все необходимые приличия.
     Ленка была из их числа. На церемонию отпевания она попала во второй раз в жизни и наблюдала за происходящим во все глаза. Пашка  не был для нее ни сватом, ни братом, ни другом. Так –  сосед по даче, да еще… Впрочем, о покойных – либо хорошо, либо никак…  Центром притяжения этой семьи была Наташа, вновь испеченная вдова. Ее в дачном сообществе  любили и уважали. Она никогда и ни на что не жаловалась и была человеком добрым и отзывчивым. Всегда на их участке гостевали многочисленные близкие и дальние родственники с собаками, с кошками или друзья с семьями. Всем находился и стол и кров. Помощников по огороду только маловато было. Особенно, когда Пашка перенес операцию на сердце, а потом и сама хозяйка руку сломала... 
       Обо всем этом  Ленка думала, глядя на мерцающий огонек свечи. Но дальше вытянутой руки она уже видела происходящее не очень четко и потому, стараясь ничего не уронив и не загасив свою свечечку,  потихоньку достала из висящей на плече сумки очки для дали и водрузила их на нос.
      В тот же миг она застыла с раскрытым ртом от неописуемого изумления и даже страха  –  святой, изображенный на дальней иконе в левой части иконостаса, сделал попытку выйти из рамы. Она это очень отчетливо узрела. Но дальше ничего не происходило. Святой вел себя спокойно и больше не двигался. Судя по отсутствию реакции стоящих рядом людей, этого феномена никто кроме нее не заметил.
     Лене не захотелось обсуждать увиденное со стоящим рядом мужем –  слишком долго пришлось бы ему объяснять, что ей примерещилось, и при этом шуметь во время обряда.  Тем более, что она сама себя успокоила решив, что при надевании очков возник блик, световой эффект, создавший такую иллюзию.
     Но любопытство и подспудное ожидание чуда заставляли ее пристально наблюдать за необыкновенной иконой. И вот опять!!! Только что изображение святого находилось в центре полотна, а сейчас оказалось около правой стороны рамы.
   –  Господи, яви такое диво! И я пойду и  окрещусь, – против ее воли, прошептали сакральную фразу губы Елены.
     Другой мыслью была совершенно иная: – а если святой все-таки выберется из оклада иконы, то куда он направится?..
     И сразу суеверный страх мурашками пробежал по ее спине и неуверенность в своей атеистической правоте комом встала в горле.
     Вот сойдет сейчас апостол на землю, возьмет ее за руку и выведет из храма, да еще плохое чего-нибудь скажет. Ведь не крещенная, не верующая, а примазалась тут… Или вдруг Пашку оживит?...

     Все время, пока шла служба, Ленка, затаив дыхание, не сводила глаз с иконостаса. Лик святого, необъяснимым образом, смещался  в правую сторону, затем вновь оказывался в центре иконы.

      Панихида подходила к концу. Народ потянулся прощаться с вновь преставленным рабом Божием Павлом, выстроившись в цепочку вокруг гроба. Лена встала в эту очередь и, не выпуская из вида чудотворца, подошла к изголовью и легонько постучала ладошкой по домовине. С усилием оторвавшись от наблюдения за святым, она перевела взгляд на умершего соседа и тут же отметила, как он хитро жмурит глаза. И на лице его навечно застыла неуловимая улыбка. Словно он в сговоре с непоседливым апостолом состоит и готовит для них для всех какое- то чудо…

       Тем временем ее муж с группой товарищей (добрых соседей по даче) выходили из церкви и, ежась от холода и ветра решали, стоит ли ехать на кладбище или самим дома соседа помянуть. У всех были планы на эти праздничные дни. А Елену вдруг осенило – как же она уйдет, не узнав, какой святой сманивал ее веру принять. И если пришла пора сделать свой выбор, ей надо знать, кого избрать своим небесным покровителем… 
     Она стремительно развернулась и вновь направилась  вглубь храма рассмотреть образ чудотворца и узнать имя будущего заступника.

       … Церковь опустела. В левом углу, где незадолго до этого пели хористы, стояли высокие микрофоны, вились по полу провода. Они исчезали за маленькой потайной дверью, расположенной прямо в иконостасе, не давая ей плотно закрыться. В верхней части этой дверцы была изображена икона с тем самым непоседливым святым. Легкий сквознячок то приоткрывал, то возвращал на место полотно дверки с нарисованным на ней образом апостола.

      Флер таинственности развеялся. Имя чудотворца Лена так и не прочитала и с чувством глубокого разочарования покинула храм.
      Чуда, в которое она уже готова была поверить, опять не произошло.


Январь 2020.