Все любят ходить под дождем -12

А напротив сидела Жанна. Ей не очень нравилось то, что она видела. Я - совсем наоборот. Рад был видеть ее, больше, чем рад:
- Привет!
- Здравствуй. Ты с ними в гражданском браке?
- Нет, знаю их давно, а познакомился недавно. Они не из-за меня здесь, из-за тебя. Хотят, чтоб у тебя все было хорошо.
- Спят с тобой, чтобы у меня все было хорошо? Интересная версия. На редкость реалистичная. Некоторые в таких случаях умеют краснеть, некоторые бледнеть. У тебя какие варианты?
- Ты все неправильно истолковываешь. Холодно мне было, вот они и решили согреть, вроде, вместо одеяла. Только не ради меня, я так думаю.
Не знаю, скажу ли когда - нибудь Жанне, Венере точно не скажу, впрочем, и Коломбине навряд  ли. Мне Коломбина нравится больше, чем Венера, даже не то, что нравится, скорее, больше располагает к себе. Проще она, живет в ней какое-то скрытое озорство, когда улыбается, у нее и в глазах тепло. Венера - богиня, и хотя не скажешь, что надменна, все равно где-то над тобой, а Коломбина вот она, рядом.
Они нас слушали. Коломбина улыбалась, Венера ждала.
- Правильно он думает, - сказала Коломбина.
Выдержала паузу и все-таки не удержалась, лукаво подмигнула Венере, приглашая ее к сговору:
- Хотя кто его знает, приятный такой мужчина, кожа под рукой - погладить хочется.
Жанна потемнела, Коломбина засмеялась:
- Брось ты, Жанка, не бери в голову. Шутка это такая. Пойдем мы, как-нибудь заглянем снова. Обязательно вернемся.
Они ушли. Второй раз мы только вдвоем.
  Жанна  пахнет жасмином. Всегда. С того первого раза, как  я  ее встретил, она пахнет жасмином. Этот запах  сейчас здесь , и сердце заломило, так захотелось, чтобы она  была рядом.
- Дай дотронуться до руки. Это ты?
- Это я.
- Как ты здесь?
- Это важно, как? Я здесь. Никогда не думала, что захочу быть рядом с мужчиной, мне они не интересны. Все. Что-то изменилось, перевернулось во мне, когда смотрела из окна больницы на тебя, лежащего на скамейке. Хочу к тебе, рядом быть хочу.
- А я только тебя и ждал, только тобой и жил. Знал, что дождусь, что найду тебя, не знал когда, может, и не в этой жизни, в какой  нибудь следующей, но дождусь. Мне оставили память о тебе. Не знаю, за что сделали такой подарок. Первое, что помню из детства, сон о тебе. Тебе, наверное, восемнадцать. Вечером во дворе дома купаешься в бочке, длинные волосы текут по спине, на плечах блестят капли воды. Какая-то женщина, наверное, твоя мать поливает твою голову водой, настоянной на цветах. Я впитываю в себя этот запах, хотя, может быть, это просто запах летних лугов, прижимаемый к земле опускающейся вечерней прохладой. После очередного кувшина ты вытираешь воду с лица обеими руками и неожиданно поворачиваешь голову ко мне. Ты видишь меня, не сразу понимаешь это, и метнувшийся сначала испуг в глазах быстро сменяется блеском счастья. А мне, наверное, не было и пяти, когда я это увидел. Конечно, ничего не понял. Просто меня неумолимо потянуло туда, в тот вечер и не только в вечер, в ту жизнь. Необъяснимая тоска охватила тело, и точно помню, захотелось умереть, хотя вряд ли понимал тогда, что такое смерть. Я проснулся на кровати рядом с мамой и спросил ее:
- Мам, мы умрем?
- Да сынок, но надеюсь, что будем жить еще долго.
- Я хочу обратно туда, где я жил раньше.
- Не говори так сынок, солнце умрет для меня, если тебя не будет. Я знаю, я сойду с ума и умру через минуту после того, как тебя не станет.
Естественно, не помню, мама потом несколько раз рассказывала, что тут я произнес очень взрослую фразу:
- Разве не безумие - жить еще?
Придумала она, наверное. Через много лет я прочел эту фразу у Ницше.