Попутчица из рассказов В поезде

Случалось ли Вам ездить куда- либо на поезде? Был в моей жизни период, когда мне приходилось довольно часто совершать поездки на поезде. Эти путешествия были для меня, в большинстве случаев, отдыхом. В поезде можно выспаться, под стук колёс и мерное покачивание вагона, в своё удовольствие. Здесь не надо мудрить над причёской и макияжем, и вообще можно расслабиться и даже помечтать. А сколько разных людей здесь можно встретить и каждый со своими планами, со своим прошлым и будущим. В дороге люди становятся более разговорчивыми, охотнее проявляют свой характер, открывают потайные дверцы своей души.
Поезд, на который садилась я при поездках в Москву, отправлялся от станции ровно в полночь. Пассажиры, получив постельное бельё, тут же укладывались спать, лишь немногие перед сном ужинали. У меня далеко не всегда была нижняя полка, но в этот раз мне повезло. Со мной в купе ехали ещё две женщины и молодой парень, который сразу занял верхнюю полку.

          – А куда Вы едете? – спросила меня женщина, у которой так же оказалось нижнее место.

          – Я в Москву, по работе, – ответила я.

          – А я к маме на юбилей, я раньше сойду.  Мне ещё на автобусе потом до деревни трястись, – недовольно сказала она,– да и не мама она мне вовсе, – продолжила разговор соседка, – моя-то мама умерла, когда ещё сестрёнку Нюру рожала, так вот её сестра нас к себе и взяла, мне тогда только два года было. У неё у самой пятеро детей было, да ещё нас взяла, – каким-то недовольным тоном продолжила спутница.

Мне стало не по себе:
"Как же не считать матерью женщину, которая с младенчества растила вас с сестрёнкой, не бросила, не сдала в детский дом?" – подумала я.
Время было позднее, и этот разговор с попутчицей мне почему-то не нравился. Я уже постелила себе постель, и собралась было лечь на ночь, полагая, что на сегодня разговор можно и прекратить. Однако моя соседка, поняв, видимо, моё намерение, вдруг взяла меня за плечи, бесцеремонно развернула к себе лицом и продолжила рассказ:

          – Я, как только восьмилетку закончила, сразу в город уехала, поступила в педучилище, выучилась на музработника, а потом в садик устроилась на работу.

Тут она достала из своей сумки альбом и начала показывать мне фотографии, но в вагоне был очень тусклый свет, какой обычно оставляют на ночь. Разглядеть снимки хорошо не получалось.

          – Давайте оставим это до утра, – попросила я свою попутчицу, – мне бы очень хотелось всё рассмотреть получше.
 
Соседка обрадовалась, что спутница проявила интерес, но ложиться спать ей не хотелось.

          – Не люблю я к ним ездить, – раздражённо сказала она, – народу много. Ни поесть, ни поспать нормально не дадут. Знаете, я к ним в прошлом году в гости приезжала, так они все так и крутились возле моей банки с мёдом, поесть не давали.  Так вот теперь и им, такую же, везу, – хвастливо заявила попутчица.

          – А кто, все? – попыталась уточнить я. 

          – Да все, сёстры, брат, да ещё их дети, а банка-то не резиновая, я её для себя покупала, чтобы было с чем чай попить, – продолжала пассажирка.

Я мысленно представила банку с мёдом не меньше пол-литровой. "Неужели бы ей не хватило, если бы она решила поделиться лакомством со всеми?" – подумала я, но ничего не сказала.
Мне очень хотелось спать, и продолжать беседу с неприятной спутницей не было никакого желания.

          – Давайте завтра поговорим. Я очень устала сегодня на работе, голова раскалывается, плохо соображаю, и фотки не посмотришь. Извините меня, можно я лягу? – спросила я соседку.

Та, с явным неудовольствием, пожелала мне спокойной ночи и тоже улеглась. Однако рот не закрыла.
 
          – А Вы не по торговым делам в Москву? – докапывалась она до меня уже лёжа.

          – Вовсе нет, – ответила я, –  с чего Вы взяли?

          – Да сейчас все торгуют, вот у меня соседка на площадке тоже кофточками торгует, так она…– и тут с её стороны посыпались рекомендации, что и где надо покупать в Москве, за сколько потом следует продавать всё это в своём городе и так далее и тому подобное.

 Соседка моя по купе, войдя во вкус беседы, даже снова села на своей постели, она в этот момент не видела моего лица, и я моментально отвернулась к стене. Не тут-то было! Она снова легла и затормошила меня рукой.

          – Ну, Вы же не дослушали! – с возмущением обратилась она ко мне.

"Вот попала! – думала я, – Противная какая! А так хотелось отдохнуть, все спят, а я должна её галиматью слушать?"
 
          – А Вы, что же, торгуете? Откуда такие познания? – почти со злостью спросила я.

          – Так, говорю, соседка моя кофточки продаёт…– начала она по второму кругу.

Я поняла, что это может затянуться надолго, подобно сказке про белого бычка и уже не сдерживаясь, рявкнула:

          – Дайте спать, наконец, сказала же, голова болит.

Спутница сразу замолкла, и в купе стало тихо. Утром,  едва рассвело, я проснулась от того, что кто-то тряс меня за плечо. Повернувшись, я увидела лицо вчерашней моей собеседницы.

          – Вставайте, утро уже, я Вам очередь в туалет заняла, – сказала попутчица.

 Понимая, что поспать мне уже не удастся, я нехотя поднялась, взяла с собой полотенце, туалетные принадлежности и пошла умываться. Потом попила чаю в одиночестве, другие мои спутники ещё спали, а вчерашняя собеседница решила почаёвничать позже. Сейчас же она не замедлила вытащить свой альбом и  показывала мне фотографии, объясняя, кто или что запечатлено на снимке. Здесь были множественные фото хозяйки дома и на работе в садике, фотографии дочери с собачкой, затем с кошечкой, отдых с семьёй на море, в Прибалтике, фото их легкового автомобиля и куча ещё разных снимков. И только на одном снимке был изображён маленький деревенский домик, хорошо видна была лишь его крыша, да огромное поле цветущих ромашек за его забором. Сам родительский дом был снят как бы вскользь, и даже по снимку было видно – это место фотографу не любо.
 
          – А есть снимки мамы, папы, сестёр, брата? – спросила я.
 
          – Нет, – ответила попутчица, – здесь нет, дома в другом альбоме есть несколько. Да и зачем они мне? – слегка раздражённо сказала соседка.

"Странная семья какая. Может родители пьют, плохо к детям относятся..." – думала я.

          – А вы общаетесь между собой, ну, Вы с сёстрами, например? – спросила я её.

          – А с кем общаться-то? Все в деревне живут, о чём с ними говорить? Нюра, сестра моя, далеко в Республике Тыва живёт, а остальные-деревенщина, – сказала моя попутчица.

          – Наверное, вас с Нюрой обижали в детстве? – решилась предположить я.

          – Да что Вы, никогда! – ответила пассажирка.

          – Может вам еды не хватало? – усомнилась я.

          – Да, нет, как все жили, не шиковали, конечно. Только вот платья новые нам с Нюрой редко покупали, только на день рожденья и в Новый год, а так донашивали, что было, за старшими. Лучше бы сразу в детский дом нас сдали, – с нескрываемой досадой сказала она.
 
          – А чем же там лучше? – удивилась я.

          – Дом у них тесный, маленький, – ответила спутница.

Она так и сказала: не «у нас», а «у них», что больно резануло мне слух.

          – А в детдоме у каждого своя кровать. И потом своё жильё дают, а я, знаете, сколько по квартирам скиталась, пока свою получила.

          – А Вы помогали родителям, когда выросли? – задала я очередной вопрос.

          – Да чем же я помочь могу? Самой как-то жить надо, дочь растить, – возмущённо ответила моя спутница.

Слушать попутчицу не хотелось, а тем более о чём-то говорить с ней. До этого момента я всегда считала, что в большой семье, как правило, вырастают хорошие, дружные между собой, заботливые дети, но сейчас моя теория безжалостно рушилась. Эта женщина, выросшая в такой семье симпатии никак не вызывала уже тем, с каким презрением она отзывалась о своих сёстрах и братьях и,  главное, о своих родителях.
А попутчица не замолкала, она всё рассказывала про свою дочь, про работу, про их отдых в Прибалтике и ещё где-то. Приближалось время обеда, пассажиры трапезничали поочерёдно. Говорливая соседка достала из своих закромов маленькую баночку-бочонок с мёдом, стекло которой по рисунку напоминало пчелиные соты, а сверху она закрывалась маленькой круглой крышечкой жёлтого цвета. В ней едва ли было граммов двести мёда.

          – Вот, эта банка мне, чтобы никто в неё своей ложкой не лез, – продолжила разговор соседка, – и такую же им везу.

От удивления мои брови сами полезли вверх.

"Да уж, щедрая женщина, – решила я, глядя на эту крошечную баночку, – как же могла вырасти в большой семье такая эгоистка и жадоба? Вот вам ещё одна загадка жизни.  Да, похоже, и другие дети не лучше, если им всё равно, как живут их родители, вырастившие их и давшие им, хоть какое-то, образование. Ведь не пьяницы, не скандалисты, тянули свою лямку, как могли.  Что же дети, разве не могли скинуться, помочь родителям подновить их избушку, а то и гляди, сейчас завалится. Кто же виноват в том, что выросли они такими бессердечными?"

Говорить не хотелось, на душе было безрадостно, неприятно. На следующей станции попутчица вышла, и дышать в купе стало как-будто легче.
 
 
;