Последняя командировка

   На исходе четвертой по счету командировки в Афганистан, завершавшейся осенью 2011 года, в голову постоянно приходили разные дурные мысли о том, что самое страшное, ну, если и не страшное, то очень неприятное, обязательно должно случиться под «дембель». Поэтому пришлось, как говорится, залечь «на сохранение». То есть работать через информаторов, используя местные СМИ и по минимуму высовываться на улицу.

   Получить пулю или осколок в Кабуле сегодня ничего не стоит. Причем стать жертвой террориста более проблематично, чем попасть «под раздачу» стражей порядка, которые в борьбе с «мятежниками» косят мирняк налево и направо, невзирая на национальность, цвет кожи и даже иностранные номера на машинах. Работа «на сохранении» более нудная, чем «в поле», однако от этого не менее продуктивная.

   Вместе с тем, вылезать из посольства в город все равно приходилось, так как тривиально хотелось кушать. На базар ли, в магазин ли, но ехать в город в последние месяцы было равно неприятно. В магазинах, которые посещают иностранцы, с устойчивой периодичностью взрывались смертники, на базаре частенько стреляли и иногда дрались. Так, безрадостно и нудно проходили последние дни в этой стране.

   Иногда боевики «Талибан» совершали налеты на государственные объекты в городе – Минобороны, почту, полицейские участки. Но все это стало уже обыденностью и не вызывало никаких «трепетных» эмоций. Сейчас люди в Афганистане работают только за «бабло», всякая шелуха типа «интернационального долга», патриотизма, госнаград уже давно никого не волнует. Люди тупо куют капитал на старость, понимая, что в их украденной родине они давно никому не нужны. Поэтому главенствует в этой повседневной афганской жизни здоровый цинизм, расчет, смекалка. Прежде, чем куда-то выехать, нужно хорошенько подумать. Нужно ли это, или же необходимость поездки надумана.

   Продержавшись до конца командировки, я с маниакальной тревогой думал, не приключится ли чего дурного в самом конце. Даже по дороге в аэропорт эта тревожная мысль не отпускала. У самого аэропорта на глаза попался длинный светло-коричневый школьный автобус (скул-бас) американского производства, ехавший со стороны бывшего нашего «полтинника» (350 полк ВДВ бывшей 40-й армии). Подумалось: где же могут учиться дети, которых возит этот огромный 12-тонный автобус? Школ на аэродроме не наблюдалось, вероятно, он возил военных, маскирующихся под школьников? Картинка мирного автобуса на фоне аэродромных построек как-то впечаталась в мозг, непонятно почему и зачем. Так, просто. Очередная свободная ячейка в переполненном мозговом компьютере заполнилась этой довольно мирной картинкой, сфотографированной глазами.

   Когда ветхий Боинг-747 авиакомпании «Ариана», которую здесь называют "Иншалла эйруэйз", уже примерно час, как гудел турбинами, унося меня подальше от «страны пребывания», тревога отошла прочь. Я прилетел домой и забыл об Афганистане, вернее попытался забыть, так как тогдашняя «работа» непосредственно с ним и была связана. Вот так, почти обыденно все и закончилось, думал я. Да опасно, да очень дискомфортно, но довольно полезно для кошелька.
 
   Но, спустя очень короткий промежуток времени, ко мне на работе подошел один из начальников и спросил, не хочу ли я снова слетать в Кабул взять интервью у президента Хамида Карзая. Само мероприятие приходилось на преддверие отпуска, я понимал, что если соглашусь, то приготовления к поездке будут скомканы и придется работать в авральном режиме. Однако возможность подержаться за руку третьего по счету «моего» президента, вдохновила. В президентском дворце Арг я в свое время жал руку Бабраку Кармалю, а в здании Минобороны на Дар уль-Амане пил чай с доктором Наджибом. Обоих уже нет на этом свете, царствие им небесное. А тут Карзай… Короче, я согласился.

   Летели очень тяжело, с бессонницей и пересадками, через Дубаи, так как прямой рейс в Кабул из Москвы выполняет только «Ариана», а летает она лишь раз в неделю.
Прилетели в столицу, устроились в гостинице «Кабул-Серена» и залегли спать. Рано утром поехали во дворец на интервью с президентом. Представителей двух российских телеканалов и меня – представителя РИА Новости обыскивали шесть кордонов служб безопасности. Отняли шариковые ручки, все подозрительные предметы. Облапали как женщины не лапают. Ровно два часа ушло на эти ритуальные действия. Раньше, во времена революции, русским доверяли. Сейчас нет. В кабульском централе уже лет шесть как отбывал наказание один русский придурок, снюхавшийся в Египте с ортодоксами (бандитами) и пытавшийся провезти в Кабул из Джелалабада взрывчатку под женской чадрой. Так, что для афганцев русские теперь не неприкасаемые. И обыскивают их, как и всех, то есть с пристрастием.

   Карзай, хитрый мужик, пытался устоять под градом нелицеприятных вопросов, но когда не был готов к ответу, часто повторял одни и те же слова. Один из моих вопросов, наверное, поверг его в смятение. Спросил я Карзая, почему раньше те, кто воевал против Советской Армии, назывались моджахедами, а сегодня они же, но воюющие против американцев, вдруг превратились в террористов? Карзай пустился в исторические экскурсы, помянув добрым словом и муллу Ахунда из Кандагара, и Исмаил-Хана из Герата и Раббани из Бадахшана, подводя базу к тому, что многие бандиты – «заблудшие овцы». И, в конце концов, сказал, что с его точки зрения они не террористы, а наоборот его браться. Это с американской точки зрения они террористы.

   Вообще разговор был интересный, содержательный. В конце президент подарил нам сувениры. Мне досталась лазуритовая шкатулка с каменным рисунком и визитка главы государства.
 
   После президента поехали в штаб ISAF, где нас ждали представители НАТО. Штаб их располагался аккурат на том месте, где раньше, в 1980 году, был узел связи группы нашего Главного военного советника. Залез я на крышу штабного здания, посмотрел на знакомые места, да и рассказал об этом гражданскому представителю НАТО. Он посочувствовал, пожав мне руку. Самому стало интересно: прохожу по старым местам, видя себя молодого на том же месте, но спустя столько лет. В Джелалабаде пару месяцев назад было так же. Посетил все места «боевой славы», трассы, где мы взрывались, городок Самархейль, аэродром… Смотрел со стороны на себя и своих товарищей, вспоминал. Как быстро пронеслась жизнь, вихрем. И как бездарно наши руководители все просрали, расплатившись за все жизнями наших ребят.

   Давно понял, что слова «патриотизм – последнее прибежище негодяя» имеют под собой жизненную основу. Кто-то что-то мутит, развязывает войнушку. Потом кто-то глупый гибнет, а кто-то, что еще хуже, становится калекой. Вот и весь патриотизм. Затеявшему войну положены большие деньги, которые он на ней и заработал. Нам-дебилам в лучшем случае положено пособие на лекарства, в худшем – инвалидность. Такое вот разделение труда.

   С такими невеселыми мыслями я ехал в аэропорт от штаба ISAF. Опять в голову стучалась мысль: руку я пожал третьему президенту, может тоже не жилец, а я может быть какой-то представитель Ангела смерти в Афганистане? И опять думалось, что самое неприятное - непременно «под дембель». А его, неприятного, что-то нет.

   До аэропорта оставалось метров четыреста. Откуда он вылетел, этот скул-бас, никто там и не понял. Со встречки, на бешеной скорости, он перелетел двойной бетонный отбойник, высота которого составляет примерно 60 сантиметров. Он несся прямо на нас под косым углом, но не мчался по земле, а летел, подброшенный отбойником. Я успел только рассчитать траекторию, поняв, что сейчас кормы у микроавтобуса, где спала Наталья, продюсер Russia today, и рядом сидел я, не будет. Просто в доли секунды рассчитал траекторию полета и осознал, что пришел конец. Страха не было никакого, потому, что для него не осталось времени. Время кончилось.

   Тут можно было бы поставить жирную точку в моей афганской 13-летней опупее. Но наш афганский водитель каким то неимоверным усилием, утопив педаль газа в пол, вывернул вправо, зацепив следовавший по крайней полосе легковой автомобиль. И его действия нас спасли. Огромная махина автобуса, оцарапав нам левый задний бок, погребла все следовавшие за нами в плотном потоке машины. От красной спортивной легковушки не осталось ничего, кроме заднего номерного знака, еще одна зеленая машина перевернулась, бронированный джип, атакованный автобусом, ехал задом наперед. Сам же скул-бас, снеся с дороги все, что было можно, впечатался в столб.

   По приезду в Москву я узнал, что в этом инциденте погиб один из заместителей начальника администрации президента Афганистана, его дочь, водитель и охранник. Они ехали у нас в хвосте в красном красивом спортивном авто.

   То, что должно было произойти, произошло. Не судьба, значит, была помереть так бездарно. Наверное ангел спас, да иконка Николая-чудотворца, что лежала в кармане пиджака. Через 30 секунд мы уже вытаскивали сумки и аппаратуру из микроавтобуса и осматривали отметину, оставленную школьным автобусом.
 
   Все случилось, как я и предполагал. Руку президенту пожал, смерть пронеслась в полусантиметре, доле секунды от меня. Наверное, этого достаточно для одного человека. Наверное, хватит жить прошлым, ностальгировать по нему, работать на мертвый СССР. Да, наверное. Никто и ничего уже не в силах вернуть. Оставшийся отрезок жизни нужно прожить как-то по-другому. Мир посмотреть, получить маленькие радости от оставшихся скоротечных лет, сделать что-то приятное себе и окружающим меня животным и птицам.

   Это была моя последняя командировка в Афганистан. И тут я уже не говорю «иншалла». Это уже твердо и бесповоротно: обратной дороги в Афганистан нет. Если же будет, то повторная попытка заглянуть в темные глаза вечности может закончиться удачно, значительно раньше отмерянного судьбой и Богом срока. -0-