Мой лучший друг Холден Колфилд

I
Все эти якобы автобиографические книжки начинаются с названия города и года в котором родился герой. Далее идет описание детства и родных людей. Я поступлю так же и попробую рассказать о себе. Только есть небольшое отличие. В моем рассказе не будет вымысла. Возможно от этого он станет менее интересным, кто знает. И если тебе мой дорогой читатель, рассказ действительно покажется скучным — не расстраивайся, а смело закрывай книгу и берись за другую. На свете много хорошей литературы и ты обязательно найдешь что-то для своей души. Я серьезно, не ждите в моей истории ничего занимательного. Те, кто остаются, здравствуйте и добро пожаловать.
Я родился в маленьком городке на окраине России. Такие города еще называют провинцией. Мою маму привезли в роддом прямо во время празднования Нового года. В нашей стране так заведено, что в ночь на первое января люди часто попадают в больницу, но совсем по другим причинам, нежели моя мама. Сейчас не об этом. Вроде как роды прошли без трудностей. Я появился на свет в четыре утра. Вдумайтесь пожалуйста. Третье тысячелетие не успело начаться, а у него уже проблема в виде маленького меня.
Я помню себя в трехлетнем возрасте, или мне только кажется, что я тогда был трехлеткой. Не суть. Первое воспоминание связано с моей мамой. Она положила меня в кроватку и я уснул. Да, ничего особенного, но я вас предупреждал. Я не обещал интересного рассказа. Такое уж оно — первое воспоминание. Ничего не сделаешь.
Я всегда был тихим мальчиком, хотя и чувствовал, что внутри меня живет какой-то протест. Реализовался он чуть позднее. В детском саду я был таким же как все. Ничем не выделялся из толпы и не старался быть кем-то особенным, хотя все же иногда меня таковым называли. Не суть. Я просто был. Просто жил жизнью маленького ребенка, как и когда-то все вы.
Сейчас в дороге у меня много времени на размышления, и я много думаю о детстве. Тяга к бегству проявилась еще тогда, когда я спланировал самостоятельно покинуть детсад. У меня был неплохой план. Прекрасный если подумать. Пока дети гуляли на площадке, я отпросился у воспитателя в туалет и эта добрая женщина, конечно отпустила меня. Я побежал в помещение группы, чтобы забрать из шкафчика игрушку, уже и не помню какую. Не суть. На пути к выходу, возле забора, я столкнулся с возвращающимися назад ребятами и воспитательницей. Не знаю как, но она обо всем догадалась. Может быть по моим глазам. Может быть по испуганному виду. Мне тогда здорово влетело и от нее, и от родителей.
Почему я хотел сбежать? Мне там не нравилось. Друзей у меня не было, не знаю почему. Всегда об этом думал и никогда не мог понять. В школе у меня появилось парочку приятелей, но настоящих друзей я никогда не имел. Если так подумать, то друзей нет ни у кого. В том смысле, что все они как правило временные. Не суть.
Школа мне казалась тюрьмой. Я с первых классов понял, что не создан для учебы. Я и без нее считал себя умней других. Получая раз за разом высокие оценки, я думал, что школа мне вовсе не нужна.
Я вырос в теплице. Окруженный всеобъемлющей опекой я был для своих родителей как цветок на подоконнике. Нет ничего ужасного в заботе. Забота — это хорошо. Но ни когда ее так много, что ребенок ощущает себя растением. Меня поливали ею, а я все сидел над водой как лотос. Продолжалось это пока мне не исполнилось пятнадцать. Это случилось год назад. Я тогда не на шутку обезумел или сошел с ума, как вам больше нравится. Не суть. Я серьезно оторвался от них. Не только от родителей, но и от младшей сестры. Сейчас я конечно скучаю по ней больше всего. Возможно я больше никогда не увижу Машу, кто знает, но мне бы очень хотелось. Она, наверное, единственный человек за всю мою жизнь, кто понимает меня. И это в ее то возрасте. Интересно, чем она сейчас занимается… скучает ли по мне…
Последние полгода я думал о том, чтобы уйти из дома и вот наконец решился. Всегда мечтая о месте, где смогу быть один, я все-таки попробовал воплотить мечту в реальность. Я еще ничего не знал о том, куда пойду и что буду делать.
Я собрал небольшую сумку с вещами и немного денег, что я откладывал сам не знаю на что. Я любил копить деньги, а потом тратить их за один день на какую-нибудь ерунду. Наверное, многие в моем возрасте так делают.
Мой побег состоялся через день в конце сентября. Я был в сером пальто и удобных брюках. В это утро я как ни в чем не бывало вышел из дома. Родители думали, что я иду в школу. Что им еще было думать. Накануне я попрощался с сестрой. Нет, я вовсе не сказал ей, что ухожу навсегда. Я сказал Маше, что мы еще увидимся. Мне кажется она не совсем поняла, о чем я говорю. Она подумала, что я ненадолго уезжаю или что-то вроде того. В последний день дома я чувствовал грусть и надежду, которую мы обычно ощущаем перед большими изменениями.
Набитый людьми автобус доставил меня к вокзалу. Я занял очередь за билетами. В здании было не менее людно, чем в автобусе, а поэтому шумно. Мне нравилась эта атмосфера суеты. Все куда-то спешат, бегут в новое место, встречают старых друзей или родственников. Я тоже хотел попасть в новое место. Туда, где меня никто не знает. Сегодня я желал этого больше всего.
Я купил билет в один конец до ближайшего городка. Мне все время думалось, что где-то там будет лучше. Через час я сидел в электричке. Я смотрел в окно, по которому быстро стекали капли дождя. «Небо плачет по мне». От этой глупой мысли мне стало весело. Подумать только, как сильно мы любим преувеличивать свою значимость, когда на деле после нашей смерти для большинства ничего не изменится.
Электричка была наполовину пустой, но вошедшая в вагон женщина почему-то села напротив меня. Это показалось мне странным. Она улыбчиво посмотрела в окно и даже плохая погода ее не смущала. Женщина поправила платок на голове и сняла перчатки. Затем она посмотрела на меня. Продолжая улыбаться, дама прищурилась. Мне стало неловко, и я отвел взгляд.
— Кажется, я вас знаю, молодой человек.
Она сказала это с таким удовольствием, будто встретила родственника или старого друга. Я молча посмотрел на нее.
— Вы учитесь с моим сыном, я вас вспомнила.
— Как зовут вашего сына?
— Ваня… Иван Дубов, — она поправилась.
«Этого еще не хватало», — подумал я. Дубов худший из всех людей, которых я знал в своей жизни. Человека мерзотнее представить сложно. Он настолько самовлюблен, напыщен и лицемерен, что кажется у такого как он вообще не должно быть друзей. Такие как он считают себя центром всего.
— Ах, Ваня. Да, мы из одного класса, — ответил я.
— Мой Ванечка такой молодец, на прошлой неделе победил в олимпиаде! Ты знаешь…
Теперь понятно в кого он такой. Я пропускал ее слова мимо ушей, пока речь не зашла обо мне.
— А почему ты не на занятиях?
Я почувствовал неловкость.
— Взял отгул, знаете, нужно навестить больную бабушку, — на ходу придумал я.
— Отгул, надо же… — она странно на меня посмотрела, будто я сказал что-то странное.
«Хватит на меня так смотреть» — хотел сказать я, но не мог… мне не хватало духу.
Глаза ее были полны энергии и вообще она вся выглядела на миллион долларов. Так говорил мой отец, когда видел красивую женщину, например, в кино или сериале. «Женщина на миллион долларов» — говорил он. Сегодня я увидел «женщину на миллион долларов» в реальной жизни. Интересно, что бы сказал о ней мой отец.
— У твоей бабушки что-то серьезное? — спросила женщина.
— Возможно, — ответил я.
— Возможно? — удивилась она. — То есть ты и сам не знаешь?
— Точно я не знаю, но знаю, что я сегодня должен поехать к бабушке, — быстро сказал я и отвел глаза в сторону, показывая свое нежелание продолжать разговор.
Она не поняла моей реакции и снова заговорила:
— И тебя вот так вот взяли и отпустили с уроков?
— Я хороший дипломат, — я широко улыбнулся.
— А твои родители? Почему они не с тобой?
— Они сейчас работают и навестят бабушку немного позже, а вы случаем не следователь?
Она улыбнулась.
— Прости, что так расспрашиваю, просто мне действительно интересно почему ты здесь совсем один.
— Ничего удивительного. Мы рождаемся, живем и умираем совсем одни.
Теперь она нахмурилась.
— Да вы кроме дипломатии еще и в философии хороши.
Она так забавно скакала между «ты» и «вы», что я невольно улыбнулся.
— Кстати, я забыла представиться, меня зовут Надежда Викторовна Но я не такая старая, поэтому можешь звать меня просто Надей, — сказала она, будто мне было дело до ее имени.
Я назвал ей свое.
— Да-да, я помню, как тебя зовут. Знаешь, на одном из последних родительских собраний классная руководительница тебя серьезно ругала. Твоей маме должно быть неприятно выслушивать такое.
— Наверное да, — безразлично ответил я.
— Да ты чего ты такой весь из себя пассивный, — резко сказала она. — Тебя что-нибудь интересует в этой жизни?
— В жизни меня интересует сама жизнь, — сказал я и посмотрел на нее, ожидая реакции. Люблю говорить всякую чушь, строить каменное лицо, а затем ждать ответа.
— Ты такой… — Надя искала слова. — Странный, не сочти за грубость.
— Ничего, — улыбнулся я. — Я привык.
Я и правда привык с самого детства слышать фразы по типу — «он не от мира сего» или что-то в этом роде. Меня они не расстраивали. Можно сказать, что я любил быть странным. В тоже время я никогда не пытался быть странным специально.
— Не легко твоим родителям с тобой, но кажется у тебя есть сестренка, — сказала Надя.
Тут я разозлился и взгрустнул одновременно.
— Есть сестренка, да, — сказал я сквозь зубы.  — Вы и о ней знаете?
 — А чему тут удивляться, — сказала Надя.  — Вы давно вместе с Ваней учитесь. Я знаю твою маму, кстати, как она?
— В полном порядке, — равнодушно сказал я. — Спасибо.
— Ну чего ты так, — сказала она. — Злой какой.
Она попыталась взять меня за щеку, будто маленького, но я легко увернулся.
— Это еще что, — сказал я.
Она улыбалась.
— Не будь таким хмурым, девушкам не нравятся грустные парни.
— А с чего вы взяли, что я хочу нравится девушкам?
— Ну как же, — сказала она. — Все мальчики хотят. Или ты особенный мальчик?
«Особенный мальчик». Она сказала это с такой интонацией, знаете, как бы намекая на что-то. Я и не сразу догадался на что.
— Вы это о чем?
— Ну знаешь, сейчас XXI век все-таки. Нет ничего такого в том…
— Я не из таких, я нормальный парень, которому нравятся девушки, ясно?
— Ясно, ясно, чего ты так.
Ей стало неловко. Я хотел, чтобы мы сидели молча. Говорить с ней или с кем-либо другим совсем не хотелось. Мне нужно было все хорошенько обдумать.
Дождь усиливался. Из окна почти не было видно пейзажа.
— Да что ты все туда смотришь? — сказала Надя.
— А куда мне смотреть? На вас?
— Да хоть на меня. Все же лучше, чем в окно, из которого ничего не видно.
Черт. А ведь она права. Делать мне было нечего, поэтому я решил попробовать нормально поговорить с ней. Покоя она мне все равно не даст.
— А куда едите вы?
Она снова улыбнулась. Ей было приятно внимание.
— Я по работе, — сказала она. — А ты значит к бабушке…
Я кивнул.
— Я позвоню твоей маме, — сказала Надя. — Нужно сказать несколько утешительных слов.
— Все не настолько плохо.
Она меня напугала. Я думал, что родители поймут, что я пропал только к вечеру. Теперь из-за одной случайной встречи им будет проще меня найти. Придется вести себя более аккуратно.
Мы подъехали к вокзалу, около небольшого поселка. Я подумал, что мог бы залечь в таком месте после моего путешествия в город. Здесь меня гораздо сложнее отыскать. Я попрошу комнату у одинокой бабушки взамен на услуги по дому и буду себе жить, вдали от всех.
— О чем ты задумался? — перебила мои мысли Надя.
— Да так, — я посмотрел на нее холодными глазами. — Ни о чем.
Она снова улыбалась. Приятная все-таки женщина. Есть в ее образе то, что заставляет тебя восхищаться противоположным полом. Должно быть, из-за таких как она лучшие из мужчин оказываются на обочине жизни.
— Ты помнишь о концерте?
Я замер. Как я мог упустить из головы этот момент.
— Завтра, — сказала Надя. — Ты ничего не знаешь?
— Я знаю, — тихо сказал я.
— Там и твоя сестренка должна выступать, и мой Ванечка! Ой, мой Ванечка будет петь несколько песен! Ты как? Собираешься прийти? — она говорила с еще большей живостью в глазах, чем до этого.
— Мне бы хотелось, — растерянно сказал я.
Как я мог забыть. Что за идиот. Я же обещал Маше, что обязательно посмотрю на ее первое выступление.
— Тогда приходи, — сказала Надя. — Не забудь! Концерт будет грандиозным, я общалась с Ольгой Андреевной, она рассказала мне подробности, — она начала говорить громче. — Это будет чем-то большим, чем просто школьный концерт, да и школа у нас не простая, лицей все-таки… У них большие планы, хотят гастроли по области дать, ничего себе, да?
Она продолжала без конца болтать о концерте. Я слушал и понял, что сделал ошибку. Бежать нужно было на следующей неделе, а никак не сейчас. Я предал Машу.
Скоро электричка приехала в нужное место. Мы вместе вышли из вагона. На прощание Надя пожелала мне удачи и сказала несколько слов о бабушке. А я все думал о концерте и чувствовал вину перед Машей.

II
Четкого плана у меня не было. Я не знал куда пойду. В этом городе я был впервые. Мне нужно было найти теплое одинокое место для сегодняшнего ночлега.
Прежде я решил сходить к памятнику Пушкина. Я знал, что он был недалеко от вокзала, но все же мне пришлось изрядно потрудиться, чтобы отыскать его.
На площади рядом с ним гуляло много людей. Голуби кружили и садились на брусчатку, не боясь прохожих, что свойственно для городских птиц. Они чувствуют себя безопасно рядом с нами. Не все люди могут чувствовать себя безопасно в толпе, а у голубей получается.
Девочка сидела рядом со своей мамой на удобной лавке и пускала мыльные пузыри. Я захотел отдохнуть и сел недалеко от них. Они напоминали мне о маме и сестре. Ее концерт… я обещал, что приду.
Подул ветер и пузыри прилетели ко мне. Девочка сделала несколько прыжков и оказалась рядом. Я мог разглядеть ее получше. Она выглядела как моя Маша. Такого же возраста и такая же милая, беззаботная, с красивой улыбкой. Дети мне кажутся самыми прекрасными существами на земле. Мне порой не вериться, что я и все взрослые, которых я знаю когда-то были детьми. Они совсем не похожи на нас. Я отношу себя к взрослым, а к кому еще я должен себя относить, ведь мне шестнадцать лет?
— Ты похож на Егора, — сказала девочка.
Я опешил. Не ожидал, что она заговорит со мной.
— Кто такой Егор?
— Он мой брат. Он как ты — с такими же волосами. Кудрявый он, только еще больше чем ты, — она продолжила пускать пузыри.
Ее мама посмотрела на меня. Женщина улыбнулась мне. Сделала она это скорее из вежливости, чем искренне. Такие улыбки мне знакомы. Если честно, я часто видел их в школе. Одноклассники, учителя — все они лицемеры и ничтожества. Я их ненавижу.
Я достал деньги из рюкзака, чтобы пересчитать. У меня было всего 1464 рубля. Этого на долго не хватит. Я проем их за пару дней. Далее придется устраиваться на работу, либо воровать.
Я бродил по городу пол дня, но изменений в голове и душе не ощущал. Новое место, а я все тот же. С теми же проблемами в голове. И тут я задумался: я бегу от проблем или от самого себя? Может я и есть главная проблема? Забавно, но чувство пустоты развивалось все больше в этом месте: в этом городе. Я смотрел на людей, радующихся чему-то, беспечно проводящих минуты друг с другом и завидовал им и злился на них, будто сам недостоин веселья.
Возле кинотеатра я увидел постер к новому фильму и сильно взбесился из-за этого. Фильмы снимают для придурков, которые не умеют читать. О настоящих историях можно узнать только из книг, а киношные сценаристы — это писатели-неудачники. Будь они все прокляты со своими фильмами. Мне больше по душе книги. Чтение для меня так же интересно, как для энтомолога интересно исследование новой бабочки. Если честно, я и сам когда-нибудь планирую стать писателем. Напишу роман или сборник рассказов и стану знаменитым. Куплю дом, поставлю высокий забор, буду жить один и писать книги. Отличный план, как по мне.
Вечером я прогуливался по скверу в поисках ночлега. Я увидел компанию подростков моего возраста. Они веселились и в целом выглядели счастливо. Их было четверо: три парня и девушка. Я сразу понял кто в этой компании вожак, кто шестерка вожака, а кто обычный молчун. Девушку я никак не выделил. Она и без меня неплохо выделялась. Невысокая симпатичная брюнетка с волосами до плеч и красивыми широкими бедрами. Такие ноги как у нее обычно называют ляжками.
Я сел на лавку под деревом чтобы отдохнуть. Наверное, меня уже ищут. Мама переживает и Маша… Маленькая, наверное, тоже переживает, возможно не меньше мамы, а возможно даже плачет. Черт, когда начинаешь думать — сразу становиться грустно. Лучше вообще ни о чем не думать.
Я и не заметил, как та компания подошла ко мне. Вожак завел разговор.
— Ты чего тут ошиваешься, совсем один? Уже поздно, ты не боишься?
Я не понимал, угрожал ли он мне таким образом или проверял мою реакцию, может думал, что я убегу или что-то вроде того, но я решил сыграть в свою игру.
— А я вообще мало чего боюсь. Это меня стоит бояться.
Вожак улыбнулся. Шестерка хихикнул и состряпал идиотское выражение лица. Остальные никак не отреагировали.
— Ты так опасен?
— Не сомневайся. Однажды я убил человека голыми руками, — я постарался сказать это с непоколебимым лицом, но не смог и засмеялся.
Ребята тоже посмеялись.
— А ты шутник, — вожак протянул мне руку. — Я Артур.
Мы познакомились: шестерку звали Олегом, а молчуна Пашей, девушку звали Наташей.
— Пойдем с нами, — сказал вожак Артур. — Развлечемся, выпьем. Есть одно место, где мы обычно тусуемся.
Я сразу согласился. Компания не была мне интересна, но спать на улице я не хотел.
Мы разговорились. Они спрашивали меня о том, откуда я и все такое, я отшучивался и врал. Мне не хотелось рассказывать много о себе, тем более малознакомым людям. Все они оказались приятны в общении. Я заметил, что мы похожи: все мы бежим от чего-то или кого-то.
Мы пришли в заброшенное здание, мимо которого бы прошел любой нормальный человек. Это был недостроенный панельный дом, каких можно было не мало встретить и в моем городе. В таких местах обычно собираются бомжи, пьяницы, наркоманы, беспризорники и другие несчастные. Думайте сами к какой категории отнести нас.
Мы поднялись на второй этаж. Успело стемнеть, и ребята зажгли свечи, которые были аккуратно расставлены вдоль стены. Видно, что они часто сюда приходят: место казалось уютным и пригодным для ночлега. Говорю так, будто у меня есть выбор где спать. Не суть.
Я сидел на матрасе, прислонившись спиной к кирпичной стене. Со мной рядом была Наташа. Остальные также располагались недалеко. Мы передавали друг другу бутылку водки и по очереди пили. Молчун Паша перестал молчать, когда хмель ударил ему в голову. Он превратился в шутника и непрекращающийся поток анекдотов хлынул из него как шампанское из бутылки. Некоторым людям нужно выпить, чтобы почувствовать себя свободнее. Это для них своего рода допинг.
Я тоже успел опьянеть. Алкоголь всегда быстро действует на худых людей. Меня может унести уже после пары глотков. Наташа тоже была навеселе. Будучи пьяным, в отличии от многих людей, я никогда не делаю ничего ужасно. У меня даже язык не развязывается, что и говорить о чем-то большем.
Свет от свеч и наши легкие движения создавали большие тени. Наташа положила голову на мое плечо. Мне кажется я ей сразу понравился, уж как-то она странно себя вела. Задавала много вопросов и постоянно хихикала, буквально с любого моего слова. Люди ведут себя так только когда влюблены, я по себе это знаю.
Она предложила выйти покурить. Я согласился. Вожак Артур, шестерка Олег и молчун Паша остались пить водку. Мы вдвоем вышли на недостроенный балкон. Наташа достала сигарету и дала ее мне. Затем она вставила другую сигарету в свои зубы и прикурила. Я наклонился к ее лицу, чтобы сделать тоже самое, но не от зажигалки, а от ее сигареты.
— Давай сядем, — сказала она.
— Здесь холодно.
— Ничего, мы найдем способ согреться, — сказала она и села на пол.
Я пристроился рядом.
— Ты ушел из дома?
Я обомлел.
— Как ты поняла? — я глубоко затянулся.
— Да ладно, у тебя же на лице написано, что ты не отсюда. Ты точно не местный.
— Ты права. Я сбежал из дома сегодня утром и приехал сюда.
— Когда собираешься возвращаться?
Моя сигарета заканчивалась. Я всегда быстро курил.
— Я и не собираюсь, — неуверенно сказал я.
— Да брось. Что ты будешь здесь делать? Тебя ждет семья. Ты им нужен. Этот твой побег максимум на пару дней, ты и сам это понимаешь. А пока ты здесь…
Наташа выбросила догоравшую сигарету и поцеловала меня. Это было неожиданно и приятно. До нее я целовался только один раз.
— Давай уйдем отсюда, — сказала Наташа. — Чтобы нам никто не помешал, — она продолжила меня целовать, прерываясь на короткие реплики.
Вероятно, из-за алкоголя она и сама не понимала, что говорит.
— Я знаю одно место, здесь недалеко. Мы сможем побыть одни.
— Мы и так одни, — сказал я.
— Ну же, не тупи, я хочу заняться с тобой сексом.
— Я… не знаю. Ты пьяна, кажется мы оба пьяны, нам не стоит…
— Что? Я не нравлюсь тебе?
— Нравишься, еще как, но…
Меня прервал Артур. Он появился в балконном проеме так неожиданно, будто подкрался, чтобы пошпионить за нами.
— Что вы тут делаете? — зло сказал он.
Наташа резко отпрянула от меня.
— Он приставал ко мне. Он предлагал мне… — она заплакала.
— Что? Я не… я ничего такого не делал, — от такого поворота событий я почти протрезвел.
— Ах ты ублюдок, — Артур наклонился и поднял меня за воротник моего пальто.
На шум прибежали шутник Паша и шестерка Олег.
— Этот выродок лез к Наташе, — сказал Артур. — Я убью его, — он наклонил меня к краю балкона, так, что я легко мог перевернуться и упасть вниз. Расстояние было приличным, поэтому выжить не было не единого шанса.
— Я ничего не делал, она врет.
— Что ты там мямлишь, недоносок? — сказал шестерка Олег. — Артур, брось его и дело с концом.
Артур ударил меня по лицу. У меня сразу пошла кровь из носа. Я думал, что это конец для меня. Я подумал о Маше и маме, о том, как они будут плакать, хороня мое глупое мертвое тело.
Он еще раз ударил меня по лицу, затем в живот, так, что от боли я согнулся. После шестерка Олег или молчун Паша (кто-то из них, я и сам не понял) ударил меня коленом по лицу. Я упал.
— Проваливай отсюда, — сказал Артур.
Он потянул меня за пальто. Я не поддавался, потому что думал, что он хочет сбросить меня вниз.
— Вставай сука, — крикнул он. — Помогите мне.
Шестерка Олег и молчун Паша подключились. Они втроем подняли меня и проводили пинками до самого выхода.
Я несколько минут валялся на земле возле дома. Шестерка Олег вынес мой рюкзак и кинул его в меня.
— Забери свое дерьмо, кстати, мы взяли у тебя немного денег, — ухмыляясь сказал он. — Надеюсь ты не против.
Я накинул рюкзак на плечи и медленно ушел оттуда. Весь в грязи и крови, больше похожий на животное, чем на человека я побрел в сторону сквера, в котором и встретил своих обидчиков. Хорошо, что на улице было темно и меня никто не мог увидеть. Мне было жутко стыдно за свой вид.
Я лег на скамейку, положил под голову рюкзак и попытался уснуть. Место не самое лучше, но ничего другого я не нашел. Уснуть было сложно. В голову лезло миллион мыслей: о месте человека в этом мире, об одиночестве, в котором мы прибываем большую часть времени. И даже в окружении шумной компании, слыша звоны бокалов и проводя часы, обмениваясь словами мы одиноки не меньше, чем наедине с собой. Мы живем не так как хотели бы жить, прячась за выдуманными образами, страдая из-за этого еще больше. Мы не умеем жить по-настоящему, не всегда осознавая это, а если и осознаем, то гоним от себя мысли, будто их и не было. Обманываем других и себя.
Нам легче общаться в Интернете, ведь стало так тяжело смотреть в глаза человеку. Мы закрываемся в своих комнатах, как в тюрьмах. Ограничиваем себя сами, создаем проблемы на ровном месте, а потом ломаем головы над их решением.
Наташа и ее поступок. Она обвинила меня в том, чего я не делал. Она ничего не говорила и никак не реагировала на избиение. Это так смешно. Как быстро то, что нам нравится становится для нас абсолютно чужим. Я никогда не понимал эту изменчивость в людях и, наверное, никогда не пойму.
Я проснулся с первыми лучами солнца. Голова ужасно болела. Я потрогал лицо и понял, что оно в засохшей крови от которой нужно избавиться. Вчера я видел площадь с фонтанами и решил пойти к ним. Слава Богу это место было недалеко и уже скоро я смог умыться. Я также оттер пальто от грязи и удивился тому факту, что после всего, что со мной сделал Артур оно осталось целым.
Побродив несколько часов по городу и обнаружив отсутствие денег в кармане рюкзака, я совсем отчаялся. Мне было негде спать, нечего есть, в конце концов нечего делать, и я чувствовал всепроникающее одиночество. Как-будто я остался один в целом мире. Мысли о возвращении уже не казались бредовыми.
Желудок молил о пощаде. «Накорми меня хоть чем-нибудь… мы не ели со вчерашнего дня, а ведь сейчас полдень. Идиот засунь в свою глотку немного еды, иначе упадешь в обморок. Оно тебе нужно?» Я не мог больше терпеть и сдался.
Я попал во взрослый мир и понял, что он не так прост, каким казался мне ранее. Деньги кончались и мне пришлось воровать. Для своего первого преступления я выбрал супермаркет у сквера, в котором спал прошлой ночью. Я знал, что владельцы магазина не понесут убыток от небольшой кражи. Эти толстосумы заколачивают куда больше, чем вы думаете, уж поверьте. Накрутка цен такая… Не суть.
Днем в магазинах всегда полно народу и охранникам за всеми не уследить. Это обстоятельство играло мне на руку. Тем не менее, уже перед входом я начал волноваться и потеть. Ужасное чувство если честно.
На стене я увидел плакат с социальной рекламой, призывающей людей бросить пить. Поверх темного фона была нарисована мужская рука с рюмкой. Будто женщины не пьют, или пьют меньшее. Рисунок был зачеркнут красным крестом. Забавно, ведь рядом с этой рекламой располагались десятки стеллажей с разными горячительными напитками. Неподалеку ошивался бомж. Мы обменялись пустыми взглядами. Мне хотелось есть, а не пить. Бедолаге судя по его худощавому виду — тоже, но он выбрал дешевую водку и прошел в сторону кассу.
Я боялся, что меня поймают. Я боялся этого сильнее смерти. Ее я никогда не боялся если честно. Мне иногда кажется, что я вовсе бессмертен. Бред конечно. Не суть.
Возле отдела с выпечкой было много человек. Я встал между двумя женщинами и взял с полки булочку с маком. Засунув ее в широкий карман пальто, я прошел к отделу с молочкой. Мне хотелось украсть молоко, но я не нашел маленькой упаковки. Литровый пакет не поместился бы даже в мой большой карман. Пришлось брать кефир.
Кассир была очень вежливой, как и все они.
— Пакет нужен? — добродушно сказала она.
Мой дрожащий голос отказался. Мне казалось, что охранник смотрит на меня с подозрением. Я пытался успокоить себя, но ничего не выходило.
Через минуту все кончилось, и я вышел на улицу. Как обычно больше паники чем настоящих проблем. Я нашел укромное место на детской площадке одного из городских дворов и принялся за еду.
Сегодня вечером должен состоятся школьный концерт. Надеюсь Маша не отменит свое выступление из-за меня. Было бы не хорошо, ведь она так долго готовилась.
Мне ничего не оставалось как вернуться домой, в родной город. Было решено ехать зайцем. Я не боялся, что меня схватят и пристыдят, не боялся, что попаду в участок. Я боялся не успеть на концерт и подвести Машу.
Самым сложным было попасть в вагон электрички, ведь на входе женщина проверяла наличие билетов. Я воспользовался моментом, когда она отвлеклась на звонок по телефону и проскользнул в двери вагона. Звонил явно мой ангел-хранитель. Поездка обошлась без происшествий. Я старался ни с кем не заговаривать и половину пути притворялся спящим.
Возле входа в школу я поздоровался со знакомым парнем из параллельного класса. У него глаза на лоб полезли, когда он меня увидел. Он рассказал мне, что сегодня вся школа только о моей пропаже и говорила. С некоторыми даже полицейские беседовали: спрашивали о моем поведении в последнее время и все такое.
Я дождался, когда в актовом зале школы погаснет свет и только затем занял свое место. Кажется, несколько человек меня заметили, я понял это по их взглядам и тычкам пальцами.
Через минуту начался концерт. Я слушал музыку, выступления певцов и танцоров, наслаждаясь и ожидая Машу. Она должна была выступать последней.
 Наконец Маша вышла на сцену. Я прильнул, чтобы получше ее рассмотреть. Она старалась выглядеть счастливой. Я видел как она волнуется. Это ее первый опыт. Я волновался вместе с ней. Только бы все прошло хорошо у моей маленькой сестренки. Я бы все на свете отдал, чтобы у нее получилось. Я бы насмерть спрыгнул с того проклятого балкона, если бы это могло хоть чуть-чуть помочь Маше.
С завершением ее песни окончился и концерт. На сцену вышли все выступающие. Включился свет, зрители встали со своих кресел и по залу прогремели аплодисменты.