Бродяга

   Сегодня Алан (“сомнение”, “удивление”)- так звучало его имя, забрался высоко. Катунский хребет поднимается белыми вершинами к солнцу и, несмотря на близость к нему, холоден, обжигающий  своими снегами.  Длинная цепь гор четко обозначалась среди разбросанных макушек своих сородичей четким направлением. Словно ниточка вытянулась в излучину, изогнулась когда-то от напряжения, во времена образования гор при подъеме их со дна океана к теплу и свету. Оттого и выгнуло, что разность температур велика: снизу жар Земли огнедышащей лавой толкал камень, а наверху вода остужала огромные массивы. В таких местах и энергетика богатая: то упругой стрелой ворвется в мир, то ослабнет источником наружу выйдет, ласково и беспечно.
   
   Он прислонился спиной к поверхности камня, укрываясь от ветра, присел. Откинулся головой, ища опору и устроившись поудобнее, принялся глубоко дышать, восстанавливая работу легких. А вместе с насыщением организма кислородом  работоспособности всего организма. На высоте воздух разряженный, приходится хватать воздух чаще и глубже. Потому  состояние покоя тела помогает быстрее приспособиться к необычным условиям. На многих вершинах побывал, испытал себя, свои силы и соединял сердце и душу свою с энергией горы.

   Сегодня переживал состояние отрешения от окружающего мира. После подъема пришло равнодушие, словно ушла вера в себя, и даже привычная красота окружающего ландшафта не трогала за живое. А может он уже настолько омертвел душой, что разбудить ее смогут только более сильные потрясения. Опустил взгляд вниз, увидел бороду, поседевшую не сразу, а прядями, отмечая по себя схожесть с окружающей местностью. Так же черный массив камня разрезан белыми изгибам и извилинами, линиями заснеженных расщелин. Все это сверху присыпано пушистой холодной изморозью, словно сменилась погода с теплой и влажной  на мороз. Алан знал, что и голова его укрыта длинными прядями давно не стриженых волос, просящих заняться ими и  привести прическу в порядок.

   Прикрыв глаза, задумался. Казалось – на минуту, да нахлынули воспоминания,  растревожили и без того неспокойную душу. Он бродил давно. Сколько? Да, видимо, третий десяток на излете. Сам не отдавал отчета, почему так случилось. Вдруг встал и пошел, бросив все. А, впрочем, что и бросать- то? С семьей не получилось, жил бобылем в отдаленном селении. Занимался лошадьми, бил орех на горных перевалах, зимой охотился. Хватало и денег, и уважения. Ни в чем затруднения не испытывал. Холостяк,  помогал родственникам, подбрасывал денег на нужды в ближайшие детские учреждения. Приходили к нему с благодарностью руководители учреждений, пытались взять интервью из газеты. Да только мелочным он считал размениваться на анонсирование своей деятельности и продолжал жить скромно, строя свои будни в труде.

   Только пришла в душ у тревога – разухабисто, смело и решительно ступили туристические операторы на землю предков. Началось строительство турбаз по всему Алтаю. Вслед за разведчиками новых маршрутов пошли хваткие и ловкие, цепкие до выгоды нувориши. Эти во всем видели и схватывали прибыль, обращали ее на свое обогащение. Совсем не думая о местном населении, брезгливо смотрели на природу, дарующую жизнь и энергию гор. Растревожили душу Алана.  И пошел совета искать у сакральных мест. В тех уголках своей малой родины, куда не пришли еще новые отношения. Поищет места сокровенные, вернется в родное селение. Увидит, что творится вокруг, словно сердце надсадит,  и снова - в поиске. Неспокойно за происходящее и сил нет противостоять разгулу хамства и беспардонности наступающего общества.

   Настойчиво и бесцеремонно новые отношения в старый уклад вторгаются. Нравственностью не обременены, потому по живому рвут. Деньгами большими смуту в умы местных жителей вносят и скупают родовые земли. Вначале каждый в тайне держал такие сделки, а как шаманы прознали про эти продажи, в голос умолять начали, у стариков просили помощи:  разъясните людям, что негоже этого делать. Самое последнее дело – на деньги менять свои родовые источники и горы, перевалы и лощины продавать, лес на потраву заготовками выставлять. Не верил народ, но вынужден через убеждение к этому приходить.

   Согласно легендам,  устройство  мира сложно и многообразно. Да только основа одна – разделен мир на три части. Верхний, где боги проживают, Ульгень и Кудай – главный из них. Средний – для людей обустроен и предназначен, здесь же обитают многочисленные земные божества и духи-хозяева окружающей природы: духи огня, ветра, воды, гор, лесов, источников, домашние духи.  Нижний – подземный для духов, враждебных человеку. Владыкой подземного мира является Эрлик, брат Кудая.
Еще в детстве дед Алана учил,  что есть места сакральные, сокровенные. В горах расположены, здесь миры соединяются. Могла встретиться энергия  и двух уровней. Найти только сложно такие заповедные уголки. Мало кому они открываются. Вот рассказывают Чудь – народ давно здесь проживающий, ушли в иное измерение, да тщательно за собой пещеры камнями присыпали. Чтобы, значит, другие не проникли. А кто другие? Те, кто духовно не готовы к такому переходу. Поди, разбери, кто сейчас достоин?! В поисках душа мозолей кровавых набила.  Сколько раз задыхалась в безысходности, казалось – близко подобрался и еще мгновение и окажется в другом миру, в ином измерении.  Только приходил в себя в окружении камней, рядом с источником, выделяющим энергию в свет божий. Солнце сверху светит, ветер песню одиночества поет. Ничего не менялось и продолжалось по-старому.

   Новости в селении не радовали, продолжалась продажа земель. Безрассудно, не считаясь с мнением родов, уходили земли в частные руки. А там к чему приспособить их придумали. Так и начали в места потаенные ходить толпы народа. Тропу в «край шаманов» проложили и места камлания поруганными оказались. Где-то на родовую гору открыли проход и наполнилась вершины криками веселыми, нарушая тишину заветную. А сколько беды наделали в маральниках, животные в страхе разбежались, орех не бьют ныне, а деревья на корню валят. Кому интерес до того, что кедр в силу только через шестьдесят лет входит?

   Каждый раз приходил в селение и узнавал об уходе в другой мир товарищей и соседей. Все они имели принадлежность к его роду. Продавали! И ничто их остановить и вразумить не могло, казалось, ослепли люди от денежной напасти. Не в состоянии устоять, от того и ошибки делают. Сосед Адар приноровился охотников городских на неприкосновенные тропы водить. Жадность ими руководила, стреляли, сколько могли. Добычу порой вывезти не могли, далекие подходы в местность вели. Бросали на тропах и склонах туши козлов горных. От того и хищники обленились, разучились пропитание добывать, норовили послабее противника выбрать. Выбрался охотник на разведку земли проведать в угоду очередной компании и попался в лапы медведю. Нашли лишь весенней порою. Зверем ободран и птицей поклеван. По полету птиц и вышли на малознакомый перевал. Опознали по оберегу.

   Не стало Аргыша, друга детства. Продал землю в ущелье, в котором источник родовой пробивался. Вода целебная и горячая круглый год из-под земли пробивалась. Быстро базу выстроили, намусорили окрест, трасса далеко и вывозить дорого, потому рядом устроили место для отходов. Разве можно так делать? И словно мстила природа за продажу родника. Поднимался ближе к весне на гору. Можно другим маршрутом идти, но выбрал именно этот склон, снег тяжелый стоял, подтаявший. Так и осел, и полетел лавиной вниз на озеро. Шапка льда по поверхности заскользила, все озеро прошла и остановилась, ударившись  в камень. А человека пушинкой под лед затянуло. Лед весенний кашей взялся, не смог Аргыш шугу ледяную растолкать.

   Память Алана беспорядочно принялась вспоминать о бедах и несчастьях,  пришедших в селение за последние годы. Казалось, место отдаленное, жили на отшибе. Только ближе и глубже в горы приходили покупатели. Куреш – борьба, в переводе значило имя, вместе горы Афганистана топтали в армии. Возил рыбаков в местечко интересное. Водопад удивительной красоты рядом с руслом Катуни хариусом славился. Охотники в азарт входили от обилия рыбы, неразумно брали улов. Кто-то из богатых и присмотрел место. Сторговались. Вскоре базу отстроили, а бывшего хозяина пропускать перестали, вдоль берега запрещали проходить. Решился пройти недоступными скалами и сорвался в бурную реку. Выплыть уже не судьба, так и не порыбачил в последний день своей жизни.

   Толунай главой поселения стал. В первые дни своей работы горячо боролся с продажей земель. Скольких отговорил от неразумного шага. Да только нашлась сумма и на его должность. Длинную пологую долину, поросшую кедрачом, «вековухи» деревья стояли, продал на лесозаготовки. Неизвестно,  угрозами заставили или начальники сверху надавили, только за пять лет повалили весь лес, вывезли ценнейшую древесину. Толунай увидеть не успел, к чему его слабость привела. Любитель пошишковать вынужден забраться далеко от поселения, сорвался с кедра, хоть и опытен в этих делах. Если упал бы на мягкий грунт, остался бы жив. До последнего за ветки цеплялся, смягчая падение.  Да вынужденно добычу ореха вели в местах неудобных, кедр на краю отвесной скалки стоял, и падение превратилось в полет. Душа отлетела, а хозяина ее полет на камни бросил. Погоревали, повспоминали, что недалече на заготовки добирались, да пеньки одни остались. Теперь вода талая весной катилась, безостановочно смывая плодородный грунт до самого каменного массива.

   Много хозяев алтайских семей ушло в подземный мир. И все так или иначе связано с родовыми землями. Эжер, проживавший ниже по реке, и совсем на святое руку поднял. Продал рощу березовую, в которой камы устраивали ритуалы во спасение родов алтайских и на долгое их житие. Понравилось кому-то это место: собирались этнопарк построить. Подняли, да нарушили все законы бытия. Поговаривали, что и покупатель долго не прожил. А Эжера до сей поры найти не могут, пропал в горах. Пошел на охоту да простейших обычаев не выполнил, даже веточки хвойного дерева не бросил на свой след, чтобы духи накололись и не шли за ним. Вот они и увязались, увели в недоступные дали и другие миры. Семья до сей поры известий не имеет.

   Алан почувствовал, наконец, время. Долго отдыхал, но ощущал тепло. Словно камень грел. Разлилось блаженство в отдохнувшем теле и комфорт в мыслях.  «Интересное место»,- подумалось ему. Может это последствия воспоминаний, боли за земляков. Не спеша поднялся и начал забирать дорогу вниз. Чем дальше шел, тем больше ощущал спокойствие и блаженство от происходящего. Шагнул в сторону от тропы и заприметил небольшое отверстие среди камней. Странно, при подъеме не видел его, или внимания не обратил. Наклонился, выглядывая проход, и лицом почувствовал тепло, исходящее из пролома. Алан в недоумении посмотрел по сторонам и увидел перед собой старика в белых одеждах. Он стоял на невысоком выступе, фигура его выделялась на фоне голубого неба. Пришло понимание, что как человек не принадлежит себе и готов выполнить указания старца. А тот одобрительно кивнул головой и движением руки пригласил следовать в разлом.
Алан, не раздумывая, сделал шаг.