Коэффициент восхищения

Есть какой-то коэффициент восхищения. То есть, я имею в виду, что у любого человека можно найти коэффициент восхищения другими. Спорим, что вы хоть раз замечали, что есть люди, которые восхищаются очень многими? Они считают умным или красивым каждого второго, и при каждой новой встрече спешат заметить достоинства того, кого вообще только что узнали. А есть, наоборот, те, от кого услышать комплимент – большая редкость, и от этого комплимент от них заденет гораздо более низкие струны в вашей душе. Так вот, я редко восхищаюсь другими. И у тех, о ком я рассказываю, этот коэффициент – маленький. Но я наблюдала сегодня нечто немножко теплее и вместе с тем намного грубее, чем могут быть стихи.
 
Мы сидели в классе и писали сочинение из ЕГЭ, пускай это предложение и похоже на начало каких-нибудь школьных советских повестей. А я пробулькивала в голове то, что должна написать, и в это время разглядывала двух своих одноклассников, пока вдруг не поняла, что уже долго на них смотрю. Я почему-то подумала также, что очень мало о них знаю. Это потому, что, наверное, ко мне тянутся люди, которые чем-то похожи на меня по складу души, а я инстинктивно тянусь к ним. И после этого для дружеской близости нам уже мало кто становится нужен, потому что мы слишком воодушевляемся способностями друг друга. Я заметила, что чаще люди восхищаются теми, кто похож на них самих; кто был немножко упорнее их, и поэтому смог реализовать больше идей и сердечных нот. Именно в тот момент я подумала, как мало знаю об этих двух своих одноклассниках. Но вместе с тем, как много я могла о них сказать.

Вот, смотрите, это Гоша. У него светлые волосы, он сильный и худой, а ещё всегда смеётся в том же месте, в котором смеёмся я и мои друзья. А ещё он делает те вещи, которые я иногда хочу сделать, но в жизни не осмелилась бы. Например, он может в нужный момент хлопнуть дверью или бросить листок с совершенно бесталанным текстом на пол. Это не прибавляет ему достоинства, я лишь говорю о том, что часто смотрю молча, как он уже делает то, что давно выражает моя же душа. И вот сейчас этот талантливый, необычный человек, сидит и не может написать сочинение на ту тему, которая написана на этом корявом листочке. Нет, может, безусловно, может. Но он также может понять и уже понял давным-давно, ещё тогда, когда все эти учителя не определились, «старательный» он или «ленивый» ученик, что его сочинение не будет небесно бесподобным. Он напишет. Но никогда не напишет так, как смогут, например, «литературные» чувствительные девочки, полупрозрачные от своей литературности, после нескольких месяцев тренировок. Которые, конечно, получат 100. Но он-то не литературная девочка! И когда он решил задуматься о том, чего ждёт в ближайшие годы, он притащил на литературу книжку по математике. А потом он понял, что хочет поступать, и притащил вторую. К нему это пришло недавно, но это не значит, что он менее отчётливо понимает, чего хочет от жизни. Мне кажется, даже намного отчётливее, чем другие. Потому что он не боится сказать, что хочет побольше честного, побольше захватывающего дух, побольше денег, и никогда не писать сочинений.
Я знаю, что он никогда не получит кайф от того, что наткнулся на новую философскую концепцию, от повести Стефана Цвейга вместе с кофе капучино и не скажет, что делать план для сочинения – это важно, чтобы научиться его писать. И это нормально! Он никому не обязан любить структуру, философию и «глубокие» книжки.

У многих из нас был друг, который был в нас по уши влюблен. У меня он был тонок душой, невероятно романтичен и, как ни странно, располагал приличной порцией свободного времени. Однажды я принесла ему несколько своих рассказов. Сами по себе они были небольшие, но стоило соединить их вместе, как они мгновенно создавали впечатление толстого Толстого, чего-то уж очень внушительного. И представляете, этот парень отказался читать мои рассказы! При всём том, что я ему нравилась довольно-таки разрушительно. Он так и говорил: «Мне лень читать твои рассказы. Это сколько текста! Но если ты настаиваешь - завтра же прочитаю». Он был честен, и я правда ему очень нравилась. Но не мог он проникнуться моими рассказами! И то, что он не понимал сложных метафор, не увлекался поэзией и не знал, кто такой Кант, нисколько не делало его менее любящим. И, да, не мешало нам по вечерам объезжать всю Москву на великах.

Ой, а рядом, вот же он, Егор. Энергичный, с офигенным чувством юмора, добрый - видели бы его, когда он улыбается не понарошку. А знаете, как быстро он умеет находить наиболее лёгкий путь для выполнения сложной задачи? Да мгновенно. Возненавидеть бы ему только лень. Я считаю, что в школе изобретателей в какой-нибудь Голландии, он был бы уже лучшим учеником, научись он отвлекаться от своей апатии. А зачем, скажите, бороть ему лень здесь, если даже тогда он будет обозван, окрикнут, назван всё равно легкомысленным и в конце концов, «заставлен» писать сочинение по русскому? Вы скажете: «Ты что, что ты такое пишешь, разве не обязаны все ученики 11 класса уже быть наконец грамотными?». Но мне кажется, что структура ЕГЭ, оцененная на 100, не означает превосходство. Это означает только то, что чувак в конкретной области смог взять себя в руки. Что касается меня, это невозможно сделать, не вдохновившись. Человеку, который выходит во взрослую жизнь, нужно стать достаточно грамотным по своим возможностям, нужно научиться выполнять любое задание и смиряться с любой структурой, но его не нужно заставлять вдохновляться ей. И поэтому он имеет право бросить листок на пол, имеет право сказать, как он ненавидит этот науч-поп и вообще всю литературу, имеет право достать учебник математики. К тому же, почему для нас, тех, кто не хочет связывать свою жизнь с математикой, есть базовый экзамен, а для них аналогичного - нет? Хотя некоторым из наших «технарей», если так называть этих уважаемых мной ребят в общем, нужно приложить в разы большие усилия, чтобы написать сочинение,  чем мне, например, чтобы решить профильную математику.

Я вижу, что самый ошеломительный путь для меня, чтобы помочь людям перешагивать через невзгоды и сделать этот мир лучше – это стать писателем. И поэтому мне нравятся все трудности, которые я преодолела, нравятся эти тексты, нравится читать запоем ночами художественную литературу, нравится говорить и иногда восхищаться людьми. Жизнь - это моя среда вдохновения. Каждый наш день и каждая наша работа. И мне с этим повезло. А среда вдохновения для них, которые, кстати, в сто раз талантливее меня, она другая. Я не знаю, где она, потому что не знаю их, но она явно не в этих работах и текстах о литературе, от которых такие, как я, впадают в восторг! Они будут искать её, им для этого требуется просто больше времени. Я считаю, что это я должна у них спрашивать, что мне указать в сочинении. Потому что если я захочу писать о людях, то о ком я буду писать? Да конечно о тех, кем могут стать они!

Они сдадут экзамены. Мне все сдадим экзамены. На разные баллы, и восхитятся теми, кто сдаст на больший. Но через несколько лет, восхищаться будут уже тем, кто клал на тетрадь по русскому учебник математики или кто клал на математику тетрадь с романом. Потому что, чтобы чего-то достичь, нужно время, а гениям – в два раза больше времени. И если в сногсшибательном проекте какого-нибудь или не какого-нибудь, а нашего, Егора будет ошибка в слове «выкристаллизовавшийся» или «Новодолажский», она лишь подчеркнёт то, что он всё-таки человек.

Есть какой-то коэффициент восхищения.