Слышимость

Стиральная машина производит тысячу шестьсот оборотов в минуту. Один раз за вечер я оборачиваюсь на стиральную машину, к утру оборачиваюсь на микроволновую печь, убедиться, что уже утро. Пестрые шторы вынуждают игнорировать окна и улицы. Полосатая кошка — пятнадцатый год прыгает со стула и покидает кухню не оборачиваясь.
Прозвучал сигнал. Лампочка загорелась зеленым. К вечеру белье стухнет. Его не достанут из барабана. Барабанить будет некому.
Визг. Десять утра. Женский визг встряхивает потолок квартиры. Топот. Прослеживаю топот до детских вскриков. Визг утихает. Топающие вскрики останавливаются в комнате. Сажусь в кресло, дергаю кошку за хвост. Из рук перекатывается к подоконнику, мордой утыкается в холодную батарею.
Включаю телевизор. Визг. Вздрагивает кошка, а внутри меня проносятся чернушные российские сериалы с пятого канала. Девятый. Спас. Визг переходит в ликующий возглас. Топот проносится надо мной в кухню. Рен-тв. Магазин на диване. Два рыболова. Биатлон. Визг! Реклама собачьего корма. Дешевый клип. Визг. Начинаю сначала. Кажется, я слышал голос диктора. Первый канал. Пятый. Девятый. Визг. Толстая женщина дефилирует в бриллиантовых джинсах на резинке. Рыболовы стругают поплавок из старых пластиковых бутылок. Мужчины в горнолыжных очках несутся по белому склону с винтовками наперевес. Красная голова биатлонистки бьет мимо мишени. Визг. Второй промах. Визг. Германия утопает в красных сигналах от мазилы-биатлонистки. Кажется, соседка смотрит этот канал. Выключаю голос спортивного ведущего. Следом за топотом иду на кухню за чашкой кофе. Возглас. Соседка смотрит повтор соревнования, но болеет так, словно присутствует за рекламной оградой. Телевизор приближает ее к этому событию. Она верит в происходящее, волнуется и в десять утра бьет по ушам противной азбукой морзе. Будто бы они с биатлонисткой в сговоре. Красная голова делает три промаха подряд, соседка в сорок четвертый раз выдает высокие частоты, а на десятой улице в Амстердаме взрывается третья квартира — угадайте какого дома. Уверен, моя кошка жалеет, что живет со мной, а не с владельцем той квартиры. Две конкурирующие разведывательные организации мысленно пожимают руки руководителям и освещают в евро-новостях спланированный теракт, как утечку газа, роковую ошибку пожилого ботаника, что поставил эмалированный чайник на огонь и познал, что он не ботаник, на самом деле, а последствие неоконченного военного плана с его студенческих лет. Взрыв. Голова раскалывается вместе с эмалированным чайником. Кофе обжигает язык. Отодвигаю розовую занавеску и наблюдаю дочь соседки. Красная голова несется на учебу. Оборачивается и машет окну надо мной. Щурится, смотрит в упор на меня. Нет, девочка, тебе я махать не буду. Ты слишком громко топаешь, тем более, что без оправдания, хоть бы и в виде хобота в это африканское утро. Солнце проникает на кухню. Я закрываю шторы и иду болеть за сборную Германии, которая займет четвертое место. Так и хочется крикнуть, что призового места им не видать, но я дал себе обещание игнорировать соседей сверху.