Простая философия света Виктора Пожидаева

Простая философия света в поисках эха души
( о поэте Викторе Пожидаеве, 1937-2006, Ростов-на-Дону)

Он не знал грома аплодисментов, бурного одобрения коллег по перу, при жизни издал единственную тоненькую книжечку стихов «Жесты света»( 1987г) и напечатался в коллективном сборничке – он вообще не знал суеты по поводу пиара… Но внимательные ценители истинной поэзии при имени «Виктор Пожидаев» особенно замолкают, как бы прикасаясь к чему-то лично заветному, и отводят глаза.
В попытке возложить  свои стихи на планетарный поэтический алтарь он был и остаётся прирождённым лириком, так и не сменившим гусиного пера на шариковую ручку, лист бумаги на монитор, а простое человеческое общение на телефонный звонок.

1.Предчувствие осени.
Единожды вняв формуле «очей очарованье», согласитесь, как трудно добавить к ней что-либо, не разрушив магической звукозаписи этих слов. И вот встречаешь у Виктора Пожидаева наивные и бесхитростные строки:

Что выражает в мире так разлуку,
как охра крон на фоне голубом?

 Ни распятых деревьев, ни тоски по опавшим листьям, ни страха перед бледной смертью зимы – но как точно и больно! В этом стихотворении автор бесстрашно возвращается к бессмертным словам «весёлого гения» и пишет, добавив(!) к ней своё толкование, освежив известную формулу до её полного оживления:

На все века «очей очарованье»
одна из ТАЙН славянской стороны.

И пусть зимой «дома стоят, как тёплые скворешни,/ в которых спят усталые скворцы», в диалоге с миром поэт переводит на человеческий язык шёпот камней и язык деревьев, и пусть везде, даже весной, чувствуется это щемящее предчувствие осени, он – только переводчик с «немого языка флажков сигнальных»:

Что говорит тебе весна
Зелёным шепотом сирени?
Какую тайну принесла
И положила на колени?

Нотка звенящей тоски от конечности всего сущего, пронизавшая его творчество, сподвигает читателя радоваться дарованному дню, хлебу, цветку как милости, рождает чувство благодарности за само право жить, вводит в леймотив примирительную, почти исповедальную ноту:

В такие дни противится душа
Кого-то проклинать, кого-то славить…

Что ж, подойти к осени собственной жизни с миром в душе удаётся далеко не каждому – тем дороже стоят эти строки автора:

По осени такие дни бывают,
Как детские ладошки на просвет…

2.«Философия света проста – новый день…»
Свет, независимо от прихотливости его жестов, как бы присутствует во всем творчестве поэта. Виктор Пожидаев по-детски наивно и удивительно точно определил смысл существования человека на земле в стихотворении, которое я привожу целиком:

Мне не верится в то, что судьба неделима.
Что в полёте своем одинока душа.
Даже встречные люди проходят не мимо,
общим воздухом, счастьем и горем дыша.
В этой общности – долг человеческой сути.
Эту общность прими, как закон Бытия.
Чтобы в мире, со встречными судьбами люди
Не жалели ответной любви для тебя.

Ощущение радости от прикосновения к Свету поэт получает и в безлунье, в тот момент просветления, когда «душа готова вспомнить имя Бога», и тем печальнее строки его стихотворения «Куда я иду в этот поздний час?»:

Как света мало, темноты так много,
В минуты одиночества сердец.

Я думаю, что размышления поэта в стихе «Научиться бы жить не собою,/ научиться б себя не жалеть…» о том, что «всё слышнее дыхание чьё-то\ в еле слышном дыханье моём» – это дневниковая запись его борьбы с самим собой за собственную душу, за её чистоту и свет в ней. Цена этой борьбы велика – бессмертие или смерть.  Наверное, поэтому веришь написанному:

Горит, горит моё окно  в ночи,
смущая стылый сумрак непогоды.
Что делают с людьми стихи и годы –
об этом знают жёны и врачи.

3.Солнце соевой макухи.
Свет и юные воспоминания слились в творчестве автора в единый солнечный зайчик – в образ последнего мирного дня перед Войной:

Над сочным летом – по-весеннему – двойная радуга цвела.

И всё. Это особенно трогает читателя, знающего, как жестоко и безжалостно прошлась война по жизни автора, обезобразив его лицо случайным выстрелом. О войне он говорит вскользь, едва касаясь душевных ран, но умея создать конкретный образ Войны:

Листал наш учитель безногий
Букварь из газетных страниц.

Поэтому, стихотворение о хлебе «В хлебном магазине» не повторяет од его величеству Хлебу, а воздвигает его в ранг светила его детства – круг макухи, отчего унизительный ужас голода кажется ещё более чудовищным.
Война – в представлении Виктора Пожидаева – идёт всегда:

Мы кровь теряем на твоих фронтах,
Гражданская война отверженного духа.
Стихи всегда испытывают страх,
Что где-то близко, рядом – вражье ухо.
Но тут же, рядом, братская душа,
Что молча боль в любовь преобразует.
Одна любовь бороться обязует,
какая бы эпоха ни пришла.

Точка отсчёта, которую автор приобрёл в годы военного детства, это нулевая отметина человеческих радостей, научила его ценить и благодарить.
Его светлейшее посвящение «Матери» имеет пронзительные строки:

Ты по праздникам тихая-тихая,
Словно счастье боишься спугнуть.
Не люби меня так неслыханно.
Обо мне хоть на время забудь.

Мне, как читателю, удивительна не новизна высказанных автором мыслей, а постоянство, с которым он их высказывает, живя этим искренне и полно:

В предчувствии чужой беды – иди,
Предупреди, откуда грянуть грому.
Ждать нужно – жди, но боль перехвати,
Чтоб не пошла от одного к другому.

Виктор Пожидаев так и прожил свою жизнь, принимая чужое горе за своё и даже мысленно не трогая чужого счастья, лишь иногда сетуя: «Мы снова горим без свеченья»…

4.«Мои стихи любовь с ладони кормят»…
Когда я читаю  лирические стихи Виктора Пожидаева, мне, ей- богу, совершенно безразличен общемировой литературный процесс – я просто уплываю в мир, созданный этим удивительным лириком, хотя в прессе бытует мнение о том, что поэзия нынче – банкрот, и за всё платит Пушкин.
В поэтической элите Москвы все пытаются поучаствовать в общемировом литпроцессе, провинция не отстаёт, а у нас в Ростове, от чистого сердца, совсем рядом с нами, жил и писал Пожидаев:

Как христианский крест на плащанице
Я целовал тебя под музыку души…
Серебряно светились наши лица
И каждый был в грехе непогрешим.

Или вот такие слова:

Отбей с моей души окалину
Для новых радостей и слёз.

Да и заботился о литпроцессе мира Сергей Есенин, когда писал своё: «Дай, Джек, на память лапу мне»? Поэтому, царапающая «музыка души» вполне компенсирована остальными неповторимыми строками
Влияние Николая Рубцова на поэтику В.Пожидаева несомненно, хотя взять чистый тон могут многие, а вот удержаться на нём – едва ли, не говоря о том, чтобы в течение жизни пропеть соло на собственной ноте.
Наверное, трудно сказать так же просто, как уже сказал поэт Виктор Пожидаев:

Не осуждай меня. Не осуждай.
Мой дух не на спасение рассчитан.
Пока живём – любовью утверждай,
Что я тобой не предан и не выдан.
И я тебя не выдам, не предам.
Придумывать раскаянья нам поздно.
Не в мире мы, а где-то выше – там,
Где делятся безгрешным светом звёзды.

5.Анатомия стихосложения.
Наверное, это одно из самых сложных исследований, пограничных с филологией, теологией, психиатрией – размышления о точке стиховоспроизводства поэта. Где она, в чём, как работает, как рождается набухшее слово в гортани поэта Виктора Пожидаева?
Оказалось всё просто:

Какой-то музыкой горячей
Душа овеяна весь день.
и трезвый ум ревниво прячет
Не мысль, а мысли светотень.
Гудят загадочные ритмы
У воспалённого виска,
И режет грудь острее бритвы
Необъяснимая тоска.
Душа поёт, а звука нет –
предзвучье отзвука и зова.
Вот так является на свет,
Как ангел, праведное слово.

Начитавшись у современных поэтов про их обращение с Сашкой Пушкиным, Серёгой, Маринкой, невольно с нежностью благодаришь автора за высоту и простоту его строк, сладко ощущая Александра Сергеевича живущим:

Я жду его,
Как Бога и как друга,
Закутанного в шубу и метель.

Виктор Пожидаев писал трогательные посвящения своим друзьям, учителям, возлюбленным, так или иначе повлиявшим на его судьбу – судьбу поэта, так как стихи он понимал как хлеб на столе, как в летний зной колодец с водой:

А тот, кто хлеба трудного отведал,
Кто губы сочным словом оросил, тот сердцем юность
В старости не предал,
И память о пощаде не просил.

Он жил, отдавая себя, раздавая и раздаривая и, услышав, что его друг, Георгий Буравчук умер, не выдержал сам…
Я надеюсь, что светлая душа поэта обрела покой, который он заслужил.
А нам, среди бесценных строк о его жизни, остались такие:

Приснилось мне, что я играл на флейте…


Предисловие к книге "И дожил я до этих слов", Р\Д, 2010 год

КРАТКАЯ БИОГРАФИЯ:
Пожидаев Виктор Михайлович (1937 – 2006) провёл детство в Воронежской области на маленькой станции Евдаково. Окончил скульптурное отделение художественного училища им. Грекова. Многие годы работал на Ростовском комбинате прикладного искусства. Был художником-керамистом.

При жизни выпустил книгу «Жесты света» и сборник 3-х авторов «Перевал». Посмертно изданы книги «На уровне сердца» и «Мой тихий дом».

Подборка стихов Виктора Пожидаева
* * *
 
По осени такие дни бывают,
Как детские ладошки на просвет…
Душа мотив любимый напевает
И сердце не сжимают кольца лет.
Как будто всё в природе изначально,
Как будто завтра вишни зацветут…
Но у своих скворешен так печально
Сидят скворцы и песен не поют.
 
По всей земле – узорчатая охра.
День тает, как пахучий стеарин.
Цветёт сентябрь калачиками в окнах
Да синими снопами сентябрин.
 
Такою только в зрелости бывает –
Многозначимой – графика ветвей…
То вспомнит вдруг, то снова забывает
Природа голос юности своей.
   *     *    *

В хлебном магазине.

Хлеб был на вид
Медово-золотым.
Он возлежал на пластике потертом,
Он был тепер
Явлением простым
И назывался
«Белым», «Серым», Чёрным».

По белым полкам
К людям он съезжал
И те неторопливо выбирали,
Он весь еще
Печным теплом дышал
И булки
Мерный шорох издавали.

Под этот шорох
Давнее, своё,
Я вспомнил детство
Ярко и подробно:
Как словом «хлеб»
Мы называли всё,
Что было относительно съедобным.

Я вспомнил продавщицу
 тётю Варю,
у магазина длинный ряд старух,
которые почти что вырывали
довески из моих дрожащих рук…

Мне, помню, долго снились только руки:
Верёвками тянулись мне во след
К большому Солнцу
Соевой макухи,
Что излучала свой
шершавый свет.


Матери

Перед кем ты
И в чем провинилась?
Твоя жизнь
Для меня – беда.
Для тебя ли
Такая немилость –
Заключение без суда?
Заключение
В бабью долю,
Где во сне сновидений нет.
Ты за годы
Забыла волю
Довоенных девичьих
Лет.
Обо мне
в постоянной заботе
ты не видишь
ни ночи,
ни дня.
Твои руки
По самые локти
В метках
Стужи, воды и огня.
Ты по праздникам
Тихая-тихая,
Словно счастье
Боишься спугнуть,
Не люби меня
Так неслыханно,
Обо мне,
Хоть на время забудь
Разогни свои
Плечи усталые.
И за меня,
Мать прости,
Что тебя,
Как ребёнка малого,
Я не мог от беды увести.

*    *     *
В предчувствии чужой беды – иди,
Предупреди, откуда грянуть грому.
Ждать нужно – жди, но боль перехвати,
Чтоб не пошла от одного к другому.

В предчувствии чужого счастья – стой,
Смотри во след с доверчивой любовью,
Учи себя работе непростой –
участьем чью-то душу обезболить.
А сам – лечись, как лечится зверьё.
Ищи травинки вдумчиво и строго…
Прими чужое горе за своё,
А счастья – даже мысленно не трогай.

   *    *    *
Как христианский крест на плащанице
Я целовал тебя под музыку души…
Серебряно светились наши лица
И каждый был в грехе непогрешим.

И виделись тебе
Сквозь ветки – звёзды,
А мне твои
Зелёные глаза…
Как иногда любовь
Приходит поздно,
Нежданная,
Как в радости – слеза…

Она пришла
И всё переменила,
Всё зацвело,
Запело и зажглось…
Молюсь за то,
чтоб так оно и было,
Чтоб испытать
Мне это довелось.

* * *
 
Валерию Рыльцову
 
Да, брат Валерий, нам уже не стать
Придурочно-лохматыми юнцами,
Ты посмотри: нас некому спасать
И долю эту мы избрали сами.
Пусть мы порой не той дорогой шли,
Но лишь туда, куда душа глядела,
Мосты за нами доброхоты жгли,
А по следам горячим боль летела.
И мы сроднились крепче кровных уз
Вот с этой самой болью перелётной…
Нас шулерской колоды пятый туз
Подстерегал змеёю подколодной.
 
Мы, брат Валерий, сделали своё,
Не изменили сказанному слову.
И как бы ни кружило вороньё,
Пусть наши души устремятся снова
В неистребимых поисках добра
К рифмованной преступной благодати.
Будь сам собой до кончика пера,
У нас всё те же общие тетради.
Пошлют на казнь – не бойся топора…
Гори в песках, тони в грязи болотной,
Иди туда, куда ты шёл вчера.
Там так светло от боли перелётной.

Читая Пушкина

Порой, в часы
Усталого досуга,
Забравши томик
в тёплую постель,
Я жду Его,
Как Бога и как друга,
Закутанного
В шубу и метель.
Январские
Полуночные свисты
Мне кажутся
Сигналом ямщика…
За окнами
В узоре серебристом
Вздымают кони потные бока.

В бумажном скрипе
Слышен визг полозьев…
Запахнет вдруг
Крещенским синим льдом…
И…он войдёт
Весёлым гостем поздним,
И звонкой кутерьмой
Наполнит дом…

Дыша, как ветром,
Временем летучим,
Смерть обойти
Не каждому дано…
Как сладко
Сознавать его живущим!
Не веря в то,
что нет его давно…