Продавец мандаринов

(святочный рассказ)

Нехорошее это место – Сенная площадь. Фонит она, ох, фонит! Пока стояла на ней церковь Спаса Всемилостивого, нечисть еще не выходила за пределы Ротонды. Той самой, что в доме сорок семь по Гороховой. Церковь снесли в шестьдесят первом к огромной радости потусторонних сил. Потом на площади соорудили часовню. Но это – как из пушки по воробьям. Нечисть жила вольготно – спаивала мужчин, отправляла женщин по кривой дорожке, а перед самыми Святками всегда выходила в город порезвиться.

***
С утра привезли товар. Сорок ящиков. Абдулла заглянул в верхний и обмер:
«О, шайтан! Мандарины совсем дрянные. Как таким товаром торговать?»
Узбек взял из ящика один мандарин. Фрукт был маленький, один бок зеленый, другой – в черную крапинку.
«Ой, горе, горе! Такое никто не купит. А так хотелось распродать все побыстрее и махнуть в Ташкент, где тепло и дожидается любимый дедушка Карим. Очень старенький, сто пять лет. И каждый день его жизни может стать последним. Абдулла должен быть рядом. А он торчит здесь, на Сенном рынке и торгует гнилым товаром.
Дедушка учил внука торговать честно, относиться к людям с добротой и заботой. Но в Ташкенте работы совсем нет. И корзины из прутьев тамариска, которые плетет дедушка, совсем плохо продаются. У Абдуллы девять братьев и сестер. Он старший, поэтому отправлен на заработки в Петербург.
Абдулла – обычный узбекский парень – черные веселые глаза, борода лопатой, живет с огромной коммунальной квартире: потолки в ней высокие, как в мечети. В окнах большие щели, по комнате гуляет ветер, как на просторах Голодной степи. В каждой комнате - по тридцать человек. Жильцы спят в две смены. На рынке Абдулла стоит по двенадцать часов, с восьми до восьми, и с трудом доползает до своего топчана.
Странное название у рынка. Сенной. Сушеной травой никто не торгует, он специально проверил. Но говорят, много коней здесь раньше было. Для них и сено. Коней Абдулла любил, всегда угощал лепешкой, если встречал. Теперь здесь торгуют не сеном, а гнильем. Точнее, фруктами и овощами, которым жить осталось один день. У кого совести совсем нет – кидают в пакет совсем плохой товар, завязывают и отдают покупателю. Иногда им приходят вернуть испорченный товар, иногда нет. Такие торговцы стоят, зевают. Один раз у них купили , и больше к ним не ходят.
У Абдуллы всегда большая очередь. Он жалеет стареньких русских женщин и всегда кладет товар хороший или «с походом». Зовет их «ма». Молодым кришнаитам говорит «брат», пожилых женщин зовет красавицами. И всегда мирит других торговцев, которые устраивают стычки. Так учил дедушка Юсуф, что в переводе с его родного языка означает «Бог воздаст».
Собственное имя его звучит, как «раб Божий», что обязывает не забывать заветов Аллаха - делать добро родителям, родственникам, беднякам и сиротам. Жать только, что хозяин так не считает, заставляет стоять позади рынка на улице и редко дает хороший товар. 
«Да что за жизнь с таким товаром, о, шайтан!» - подумал Абдулла и топнул ногой.
И тут же из-под ног его выскочил странный зверек: рыльце, как у поросенка, рожки, как у козленка, глазки, как у змеи и сам весь курчавенький, как барашек.
- Я за него! – бодро выкрикнул зверек на чистейшем русском языке.
- За кого? – обомлел Абдулла.
- За шайтана, - вздохнул бесенок. А это был именно он. Мелкий бес.
- Ты откуда здесь взялся?
- Да это же ты меня дважды вызвал, - ответил бесенок. - И теперь на целых двенадцать дней Святок я в твоем полном распоряжении. Филимон меня зовут.
- Ты такой маленький, что ты вообще можешь? – разочарованно протянул Абдулла.
- Ну, например, могу превратить твой плохой товар в хороший, - Зверек дунул-плюнул, завертелся на месте против часовой стрелки. И тут же ящики опустели.
- Ну и помог… - огорчился Абдулла.
Но ящики вновь наполнились мандаринами – крупными, оранжевыми, ароматными. Покупатели набежали. Только успевай взвешивать, да деньги забирать. Товара улетело сорок ящиков. Пришел хозяин, выручку забрал. Он не скрывал, что доволен наваром.
- Езжай домой, двенадцать дней отпуска тебе даю.
Побежал Абдулла в кассу билетную, а там все распродано. Нет в Ташкент билетов.
- Билет давай! – вспомнил Абдулла про черта.
- Откуда возьму, когда нету, - удивился черт Филимон, - хотя постой, я могу тебя отвезти!
- Э-э-э-э! Как повезешь, когда ты сам маленький такой! – махнул рукой узбек.
- А я надуюсь! – успокоил его черт. И тут же дунул-плюнул, на месте завертелся и в самом деле начал расти. Стал размером с осла, потом с коня, потом со слона.
- Так годится? – спросил Филимон.
- Вполне, - заверил его Абдулла.
- Тогда садись!
Вскочил узбек на черта, и полетели они по ночному небу. Где-то внизу остался Петербург, поблескивая яркими паутинками, а потом и вовсе пропал из виду. Быстро черт скачет прямо по воздуху, как по степи. Не успел Абдулла опомниться, а уже и солнце всходит. И он в Ташкенте, калитку родного дома открывает.
- Стань ослом! – приказал Абдулла Филимону, - и мешок подарков нужен мне срочно. А лучше два.
- Да будет воля твоя, - согласился черт, дунул-плюнул, тут же уменьшился и отрастил большие уши. На спине его появились два мешка, откуда можно было достать все, что угодно.
Десять дней гостил Абдулла у родни. Всех вкусно накормил, подарков гору надарил и семье, и соседям, и просто мимо проходящим бедным людям.
- Служба моя подходит к концу, - заметил Филимон, а ты так ничего не попросил для себя, все для других, да для других.
- А себе и сам заработаю. Молодой, здоровый. Ступай, Филимон. Обратно на поезде поеду.
- Прошу, не прогоняй меня, - взмолился бес, мне тут так хорошо, тепло, дедушка меня любит.
- А тебя разве не будут искать? – удивился Абдулла.
- Будут, но ты можешь мне помочь.
- Говори!  А вдруг ты чего плохого попросишь?
- Ты пока еще мой хозяин. Вели мне оставаться ослом до конца жизни.
***
- Где этого паршивца Филимона херувимы носят? – бушевал Главный Черт.
Младшие черти услужливо притащили предводителю хрустальный шар, в который он сосредоточенно уставился. Шар заметался, заморгал, а потом показал удивительную картинку. На соломе сидит седой старик в тюбетейке  и плетет корзину. За спиной у него, совсем рядом, лежит осел, поджав под себя все четыре ноги.
Старик протягивает руку, чтобы почесать осла за ухом. А в глазах у осла такой покой, какой самому Главному Черту испытать не довелось. Все тоска да тоска. Сколько Главный Черт себя помнил, всегда она давила грудь.
Откуда ни возьмись, прибежали маленькие черноволосые дети и полезли на спину осла. А тот и рад стараться. Катает детвору по двору да следит, чтобы никто не упал. Ну, разве не идиот?
- Как попал к нам этот недотепа? – озабоченно спросил Главный.
- Он младенец,  умерший некрещеным, о, повелитель! – вкрадчиво ответил младший черт.
- А у нас Филимон  чем отличился?
- В том то все и дело, господин, что ничем. Ни одной пакости до конца не довел. Он совершенно бесполезный бесенок. Боязливый, стеснительный, нерешительный.
- Осел, одним словом, - задумчиво произнес Главный черт, - ну пусть и катится в божьи твари. Отныне он - не нашего ведомства.
***
В часовне на Сенной площади звонят заутреню.  Будничный звон сегодня как-то по-особому торжественен. Может это оттого, что еще одна заблудшая душа вернулась к творцу?

07.01.2020