Тайна Озера Лабынкыр

Костер разгорался не охотно. Холодное дыхание непривычное для месяца «макушки лета» не сулило ничего хорошего для путников. Но кто ж этим городским указ? Навьючились как олени перед кочевьем: техникой мудреной, которая здесь что кобыле колесо, а еще мыслями дурными. Их Байбал чуял за версту. Не надо было даже глядеть в ухмыляющиеся лица трех бородачей, приехавших вчера вертолетом. По холоду, прокатившемуся промеж лопаток, было понятно – дело не к добру.

Байбал подошел к едва тлеющему костру. Ласково подложил одну веточку сухостоя, другую, горячо призывая дух огня смилостивиться. Вскоре, костер разошёлся: захрустел с аппетитом полешками, зашкварчал маслом - пришлось по вкусу угощение. Первый добрый знак за день заставил старика улыбнуться. Слаб человек. Страхи встают завесой сомнений или наоборот обжигают пятки неуемной тягой лихачества. Потому в местах диких, опасных проводник не только по земным тропам нужен, но и тот, что благословления у местных духов испросить умеет.

- Без благословления нельзя, - объяснял Семен бородачам разводя руками, будто извиняясь. – Традиции.

Семен с туристами давно работает. Возит их стадами, щедро небылицами как щурье хлебом прикармливает. Время такое – одной охотой и рыбалкой семью не прокормишь. Байбал не осуждал, самому деньги нужны были. Да и туристы как дети малые, даже эти – бородачи. За тайнами озера приехали, значит. Ну-ну.

– Сейчас Алгыс читать будет. Молиться то есть. – сказал Семен, с уважением пропуская старца вперед.


Байбал набрал полную грудь студеного воздуха. Песня полилась стройная, ветвистая. Быстро побежали ее олени отцу-небу поклониться да к мшистым ступням матушки земли припасть. «Тиль-Тили» - радостно позвякивали бубенцы, разгоняя нависшие тучи. Но сколько ни обращался в молитве к хозяйке озера Байбал – ответа не было. Лишь рябь тонкой змейкой пошла по воде. Не случалось еще такого, чтоб хозяйка молчала. «Тэн-дэн-дэн» - глухо вступил бубен, подгоняя оленей. И понеслись вдруг нарты словно с горы в мертвое нутро древнего озера. Тьма накрыла Байбала с головой, увлекая все глубже на границу с нижним миром - обителью злых духов. Огромное существо скользнуло по каменистому дну, почуяв человека. Белесые слепые глаза уставились в пустоту, силясь отыскать незримого, но чётко ощущаемого гостя. Не сказки, выходит, деды сказывали про озёрное чудище. Пасть величиной с поселковые ворота засверкала острыми батасами зубов. Злоба обращенная в вечный голод пронзила сердце Байбала. И тихой скорбью отозвалась. Всякая злоба не просто так.
Снова зазвенели бубенчики-колокольчики, сменилось видение.

По берегу озёра девчонка бежит - глаза рыбьи, счастливым хохотом заливается. А по ту сторону гор охотник едет, соболей везёт, чернобурок – добрый калым будет. Свадьбу после сенокоса сыграют. Сыновья в отца сноровкой пойдут, много рыбы станут добывать- весь род кормить. Только пришла зима лютая, косой пол селенья выкосила: кто стар, кто млад, а у кого судьба такая – внучат не понянчить. Последнего сына охотника озеро отняло. Долго сидела женщина на берегу. Рыбьи глаза побелели, не различая света и тьмы. Бессильная злость осела на дно тяжёлым камнем, по телу зелёным мхом поросла. Скользнуло чудовище бесшумно во мглу озерную, лишь рябь по воде тонкой змейкой пошла.

- Идти нельзя, – сказал Байбал твердо.

- Как это нельзя? - возмутились в голос бородачи. – Зря тащились в такую даль что ли?

- Паш, может еще раз попробуешь? Обождем чуток, а? – Метался Семен меж двух огней. – Да и распогодиться, занялся. Чаек пока попьем на травах.

- Уходить надо. Не к добру все. – Не умел Байбал изъясняться, но от слов его страх побежал иголками по крепким спинам бородачей.

-Тьфу, бред какой! - сплюнул зло главный по группе - Собираемся. Через пол часа отплываем. Итак много времени потеряли впустую.

- Женщину оставьте, - обратился к главному Байбал, глядя на девушку, приходившуюся тому женой – Не пустая же.
Девушка вздрогнула.

- Собираемся, - глухо ответил главный.

Наспех затоптав огонь ботинками, группа погрузилась в две лодки. Лабынкыр стих. Даже чайки молчали. "Не к добру всё", - думал Байбал, глядя в след отплывающим.
Вернувшись в охотничью избушку, старик натопил до хорошего жару печь и занялся снастями. За работой мысль тревожная отгоняется лучше. Не спокойно было на сердце. Старые кости заныли - погода менялась. «Обратно на рассвете пойдем», - вспоминал слова Семена Байбал, глядя как черные тучи плотной ровдугой закрывают небо.

«К ночи б воротились, с горячкой слечь под таким-то ветром недолго», - ворчал Байбал. Перед глазами его так и стоял образ озерной чертовщины.
Лежавший у ног Догор, заскулил. Весь вечер пес то и дело вскакивал, поднимал настороженно уши, ожидая, что хозяин, насквозь пропахший рыбой и махоркой, вот-вот войдёт в дверь. Собаки они как люди: тоже переживания знают.
«Пойдем к берегу что-ль сходим?» - сказал дед. Сон все равно не шел. – «Поглядим, не видать ли там наших?». Догор, будто того и ждавший, пулей бросился в сторону озера.


На берегу царила тишина, лишь редкие выкрики чаек разрезали плотный вечерний воздух. Лабынкыр волновался. Темные волны с силой кидало на острие камней. Злился Лабынкыр. Тихо, но яростно. Кто духов ослушается, тому пощады нет. Байбал тяжело вздохнул.

Ветер усиливался. Пришвартованную неподалеку «Казанку» стаскивало в воду.
«Тьфу-ты, черт!» - выругался дед – «Крепление сорвет же». Пес метавшийся рядом, с лаем заскочил в лодку.

"Пшел отседа!" - рявкнул Байбал, но Догор не двинулся с места. Чует животина - с хозяином беда. Не удержишь ведь, в воду кинется. «Тьфу!» - сплюнул старик. Старенький «Вихрь» откашлявшись, гордо взревел. Лодка как безумная заплясала по волнам. Да и не безумец ли сам, кто из тёплой избы в неспокойную воду сунулся?
Где-то вдалеке разорвавшимся снарядом грянул гром, красная искра молнии вспорола чёрное чрево грозового фронта.

Лодку кидало из стороны в сторону. Опытная рука рыбака уверенно держала румпель, уводя в сторону, не позволяя дать крен.


Как-то с исследовательской экспедицией приезжали ученые, мерили своими приборами глубину, считали какие-то цифры. Но одно дело, когда озеро дремлет, снисходительно впуская в свои владения человека.

Другое, если бьющая кулаками о борта хлипкой лодчонки стихия, грозится столкнуть глупца в холодную бездну. Надежда тогда одна - на милость богов. Коль угодно будет суровому Дилга, не оборвется тонкая ниточка соединяющая воздушную душу с земляной. Не проглотит бренное тело хищная бездна.


Тучу наконец прорвало. Тяжелые капли захлестали по лицу. Ветер завыл, зарычал. Снова почувствовал на себе Байбал ледяной взгляд белесых глаз. Невыплаканными слезами по ушедшим раньше отца детям засвербели старые раны. Горячим гневом на нечестную судьбу окатило грудь. Но не заполнить своей пустоты, забрав чужое. Как и не увидеть чужими глазами своих сыновей. «Жизнь невинную, солнца еще не видавшую, помилуй!» - взмолился старик, всматриваясь в бездну.

Возникшая внезапно огромная волна всей мощью бросила лодку в сторону и понесла вперед. Вдруг в темноте, словно из ниоткуда, прямо по курсу открылся остров. Рыбаки говаривали, об этаком чуде: будто появляется остров и исчезает, когда захочет.

Еще немного и лодка заскребла днищем по песчаной косе. Догор рванул к берегу, не дожидаясь пристани. Зоркий глаз охотничьей собаки первым разглядел лежащую на песке фигуру.

Едва ощутимый пульс жизни всё ещё был в ней. Девушка закашляла.
"Жить будет", - улыбнулся Байбал облегчённо. Тот, кого боги пощадили, отныне добрым знаком отмечен.