Бог язычников

     "Надоело пить и плясать и терять свою жизнь без оглядки!" - решили друзья и махнули на Север. В редакцию региональной газеты молодых журналистов  приняли с радостью. Одна загвоздка - жильё. - - Да, мальчики, - смутилась редактор, - опоздали вы ровно на месяц. У меня была забронирована однокомнатная квартира в новом доме. Но вы не отчаивайтесь. Бронь сохранилась. Весной будет сдача нового дома, а пока придётся перезимовать в освободившейся комнате старого барака. Барак по самые окна занесен снегом. Его промерзшие насквозь стены помнят еще первых переселенцев. В комнате, где живут мои друзья  – печь с плитой, простой стол с двумя, разных эпох и стилей, табуретами; у стен – две солдатские койки с клочковатыми ватными матрацами. И последнее из мебели – полочка в Красном углу. На ней стоит одинокая, размером со стакан, тёмная статуэтка – единственный предмет, на котором может остановиться взгляд человека, впервые попавшего в холостяцкую обитель.
       Взял в руки, повертел, поставил на место.
       – Да, мужики, живете вы, как монахи-отшельники. Никаких признаков  цивилизации. Из электро-бытовой техники – электроплитка, да электролампочка. Печь-то что же  не топите?
       – Дров с осени не запасли, а соседи свои дровянники на замок запирают.
       – Такие муки быта способны переносить только святые!
       – Святые мы и есть, – смиренно подтверждает Юра Зимин, с особой тщательностью нарезая колбасу.
       – Послушайте, святоши! В таком случае в переднем углу кельи вашей должна быть икона святого угодника или, на худой конец, портрет Генсека.
       – Не можем мы внять совету твоему, – ответствует Юра Петрачук, пытаясь разлить пол-литра водки в два стакана на троих. – Потому, как святых угодников большевики разогнали… Хотели принять на веру коммунистов – молитвы у них больно длинные, на шесть страниц «Правды». Запоминать трудно…
       – Язычники мы, – признается Юра Зимин. – Наш Бог – Нга! Святой дух Ямальской тундры.
       – Кто такой? Почему не знаю?
       – А ты, гость дорогой, нашего боженьку не тронь. Ни словом бранным, ни руками, – вежливо, но твердо просит Юра Зимин и кладет на выпяченную нижнюю губу деревянного идола маленький кусочек колбасы.
       – Погоди, – опережает его Юра Петрачук, – он еще водочки не пригубил, а ты ему закусить предлагаешь – обидеться может, – и сливает из своего стакана струйку водки.
       – Вот сейчас и мы можем приступить к трапезе.
       – За наш удачный день! Нас сегодня редактор простила…
       И друзья-журналисты поведали мне мистическую, полудетективную историю. В прошлый понедельник, после двух дней холостяцких выходных, явились они на планерку с большим опозданием. Задние стулья, где можно было спрятаться за широкие спины коллег, были заняты. И Юрики на цыпочках, полу-согнувшись, вынуждены были сесть на первый ряд – пред самые очи строгого редактора.
       – Ну и вид у вас, товарищи! А дух-то какой! Фу! Идите, умойтесь и немедленно обратно.
       Одним словом, «разбор полетов» был не в их пользу. Промаявшись до конца рабочего дня, друзья по пути отоварились в магазине и поспешили домой. Не раздеваясь, нещадно выпороли ремнем «злого духа», повернули его лицом в угол. Выпили, закусили и отправились.
       Куда? Ясное дело, куда могут отправиться холостяки… Правильно! К подружкам. Там и ужин горячий, и постель теплая…
       Поздним вечером того же дня два синих мотоцикла одновременно въехали в ворота милиции. В колясках сидело по Юрику!
       Составили протокол. Отпустили.
       Идут горемыки нетвердой походкой по ночному городу, клянут жизнь свою и женщин, что сдали их милиции. – «Не нравится им, видите ли, что пьяными в гости приходим. А мы что, пьяными были? Всего-то одну бутылку на двоих раздавили, -  жалеют себя, чуть ли не плача.
       – Юра, тебя откуда привезли?
       – С Мыса.
       – А меня от Речпорта. Это же противоположные окраины города, – начал понемногу соображать Зимин. – А приехали мы одновременно. Странно…
       – А может быть, не девчонки виноваты?
       – А кто?
       – Злой дух Нга! Напрасно мы его так обидели.
       Дома друзья свершили ритуал покаяния. Слили последние капли водки из пустой бутылки, положили засохшие крошки хлеба – «Извини, чем богаты…» И улеглись спать.
     -  Утром подскочили чуть свет. В холодной постели долго не понежишься. Почистили зубы, побрились, выпили по стакану чаю, принесли со стола жертву идолу и со свежей головой и громадными замыслами прибыли в редакцию.
       В тот день Юра Зимин положил редактору на стол прекрасный очерк-сказ о передовиках оленеводства. Юра Петрачук – ответственный секретарь редакции – превзошел себя. Смакетировал, оформил номер газеты рисованными заставками и заголовками, украсил иллюстрациями и фотографиями.
       Редактор вечером вместо похвалы сказала:
       – Женить вас надо срочно! Пропадете ни за грош!
       – Не погуби, матушка-заступница! – взмолились Юрики и пали пред ней на колени. – Любую кару небесную снесём, только не жени!
       – А ну вас! – засмеялась редактор под общий хохот сотрудников и вышла.
       – Простила.
       – Пронесло.
       – А боженьку-то  придется сдать в музей… Не ровен час – согрешим невольно – опять накажет.
       И сдали.