Простые зарисовки. Терракотовый воин 6. 1

Мама София очень сильно изменилась. Очень. Казалось, что она меня, просто-напросто, не замечает. И ещё я заметил за мамой что-то очень плохое: она, после работы, сидела подолгу на кухне и пила вино или водку. Я в этом пока не разбираюсь. Поздними вечерами, когда я ложился спать, к маме в гости приходил высокий и темноволосый мужчина из нашего дома, который мне кого-то напоминал. Наш дом огромный, с восемью подъездами, даже соседи друг друга не знают. Что дядя Гена и мама делали в спальне при закрытой двери, я узнал только тогда, когда случайно услышал мамины вздохи и крик её «нового друга». Они занимались сексом. Это было написано в Википедии, но я и без неё догадался. Мне стало стыдно за маму, и ещё больше за себя. Я мужчина и должен защищать маму от всего плохого, зарабатывать деньги, чтобы мама не думала о них и думала только о семье. Так говорил мне папа: «Сынок, женщина должна заботиться о семье, мужчина должен женщину обеспечивать всем необходимым».

Прошёл незамеченным мой день рождения и впервые мне никто не сделал никакого подарка. Только Рита, которая мне нравилась, поздравила, подарив мне китайский светящийся спиннер. И ещё она меня поцеловала. Я покраснел и поцеловал Риту. Это стало ещё одним нашим секретом. Не детским и не взрослым. Я загадал желание: если когда-нибудь Рита согласится выйти за меня замуж, то я сделаю всё, чтобы она была счастлива. Но правильно говорят люди, что нельзя загадывать на будущее. Однажды Рита сказала, что меня ненавидит. Как оказалось, Генриетта Сергеевна, наша бывшая математичка, устроилось на работу и стала заместителем директора фирмы, в которой работал отец Риты. Его предупредили о сокращении и теперь в их семье начались скандалы. Я только одного не понял: почему Рита меня сделана виноватым? Непонятно и очень-очень обидно. Так я разуверился в крепости дружбы между мужчинами и женщинам. Всё это враньё и придумки взрослых для взрослых.

Как-то незаметно подошло время летних каникул. Но мама об этом, похоже, забыла. Она каждое утро меня будила со словами: «Не проспи к первому уроку, Виталий». Я заправлял постель, пил чай и думал о папе. Если бы он был рядом, то ничего плохого в нашей семье не случилось бы. В этом уверенности теперь у меня не было, но я продолжал так думать. Есть один закон, в котором говорится, что если что-то должно произойти, произойдёт обязательно. Кто такой Мерфи – не знаю, но он, скорее всего, очень умный человек. Или сумасшедший. Нет, скорее всего он всё-таки умный. Я посмотрел на конверт, оставленный папой, хотел его открыть, попросить помощи у незнакомого мне человека, но почему-то передумал. Скорее всего, зря я передумал. А может и нет. Время покажет. Вечером я сидел на качели, ждал возвращения с работы мамы. Подъехал автомобиль, большой и чёрный, из нег вышел дядя Гена и.. – я не поверил своим глазам, – Рита.

Так вот кого мне напоминал дядя Гена! Это что же получается? Моя мама и дядя Гена, отец Риты… теперь всё стало на свои места. В семье Риты скандалы были не из-за увольнения дяди Гены, а из-за его походов к моей маме. Вот дела! Я страшно рассердился на маму и на всех, кого знал! Но в первую очередь, я был зол на себя. Это надо же быть таким ослом, чтобы не разобраться в простом.. Я себя одёрнул: собственно говоря, я причём? Взрослые сходят с ума, и из-за этого должны страдать дети? Нет, так дело не пойдёт! Взрослые в своих отношениях запутались, значит выход из этого дурацкого положения придётся искать мне, ребёнку. Я просидел на качелях до позднего вечера, усиленно думая. Даже голова начала болеть. Но я придумал как вернуть маму в семью. Нужно дядю Гену… от этой мысли мне стало страшно. Для этого, чтобы убить человека, мне нужно бросить принимать таблетки, оставленные папой. Когда ко мне вернуться сверхспособности, то… да, я подойду к отцу Риты и скажу, чтобы он к нам больше никогда не приходил. Послушается – будет жить, посмеётся надо мною или оттаскает за уши – умрёт.

Интересно, умирать это страшно или нет? Вот и посмотрим на поведение дяди Гены, забоится он или нет. На следующее утро я проснулся в боевом настроении. Мама собиралась на работу, поэтому обошлось без излишнего напоминания о школе. Я хотел ей рассказать о том, что уже две недели как идут школьные каникулы, но потом передумал. Если мама забыла о моём Дне рождении и о подарке на Новый год, то о каникулах она точно могла забыть и ругать её за это не стоит. Если только про себя и несильно. Я боялся, что без таблетки моя жизнь превратится в кошмар и ужас, но наступил вечер, ничего страшного не произошло. Немного кружилась голова и постоянно хотелось пить. Всего-то. Я находился в засаде, то есть на поломанной качели, постоянно наблюдая кто заходит в подъезд Риты, кто выходит. В окнах квартиры Риты горел свет, и у меня в голове появилась предательская, трусливая мысль. Может, всё оставить как есть и никого не убивать? Не дядя Гена же разрушил мою семью? Может, во всём виновата моя мама или я? Скорее я, чем мама.

Я поднялся с качели, направился в сторону подъезда. Дядя Гена появился как из ниоткуда, из темноты и схватил меня за руку.

«Хочешь заработать денег, Виталик?»

Такие глупые вопросы могут задавать только взрослые. Кто не хочет заработать денег?

«Ну.. – неопределенно ответил я, – хочу. Только как и сколько?»

Он начал сбивчиво объяснять: никто не должен знать, что он был в нашей квартире, если меня об этом спросят полицейские, я должен отвечать на все вопросы только отрицательно. Не видел, не знаю и так далее. За это отец Риты пообещал мне заплатить целую тысячу рублей. Нашёл малолетнего идиота и дурака? Ну-ну!

«Сто тысяч рублей и ни копейки меньше», – ответил я дяде Гене.

«Вот же гаденыш! Яблоко от яблони… »

«Теперь вы мне должны заплатить пятьсот тысяч рублей и ни копейки меньше».

«Ах ты тварь малолетняя! – прошипел дядя Гена. – Чтоб вы все сдохли!»

Он ударил меня по-взрослому, да так сильно, что я не понял как оказался на земле. Голова гудела как телеграфный столб, из носа текла кровь. Я вырвал, потом ещё раз. Дойти до подъезда не было сил. Еле-еле доковыляв до качели, плюхнулся на сидение и сразу почувствовал, что на меня кто-то смотрит. Этот «кто-то» стоял на балконе четверного этажа и курил. Отец Риты, потушив сигарету, собирался зайти в квартиру, но было поздно. Я представил, что изо всех сил сжимаю его горло. Почему-то перед глазами были синие руки, которые я видел во время «сеанса» в папином институте. Руки, сжимающие горло моего обидчика, с легкостью приподняли тяжелое тело отца Риты в воздухе и сбросили вниз с балкона. Я, на негнущихся ногах, подошёл к углу дома, присел на корточки. Через несколько минут за углом раздался душераздирающий крик и он придал мне силы. Я побежал прочь от дома, от места преступления. Моего первого преступления. Только вот последнего ли? Этого я не знал.

Возвращаться домой мне не хотелось, да и делать этого мне сейчас никак нельзя: я весь в крови, возможно, с синяком под глазом и опухшей губой. Возле дома обязательно будут полицейские, которые мною заинтересуются. Я куда-то шёл, но вот куда – не знал. Просто шёл, вытирая слезы и проклиная свою жизнь. Огромный пустырь, костёр, возле которого сидят люди странного вида и с ужасным запахом. Бомжи, что ли? Они спросили кто меня обидел и как мне помочь. Хорошо, что у меня хватило ума никому ничего не рассказывать, всю тайну оставить внутри себя. Потом кто-то из бомжей протянул мне кружку с отвратительно пахнущей тёплой жидкостью. Я её выпил залпом, не почувствовав вкуса. Внутри обожгло огнём, голова стала шуметь ещё больше и до меня дошло, что я выпил водку. Мне слили на руки воду, я умылся, потом сделал несколько шагов и упал в траву. Хотелось плакать и смеяться одновременно. Вот так люди и спиваются, наверное. Я прислушался, что говорят бомжи и внутри меня всё похолодело: через десять минут на пустырь подъедет кой-то Джангир и меня заберёт, заплатив бомжам деньги.

Я представил себя рабом с ошейником на шее и меня в очередной раз стошнило. Стало немного легче, из головы исчез дурман. Нужно было что-то делать, вот только что делать? Драться с бомжами? Смешно. Я глупо захихикал и попробовал подняться на четвереньки. Меня ударили, потом ещё раз, ещё. Я открыл глаза от яркого света автомобильных фар. Передо мной на корточках сидел бородач, говоривший по телефону на каком-то непонятном языке. Потом бородач достал из кармана джинс деньги, протянул бомжу, сказав: «грузите его в машину». Меня подхватили под мышки, потащили к огромному внедорожнику. Я понял, не знаю как, но понял, что это последние минуты моей свободы. И я закрыл глаза, мир вокруг меня на время исчез. Кровь, крики и стоны, огонь костра всё больше и больше. Синие сильные руки работали без перерыва, складывая тела людей в стопку, бросая их в костёр.

Я пришёл в себя от тошнотворного запаха горелого мяса, от запаха бензина. На земле стояла бутылка, на донышке которой была вода. Я выпил всю воду залпом и только потом понял, что это опять была водка. Но пьяным я не стал, наоборот, мне стало намного легче. Легче, несмотря на то, что я смотрел как в костре горели тела шестерых человек, а в салоне внедорожника разгорался огонь. Неужели это сделал я? Я заплакал, даже не знаю от чего. А потом бросился бежать по пустырю. Внедорожник полыхнул ярким огнём, раздался оглушающий взрыв, меня что-то сбило с ног. Я, падая и поднимаясь на ноги, бежал и шёл, шёл и бежал куда глаза глядели. Какой-то парк, фонтан, огромное здание, арка, соединяющая два пятиэтажных здания. Я остановился возле входа в папин бывший институт и долго соображал, как же я сюда добрался, как в таком состоянии дошёл до знакомого института. И самый главный вопрос – почему я здесь и для чего? На ступеньках стоял и курил знакомый мне охранник. Он, скорее всего, меня узнал и почему-то очень сильно испугался. Если человеку нечего скрывать, то почему охранник начал пятиться назад, ко входу в институт и расстёгивать кобуру с пистолетом?

Сколько весит человек стандартного телосложения, похожий на охранника? Сложно сказать. Килограммов семьдесят-восемьдесят. Охранник закричал и его, как пушинку, что-то приподняло в воздухе и ударило о стену. Раз, второй, третий. Я понял, что дремавшие во мне гнев, обида за себя, злость на всех людей и жажда мести, вырвались наружу. Выбежавший из двери второй охранник споткнулся на месте, увидев меня и мёртвого напарника. Он странно посмотрел по сторонам, потом схватился руками за горло и захрипел. Два мёртвых человека перед входом в институт, куча мёртвецов на пустыре. Что-то со мной произошло, вот только что? На этот вопрос могли ответить только мой папа и тётя Маша. Поэтому-то я здесь и оказался, вот оно в чём дело! Всё правильно. Я шёл по просторному вестибюлю с зеркальным колоннами и за мной попятам шла смерть. Я даже несколько раз останавливался и оглядывался, пытаясь понять кто за мной идёт. Стёкла взрывались тысячами осколков, лампы освещения на какой-то миг ярко загорались и гасли. Работавшая сигнализация захрапела и замолкла в тот момент, когда я подошёл к дверям лифта.

«Стой! Стой на месте и подними руки верх», – услышал я голос за спиной.

Обернувшись, я увидел троих человек с автоматами. Что с ними произошло, меня не интересовало. Раздался звук падающих тел, автоматная очередь и по ушам ударила тишина. Двери лифта разошлись в сторону, я увидел стоящего ко мне лицом мужчину в военной форме. Он, не целясь, выстрелил несколько раз и меня что-то сильно толкнуло в правое плечо, обожгло грудь. Я опять обиделся, только теперь по-настоящему и закричал. Что-то в вестибюле взорвалась, и, как мне показалось, на меня упал потолок. Я больше ничего не чувствовал, у меня больше не было тела. Кто-то поднял меня с пола и куда-то понёс, повторяя вновь и вновь моё имя. Несколько раз я приходил в сознание, смотрел по сторонам, не понимая кто я и куда меня несут.

«Всё позади, Виталик, тебе сейчас нельзя нервничать, сынок. Постарайся уснуть…»

«Папа? – прохрипел я через силу. – Почему тебя так долго не было? А знаешь, папа, я совсем запутался. Кто хороший, а кто плохой я теперь и не знаю..»

Мультфильм пришёл сразу, но на этот раз без цветных и вкусно пахнущих разноцветных шариков. Я, как огромная синяя лягушка, гигантскими прыжками передвигался от гор с заснеженным вершинами в сторону обрыва. Где-то далеко внизу грохотал прибой, на скале, далеко выдающейся в море, стояла девочка со светлыми волосами. Ляля обернулась и помахала мне рукой. Мультфильм закончился и я провалился куда-то далёко вниз, где холодно и тихо. Туда, где вечная ночь, а над головой нет звёзд.



*****



— Вот и вся история моего детства, Виктория, – произнёс я, допивая виски.

— Как это вся история? – удивился журналист. Девушка смотрела на меня поверх очков и только сейчас я понял, что очки ей очень идут.

— На этом детство Виталия закончилось. Он стал сразу взрослым человеком. С незаживающей душевной раной и спрятанной где-то далеко внутри нелюбовью к людям.

— Я это понимаю, Виталий, – поморщилась Виктория, – но вы не рассказали о том, что с вами произошло после… после всего произошедшего. Так мальчишку жалко, до слёз. Родители разругались и вот результат. Ваш папа вернулся в семью? А с Ритой вы помирились? А как же Ляля, девочка со светлыми волосами? Бывали вы ещё в хрустальном городе? Мне хотелось бы услышать продолжение истории, Виталий. Или вас нужно называть Вит Хантер?

— Называйте как вам угодно. История долгая, на рассказ не хватит времени. Кафе уже закрывают. Пойдёмте, я вас провожу до машины, Виктория.

— Один вопрос, – улыбнулась журналистка. – Вы с Ритой помирились?

— Да, и до определённого момента времени вместе воевали.

— До определённого?

— Да, до момента её гибели. Я самолично закрыл Багире глаза.

Официант многозначительно посмотрел на часы, я кивнул ему, вставая из-за стола. Сумасшедший день подошёл к концу, но что-то мне подсказывало, что он, на «провожании» симпатичной девушки до машины, не закончится, растянется на всю ночь.