Глава 14. Чужие

Однообразная домашняя рутина утомляла Машу. Ей очень хотелось поскорее выйти на работу. Она вспомнила, что в конце учебного года, ещё в мае, ходила она в местную деревенскую школу вместе с сынишкой – на руках, чтобы познакомиться там с учительницей. Екатерина Павловна сразу узнала Марию. Она-то её помнила ещё по училищу. А вот Мария Катю, увы, не помнила. Она силилась вспомнить, но никаких воспоминаний так и не всплыло.
— Странно, ... девчонок из твоей группы я ведь хорошо знала, ... особенно тех, кто жил в общежитии, ... а вот тебя, Кать, ... почему-то не могу вспомнить. — пожав плечами, призналась Маша.
— Ну, как же так? — с удивлением посмотрев на Марию, спросила Катя, — Мы ж к тебе с Ольгой подходили перед тем, как сюда приехать. — напомнила она, — Расспрашивали ещё тогда тебя о вашем районе. … Ты нам нахваливала здешние места. … Рекомендовала. … Ну, … вспомнила?
— Не! — завертела головой Маруся, — Да, ладно, фиг с ним! … Какая разница? — сказала она и, посмотрев Екатерине в глаза, спросила, — А почему ты уехать то отсюда хочешь? … Неужели места наши не понравились?
— Никак привыкнуть не могу. … Домой постоянно тянет.— честно ответила Катя и, взглянув в окно, добавила, — А природа здесь красивая! … Правда, … комары донимают! — улыбнулась она.
— Да! … Комаров здесь предостаточно! — согласилась Мария, она села на первую парту и посадила на стол парты сына, — Вот здесь мне предстоит работать. — обведя взглядом класс, подумала она.
В это время Катя увидела, в окно, целую толпу женщин, приближающихся к школе.
— Ну, … началось! — раскрасневшись, сказала она и повернулась к Маше.
Мария сидела в недоумении и не понимала сначала – что происходит. Женщины вереницей зашли в класс и выстроились, будто на линейке, перед классной доской. Никого из них Маша ещё не знала, правда, видела на новоселье у Шивановых.
— Мы пришли выразить своё недовольство, — начала одна из женщин, самая маленькая и щупленькая, она стояла в середине женской шеренги, — наши дети ничего не знают. … Оценки Вы, Екатерина Павловна, детям ставите хорошие, … а знаний то нет!
Маша посмотрела на Катю. Она присела на последнюю парту и, с пунцово-красным лицом от волнения, молча, слушала упрёки.
— Да! … И у моей Регины в тетрадях одни пятёрки и четвёрки, — подхватила, начинание первой, другая женщина, — но ведь там столько ошибок! —посмотрев на Екатерину Павловну с ухмылкой, сказала она.
— А мой Коля плохо читает! — выкрикнула третья родительница.
— А мой Васятка пишет, как курица лапой! — рассмеявшись, высказалась ещё одна мамочка.
После этого все женщины похихикали, а потом в классе вдруг воцарилась тишина. Все вдруг разом замолчали. Женщины смотрели то на Марию, то на Екатерину Павловну, словно ждали от них какого-то ответа. Маше стало жаль Катюшу, ещё немного помолчав, она, не зная – что тут и сказать, растерянно спросила:
— Так что вы хотите?
— Как что? … Знаний! — громогласно сказала одна из женщин, — Я вот тоже недовольна уровнем знаний моей дочери. … Оценки у неё хорошие, а она у меня — совсем бестолковая! … Что не спрошу её – не знает. — пояснила она.
— Так, … это понятно! … В школу ходят за знаниями! — поправляя, на сыне, кофточку, сказала Мария, — Но вы, сами понимаете, … учительница ваша ещё молодая! … Помогли б ей лучше, а не ругались!
— В общем, мы выразили свои претензии. — махнув рукой, словно разрезав воздух перед собой, снова сказала самая маленькая из женщин, — Надеемся, вы нас услышали?! … В противном случае мы пойдём жаловаться в РОНО! — пригрозила она, после чего все женщины развернулись и снова вереницей, друг за другом, вышли из класса на улицу.
— Ну! … Теперь ты понимаешь, почему я отсюда весь год рвалась? — подойдя к окну и наблюдая за тем, как мамочки вереницей удаляются по тропинке от школы, тихо спросила Екатерина. И она, присев за учительский стол, отодвинув, трясущимися руками, журнал в сторону, начала рассказывать Марии обо всех участницах неприятного события, давая каждой весьма нелицеприятную характеристику.
— Что? … Неужели, Кать, так уж совсем, здесь, … всё плохо? — растерянно спросила Мария.
— Хм! … Сама всё увидишь, когда начнёшь здесь работать! — усмехнувшись, всё ещё находясь в сильном волнении, ответила Екатерина.
— Да, не волнуйся ты так! … Успокойся! … Всякое бывает! — выйдя, наконец, из-за парты, взяв сына на руки и подойдя к Кате, начала успокаивать её Маруся.
— Ладно! … Пойдёмте по домам! — предложила Екатерина и, взяв свою сумку, направилась к выходу.
Когда они вышли из школы, Мария посадила в коляску сынишку и, вместе с Екатериной, дошла до перекрёстка.
— Приходи в гости! — улыбнувшись, сказала Маша.
— Хм! — усмехнулась Екатерина и сообщила, — Да, я, Маш, скоро уезжаю!
Лето уже подходило к концу. Екатерина действительно съездила к себе на родину, но вскоре быстро оттуда возвратилась обратно в деревню. Она, за лето, успела здесь познакомиться с молодым человеком, с которым у неё завязался роман. К тому же, у неё появилась здесь подружка – библиотекарша Зоя, с которой они частенько, встречаясь, обсуждали колхозную жизнь. Никуда уезжать из деревни Комары теперь Катя и не думала. Этот слух быстро разнёсся по деревне, долетел он и до ушей Марии. Она решила ещё раз навестить Екатерину, отправившись прямо к ней, домой, с сынишкой на руках.

— Привет, Кать! — сказала она, едва перешагнув порог её домика.
— Привет! … Привет! — неохотно поздоровалась Екатерина, освобождая табуретку в прихожей от вещей.
— Как поживаешь? — усевшись на табуретку, спросила Маша.
— Да, … хорошо! — улыбнувшись, ответила Катя и, посмотрев на Марию, спросила, — Чай будешь?
— Давай, … попьём! — согласилась Маша.
Екатерина налила в чашки горячий чай и достала из шкафчика печенье.
— Вкусные печенюшки! — откусывая кусочек и улыбаясь, сказала Катя, — Попробуй! — предложила она и пододвинула блюдце с печеньем поближе к Маше.
Маша дула на горячий чай, боясь обжечься кипятком, и, взяв одно печенье, она протянула его сынишке:
— На, погрызи!
Девчата, молча, пили чай и, улыбаясь, смотрели друг на друга. Каждая думала о своём, никак не решаясь завести разговор.
— Кать, а я ведь спросить тебя пришла. — наконец, призналась Мария, — Мне на работу уже пора выходить. … Вот и пришла узнать … – действительно ли, ты никуда уезжать теперь не хочешь?
— Да! — улыбаясь, кивнула Екатерина.
— Значит, решила всё же здесь остаться? — поставив на стол кружку с недопитым чаем, удивлённо спросила Мария, — А как же тогда я?
— Хм! … Не знаю! … А мне-то что?! — усмехнувшись и продолжая пить чай, пожав плечами, ответила Катя, — Я твёрдо решила – останусь ещё на годик в Комарах, … а там видно будет!
Мария поблагодарила Катю за чай и, расстроенная, отправилась домой.
— Что же мне, Вадик, теперь делать? — сказала она вечером мужу, после того, как он пришёл с работы, и она всё ему рассказала.
— Да, Машенька, попала ты в переплёт! — глядя в печальные глаза жены, сказал Вадим, — И уезжать теперь отсюда как-то не хочется! … Что мы, как цыгане, будем постоянно с места на место переезжать? … Неужели я целый год сюда пешком зря ходил? — возмутился он.
После этих слов Маша разревелась. Вадим подошёл к ней и начал носовым платочком вытирать с её лица слезинки.
— Не плачь! … Сходи в РОНО! … Должны же руководители что-то придумать! … Без работы сейчас никого не оставят!
— Вадюшенька, … миленький, … так нет же здесь больше никакой для меня работы! — продолжая рыдать, сказала Маша, — Наверно, нам всё-таки уезжать отсюда придётся?! — она ненадолго примолкла и, взглянув Вадиму прямо в глаза, попросила, — Давай, … уедем! … А?
Вадим прижал её к своей груди и начал гладить рукой по её волосам.
— Машенька, девочка моя, … куда ж мы теперь с тобой поедем? … Уж, если на то пошло, … давай снова в Лукоморье вернёмся! — предложил он.
Маша сразу перестала плакать и, снова взглянув в глаза Вадиму, завертела головой.
— Нет. Вадик! … Ты что? … Здесь моя мама, … здесь мои родные! … Здесь, в конце концов, моя родина! … А там? … Там я – чужая! … Девчонки, кого знала, все оттуда поразъехались.
— Хм! … Так, а там – моя родина! — отпрянув от жены, удивлённо сказал Вадим.
— Ты – мужчина, … тебе легче! — предположила Маруся и улыбнулась.
— Знаешь, … я ведь тоже себя чувствую здесь чужим. … Иной раз слушаю, как мужики в гараже о чём-то разговаривают, … и удивляюсь, … вроде б они по-русски говорят, а некоторые их слова мне совсем непонятны.
— Как это? — удивилась Маша, — Что это за слова такие?
— Ну, … вот например: волоти, … угор, полог, каурица, … да, … много разных непонятностей. … Порой слушаю, и смешно самому становится. — признался Вадик, — У нас так не говорят. … Недавно вот Федька начал рассказывать: … пошёл, говорит, я … в каурицу, …чтобы там, … в угор, … волоти выбросить. … Представь себе, смотрю я на него … и совсем не понимаю – куда он пошёл, … что он такое выбросить собрался.
— Так это диалектные слова, Вадик! — рассмеявшись, пояснила Мария, — Каурица – это окраина деревни. … Угор – это овраг. … Волоти – картофельная ботва. … Вот и получается, что Федька твой пошёл на окраину деревни, чтобы в овраг ботву выбросить.
— Не понимаю. … Почему б вот так – просто, не сказать? … Вообще-то, волоты – это гигантские люди якобы некогда живущие на Земле. … Они были очень сильными и выносливыми, Маш, … долго и продолжительно жили, … и были просто непобедимыми. … Не знаю – миф это или реальность.
— Так волоты … и волоти – это совсем разные слова! — объяснила Мария, а потом усмехнулась, — У вас ведь в селе тоже свёклу – не свёклой называют, а бураком!
— Ну, так бурак – он и есть бурак! — удивлённо сказал Вадим.
— Нет, Вадечка, … правильно будет – свёкла! — поправила его жена.
— Так, а я тебе - о чём? … Чужой я здесь!
На полу было расстелено одеяло, на котором сидел их маленький сын. Он перебирал в руках игрушки, рассыпанные возле него. Вдруг одна игрушка полетела в сторону родителей.
— Бу-бу-бу! … Ба-бу-бу! … Па!
— Что, сынок, … неправ папка? — улыбнувшись и посмотрев на сына, спросила Мария, — Ишь, … чего он выдумал! … Какой же он – чужой? … Он наш … родненький! … Да, сЫночка?
— Ба-бу-бу! — улыбнувшись, пролепетал малыш.