Бетонные бутафории и царство теней

Вера не стремилась к роскоши, поскольку достаточно точно представляла себе её истинную цену. Живя в стремительно богатеющем мегаполисе, она регулярно оказывалась в интерьерах класса лакшери у своих преуспевающих родственников и знакомых. При первом посещении одного из таких домов, выкупленном её близким родственником у известного архитектора, Вероника пришла в полный восторг от изящного сочетания белого камина с лазурными гардинами и нежно-голубым сервантом в окружении кремово-шоколадной мягкой мебели и бежевого напольного ковра. «Ради такого дома, пожалуй, можно проводить по восемнадцать часов на работе, чтобы иметь возможность насладиться этой красотой в редкие выходные дни…» - подумала она тогда.

Во время повторного визита в этот же дом через несколько месяцев кремово-коричневый рисунок на мягкой мебели уже показался Веронике чересчур назойливым, а лазурные шторы слишком кричащими и простоватыми по фактуре по сравнению с остальным интерьером. В свой третий визит, состоявшийся глубокой осенью в один из самых ненастных дней этой поры, Вероника нашла лёгкий средиземноморский колорит интерьера неуместным и неуютным в условиях леденящей российской действительности. В такую погоду ей всегда хотелось погрузиться в согревающие тона багряно-жёлтой части спектра, чтобы забыть о завывающей вьюге за окном. В любом случае, по убеждению Вероники, ни один из существующих в мире интерьеров не мог стоить принесённых хозяином богатства чудовищных жертв в виде отбившегося от рук и попавшего в тюрьму за разбой сына и страдающей наркоманией дочери.

Аналогичную эволюцию претерпело восприятие Вероникой шикарных общественных интерьеров и традиционных светских развлечений. После четырёхлетнего безвылазного сидения в московской квартире и по дачам у родственников, Вероника с мужем и двумя старшими детьми отправились в подмосковный пансионат, принадлежавший одному из самых богатых российских ведомств. Оказавшись впервые за долгое время в огромном ресторанном зале с зеркальными потолками и белыми колоннами за покрытым бордовой скатертью и уставленным бутербродами с икрой столом, Вера испытала ощущение абсолютного счастья. Наконец-то можно было полностью расслабиться в шикарной обстановке, насладиться комфортом и покоем, полюбоваться деловитостью четырёхлетнего сына и трёхлетней дочери, принимающих от официантки очередную смену блюд.

Особенное ощущение гармонии с окружающим миром возникало у Веры в процессе купания с детьми в большом бассейне, за застеклёнными стенами которого в подсветке фигурных фонарей красиво падал снег. При виде восторженно плескающихся в воде детей на фоне умиротворяющего зимнего паркового пейзажа Вероника погружалась в состояние близкое к нирване и ощущала эти мгновения как одни из лучших в своей жизни. В удалённом от всех цивилизационных центров, событий и проблем пансионате она чувствовала себя настолько хорошо и безмятежно, что даже типичная для неё нелюбовь к пребыванию в воде отступала.

После бассейна или лыжной прогулки по лесу семейство отправлялось в уютный просторный бар с панорамным видом на красивую холмистую долину. Здесь дети получали шоколадное мороженое со взбитыми сливками и ореховым наполнителем, а взрослые имели возможность выпить любой из существующих в природе алкогольных напитков по оптово-закупочной цене. Опция наконец попробовать загадочные разноцветные ликёры и коктейли с вафельными пальмочками и апельсиновыми дольками являлась очень приятным для Вероники дополнением к сказочному отпуску.

Работавший в системе ведомства Евгений имел возможность брать путёвки в ведомственные пансионаты, сеть которых простиралась от Калининграда до Сахалина, с периодичностью раз в полгода. Стоимость таковых по сравнению с аналогичными предложениями на свободном рынке была примерно в три раза ниже. Однако, совершив ещё несколько поездок в подмосковные и псковско-новгородские локации, Вероника и Евгений потеряли всякий интерес ко всем вышеперечисленным ведомственным благам.

Все до одного ведомственные пансионаты оказались на удивление однообразными. Построенные из добротных немецких материалов кирпичные здания с башенками и ротондами, мраморно-позолоченными фойе, зеркальными потолками и белыми колоннами выглядели дорого и богато, но, увы, абсолютно одинаково-штампованно во всех локациях. Показавшаяся столь вкусной в первую поездку еда из четырёх-пяти блюд была повсюду одной и той же и очень быстро приелась всему семейству. Что касается алкогольного бара, то перепробовав все имевшиеся в наличие разноцветным ликёры и коктейли, Вероника отказалась от дальнейших экспериментов и перешла исключительно на кофе с мороженным. Для дочери московского врача бар, уставленный элитными сортами коньяка, виски, рома или бренди, был частью повседневной жизни – благо благодарные пациенты у Вячеслава Ивановича не переводились. В связи с этим никакого интереса крепкий алкоголь, за исключением неизвестной ей ликёрной части спектра, у Вероники никогда не вызывал.

И всё же главной проблемой ведомственных пансионатов в восприятии Вероники являлось не бытовое однообразие. В приезжавших сюда со всей страны сотрудниках ведомства и членов их семей её удивляло только одно: несмотря на столь разнообразный географический бэкграунд, эти люди были до оскомины похожи друг на друга и очень многих других её знакомых чиновников и госслужащих.

Ещё до того, как они открывали рот, Вероника точно знала какого мнения по тому или иному поводу они придерживаются и какие речевые штампы для выражения такого будут использованы. Внешность этих мужчин и женщин также варьировала в очень узких пределах, в основном в зависимости от возрастной группы, и была настолько типической и посредственной, что смотреть на них Веронике было абсолютно неинтересно. После примерно шести поездок в курортную систему Ведомства, Вероника не могла вспомнить никого из своих соседей за восьмиместным столом, не говоря уже о людях, с которыми она контактировала менее регулярно.

Как-то раз через несколько лет зашла речь о вариантах встречи Нового года, и Вероника с большим удивлением услышала от своих детей, что один из Новых годов они всей семьёй встречали в псковском пансионате. Вера хорошо помнила поездки по псковским и новгородским достопримечательностям, а также красивое озеро рядом с пансионатом. Однако, сам праздник с культурной программой и женщиной-ведущей не помнила абсолютно. После описаний детей, в памяти Вероники возникли смутные образы конкурсов с прыганьем в мешках и хоровым пением, ни в одном из которых, к её счастью, ей не пришлось участвовать. Тем не менее, все выступавшие и присутствовавшие в эту новогоднюю ночь люди полностью стёрлись из её памяти, несмотря на то, что неприятно пахнувшее дрожжами советское шампанское она в тот вечер всего лишь пригубила.

Профессиональная жизнь Вероники также протекала с формальной точки вполне благополучно. Её сокурсники, получившие такой же уровень знаний, как и у неё, давно покинули страну или ушли работать в коммерцию/администрирование, поэтому продолжавшая работать в науке Вероника практически не имела конкурентов на так называемом рынке труда. В связи с этим обстоятельством она имела возможность ставить своим работодателям условие, главным из которых являлось выполнение максимально возможного объёма работы удалённо, то есть дома. К сорока годам Вероника наконец согласилась принять должность учёного секретаря в клинике, статус которой ничем не уступал статусу Большой и Малой клиник.

В отличие от скоплений чиновников, среди которых она ощущала себя бредущим по Царству теней Орфеем, коллеги по работе и по профессии в целом представлялись Веронике вполне живыми и по большой части симпатичными людьми. Как правило, это были отпрыски интеллигентных семей, эмоционально тёплые люди с хорошими манерами и здоровым идеализмом. Наличие последнего собственно и определяло их выбор в пользу довольно жертвенной профессии, несмотря  на возможность уйти в значительно более денежную и спокойную фармакоиндустрию.

Однако постепенно Вероника всё больше убеждалась в том, что, несмотря на наличие «качественного контента» в виде хорошо образованных и стремящихся к научным достижениям молодых исследователей, российская научная система ничего достойного произвести не способна и является по сути бутафорской. Здесь правили бал никем и ничем не ограниченные карьеристы, пускавшие весь немалый материальный и человеческий ресурс в этой области исключительно в нужное им лично русло. На многочисленных заседаниях и совещаниях, где Вере приходилось присутствовать в качестве учёного секретаря, речь шла исключительно о способах получения грантов и увеличении рейтингов, при этом ни качество, ни результаты исследований чиновников от науки не волновали.

Тем не менее, на своём уровне Вероника делала всё, что могла. Будучи искренне заинтересованной в своей научной работе, она дотошно анализировала полученные данные и находила ответы на волновавшие её вопросы, главным из которых являлся один: что именно приводит к развитию психических расстройств и как их избежать. Публиковавшиеся ею работы регулярно цитировались, что в итоге и стала основой её «чистой» карьеры, не отягощённой даже минимальными элементами интриганства или подсиживаний.

Наконец наступил день, когда вышла на защиту первая из работавших под её руководством аспиранток. В карьерном плане для Вероники это означало завершение одного из этапов на пути к получению профессорского звания. Незадолго до этого момента она успешно апробировала собственную докторскую диссертацию, техническая защита которой была запланирована на следующий год.

Поскольку в основу представленной на защиту диссертации легло совместное исследование, проводившееся на базе одного из крупнейших хирургических центров, защита проходила в учёном совете последнего. Исследование было выполнено на вполне современном уровне, его результаты были опубликованы в рецензируемых журналах и  вполне активно цитировались коллегами из аналогичных медицинских центров. По этой причине, особенных волнений ни сама диссертантка, ни Вероника, как её руководитель, не испытывали. Всё должно было пройти «тип-топ», и с формальной точки зрения так и получилось. Аспирантка спокойно представила основные тезисы, уверенно ответила на немногочисленные вопросы слушателей, и после практически единогласного голосования, все присутствовавшие отправились на традиционный оплачиваемый диссертанткой банкет. Однако, несмотря на формально положительный результат, изумлённую Веронику не покидало ощущение, что она побывала внутри романа Питера Буля «Планета обезьян».

Дело было в том, что на защиту кандидатской диссертации нежданно-негаданно заявился всемогущий директор хирургического центра, обычно освящавший своим присутствием лишь некоторые из защит докторских. По-видимому, у директора не было в этот момент более интересных дел, и он от скуки решил зарулить в находившийся напротив его кабинета конференц-зал. Пребывая в игривом настроении, директор уселся на первом ряду среди своих заместителей и принялся безостановочно хохотать (здесь уместно было бы употребить лошадиный аналог этого слова). Его веселье ни коим образом не относилось к докладу аспирантки, которую он не только не слушал, но и вообще скорее всего в принципе не замечал. Естественным образом его приближённые также переключили всё своё внимание на босса и, соответственно, полностью выключились из процесса защиты. Вскоре примеру директора последовали практически все присутствовавшие в зале, принявшиеся обсуждать с коллегами по соседству насущные проблемы. Несмотря на громкий гул в зале, аспирантка невозмутимо довела до конца не интересовавший никого доклад, в котором на минуточку речь шла об осложнениях проводившихся в центре операций…

Возвращаясь на своём новеньком кроссовере с работы домой по Садовому кольцу, Вероника нередко думала о том, что в её жизни, кроме детей и научных публикаций, нет по сути ничего настоящего. В формально-бытовом плане всё складывалось более, чем благополучно, особенно по сравнению с её матеральными ожиданиями в годы юности. Она работала в кабинете с четырёхметровыми потолками в столетнем особняке у Садового кольца, жила в небольшой, но роскошно мебелированной квартире в излучине Москвы-реки, вскоре станет доктором наук, затем профессором… Должность учёного секретаря – далеко не предел в её карьере. Никаких сомнений, что её амбициозная шефиня будет прорываться дальше по карьерной лестнице и несомненно захочет взять её с собой до самого доступного ей предельного уровня, не зря же она десять лет уговаривала Веронику уйти с менее перспективной, но гораздо более спокойной работы рядом с домом. Всё отлично и гладко, вроде бы… но не для Вероники. Она хотела не такой жизни для себя.

Относительно результатов исследований Веронике действительно было чем гордиться, однако, на мировом уровне даже самые лучшие из них никак не тянули выше талантливых студенческих этюдов. Главное, что качество и содержание её работ ни коим образом не дотягивало до уровня, укладывающегося в её понимание смысла жизни. «А ведь где-то в это самое время происходит настоящая научная жизнь, - думала Вероника, маясь на очередном совещании по типу «из пустого в порожнее». – Решаются настоящие научные проблемы, происходят фантастические открытия… А я тут сижу…» Так называемая «российская наука», в которой ей приходилось работать, была безнадёжной бутафорией, бесконечной потёмкинской деревней, все конструкции которой, однако, были вылиты из непробиваемого бетона…