Исповедь Кавалера

В дверь позвонили, и я сразу понял, что это за мной. Сердце учащённо забилось, я отошёл в дальний угол, чтобы подольше оставаться незамеченным. Мне хотелось выиграть время и лучше разглядеть ИХ. Я не знал, кто ОНИ, но уже неделю прислушивался к переговорам по телефону, которые вела Анна. Они хотели девочку, непременно блондинку. И вдруг, увидев моё фото, решили взять меня. Не знаю, почему: я не блондинка, и в мои планы не входило менять пол. Но они всё-таки приехали за мной. Ещё со вчерашнего вечера все готовились к визиту гостей. Когда на нашем пороге материализовались три шикарные дамы, все пацаны, а девчонки с праздничными причёсками и в бантах вышли их встречать. Да что там вышли! Они просто выскочили и устроили им восторженный приём, писая кипятком от радости. Только я оставался в своём углу, слушая тревожный стук своего сердца и пытаясь угадать, кто из этих троих решил меня усыновить.
Меня позвали, пришлось выйти из дальнего угла. Я не спеша приближался к троим дамам и размышлял: кто? Две яркие молодые шатенки с модельной внешностью, в соответствующем прикиде на шпильках, и блондинка с короткой стрижкой, в спортивной одежде и кроссовках. От них пахло кожаным салоном, духами и кофе. И хотя они были очень разные, я сразу почувствовал: что-то объединяло их кроме дружбы.
Мне понравилась дама в кроссовках, и я робко подошёл к ней. Она не шелохнулась, не попыталась взять меня на руки и даже ничем не угостила. Мы посмотрели друг на друга. Не знаю, кто был больше растерян. Думаю, она. Видимо, на фотографии я выглядел привлекательней. Я прочитал разочарование в её глазах. Да, ей бы девчонку. И, конечно, блондинку, как она. Я был не её масти. Я отошёл, не подав виду, как мне плохо: Анна со мной уже решила расстаться, а гостья ещё не решила меня усыновить. Кажется, она была в лёгком шоке.
Высокая шатенка наклонилась ко мне, взяла на руки и приласкала. Наверное, чтобы сгладить ситуацию. У меня свело живот. Ещё немного, и я опозорился бы. К моему облегчению, девушка вовремя поставила меня на пол. Меня окружили девчонки, и одна из ревности сильно куснула меня прямо за нос. Я взвыл от боли и ретировался в свой угол, продолжая там поскуливать. Мне было больно и обидно.
И в этот момент я очень сильно захотел, чтобы меня забрали отсюда. Теперь оставаться здесь — отвергнутым, покусанным и высмеянным — было бы невыносимо. Живот снова скрутило. Я не выдержал и опозорился прямо перед гостями. Все сделали вид, что ничего не произошло. Блондинка сказала, что им пора, у них ещё дела в Киеве, а завтра перед поездом она заедет за мной.
Анна забеспокоилась. У неё был опыт, и она отлично разбиралась в людях. Я видел: Анна с лёгким сердцем отдала бы меня именно этой женщине. Но не известно, что будет завтра и как там всё обернётся. А вдруг гостья за ночь передумает? Или в другом доме ей предложат девочку, беленькую, похожую на неё, и она откажется от меня?
И Анна сказала:
— Завтра нельзя. Если хотите, берите сегодня.
Мол, она уже приготовила еду для меня в дорогу и мои документы. В этот момент решалась моя судьба. Я всё слышал из своего угла и видел, как мгновенье блондинка поколебалась, а потом решительно ответила:
— Хорошо, давайте сегодня.
Она положила деньги на стол и протянула руку за конвертом с моими документами. Всё произошло очень быстро, без прощальных слёз и речей. Анна чмокнула меня в лоб и перекрестила уже в коридоре.
 На улице шёл дождь. Недалеко от подъезда стояла машина. Шатенка села за руль, рядом с ней — другая, моя новая мама села сзади, взяв меня на колени. Автомобиль мягко тронулся. Из динамика доносилась приятная мелодия, от кожаных сидений шло тепло, и я стал подрёмывать.
— Ма, а тебе что, он не понравился? — услышал я сквозь сон голос шатенки.
— Да, мам, я тоже заметила, — вступил второй голос, — ты как-то странно себя вела, как будто передумала его брать.
Так вот что их объединяло! Эти две взрослые красавицы — дочери моей новой мамы! Ну, если она вырастила таких шикарных девчонок, я тоже буду кавалер что надо, когда вырасту! Лишь бы она не передумала. Когда там наш поезд, я забыл? Я снова заволновался.
— Да, я действительно растерялась. На фото он был таким забавным и жизнерадостным, а в жизни оказался вялым флегматиком, особенно на фоне остальных, — ответила мама.
«Ага, будешь тут весёлым после вчерашнего ужина! Коза оказалась не первой свежести. Но так хотелось есть! Я и натрескался от пуза», — подумал я, но, конечно, ничего не сказал. Меня укачало, я глотал слюну и терпел из последних сил.
Мы подъехали к высокому дому, и все вышли из машины.
В лифте мне стало страшно. Это было моё первое знакомство с жуткой металлической коробкой, которая с неприятным скрежетом дрогнула и медленно поползла куда-то вверх. Наконец двери раскрылись, и все вышли.
Меня долго несли по длинному коридору, в конце которого была дверь, и мы через неё попали в небольшую квартиру. Она выглядела необжитой. Не пахло ни жильцами, ни едой. Мне опять стало тревожно. С трудом выдержав длинный путь и попав в квартиру, я тут же оставил свой вещдок — неоспоримый факт, что я здесь был.
Мама постелила мне постель в укромном уголке, но я упорно просился на ручки. Мне было страшно проснуться одному в чужом месте, и я нервничал всё больше. Мой живот совсем расстроился. Мама не успевала убрать прежний вещдок, как я оставлял следующий. К ночи из меня текло почти непрерывным потоком.
Я слышал, как мама говорила по телефону с Анной, и та предложила привезти меня обратно. «Всё! — испугался я. — Если меня отвезут назад, то больше их не увижу». Живот сводило судорогой. Я свернулся калачиком и ждал своей участи.
Меня повезли не к Анне, а в лечебницу. Вернулись с большим мешком лекарств. Мне сделали болючий укол и до утра поили противными лекарствами. Я терпеливо глотал, когда мне заливали в рот очередную порцию. К утру буря в моём животе улеглась. Когда проснулся и увидел рядом маму, я был практически здоров и, конечно, очень обрадовался, не скрывая своих чувств.
— Вот теперь вижу, ты такой, каким я тебя представляла, а не вчерашний флегмат! — радостно сказала мама и взяла меня на руки.
Я был на седьмом небе от радости.
Вечером мы поехали на вокзал. В поезде было классно. Мы с мамой были в купе вдвоём, я совсем не укачался, и это путешествие мне очень понравилось, потому что я всё время находился рядом с нею на полке. Правда, почти всю дорогу до Крыма я проспал да так и не понял, что такое Крым, когда мы в него въехали. Мама обещала показать мне море и горы. Мне, признаться, было всё равно, лишь бы она была всегда рядом. Мы приехали.
 Море меня испугало, оно шумело и брызгалось. В первую неделю мне снились кошмары, и я начинал громко кричать во сне. Что мне снилось, я не помню. А мама опускала свою руку в мою постельку, гладила меня, и я тут же засыпал, вздрагивая и успокаиваясь. Первые три недели я не отходил от неё, мама смеялась и говорила: как нитка за иголкой. Иногда даже сильно уставал, но бдительности не терял. Всё боялся, что моя мама исчезнет, и повсюду топал за ней. Даже когда спал, одним глазом следил за всеми её передвижениями по квартире. Со временем до меня дошло выбрать наиболее удобное место, с которого просматривалось всё помещение и я постоянно видел мою маму. Сейчас немного успокоился, но все равно хожу за ней по пятам.
Обычно утром мы идём вместе в кухню, где она готовит мне кальцинированный творог из домашнего молока. Вкуснятина редкая! Я вылизываю всю миску, — так он мне нравится. Чего не могу сказать о рыбе. Вот гречневая каша с мясом — это вещь! Из любви к маме рыбу я всё-таки ем. Потому что вижу, как она кропотливо перетирает в своих пальчиках каждый кусочек, чтобы ни одна косточка не попала мне. Днём мы ходим гулять. Я сначала боялся, а потом научился спускаться по высоким ступенькам лестницы. Первое время было очень страшно, и я просился на ручки. Потом осмелел. Теперь мне даже нравятся эти лестницы. Но взбегать вверх всё равно веселей, чем спускаться вниз.
В общем, всё классно. Правда, есть одна проблема — не знаю, как решить. Иногда мама очень долго гуляет со мной во дворе, а я из последних сил терплю — не хочу опозориться. Я ведь точно знаю, куда мне нужно ходить в туалет. Однажды я думал, что мой мочевой пузырь лопнет. Мы полдня были на улице, а мама всё не шла и не шла домой почему-то. Я мужественно терпел и, когда мы вошли домой, с облегчением освободившись, посмотрел на маму: «Правда, я молодец?» Мама не похвалила меня, как раньше, а только вздохнула. Почему? Я не понял. Вот такая проблема.
Иногда мы ходим гулять очень далеко от дома. Однажды забрели в какое-то место возле моря, которое называется санаторским парком. Я путешествовал у мамы на руках, ведь я ещё не совсем взрослый кавалер, мне всего три месяца исполнилось. А два здоровенных дядьки, что охраняют вход, строго сказали маме:
— Вы что, читать не умеете? Собак выгуливать запрещено!
Мама посмотрела на них удивлённо и ответила:
— Где вы видите собаку? И вообще, у нас фотосессия. Не мешайте!
Поставила меня на газон под пальму и начала щёлкать фотоаппаратом.

Искренне Ваш —
Кавалер Кинг Чарльз, спаниель по имени Хантер.