Художник

— Эй, юный Рембрант шерстолапый, что у тебя там получается?
Мяф повёл ухом, которое жутко чесалось. Позади фыркала Ать, а восседавший на ней Оть пыхтел.
Полосатый Няф угукнул в ответ, мазнул кистью по мольберту:
— Что получается, то получается. Так, ага... Еще так... Ммм. Красота-то, красота, чувствую себя этим... как его... Эээ... Ай, не важно.
Няф прикусил язык и продолжил творить.
... Солнышко нещадно припекало, Мяфа сидение с третий лишний час начинало надоедать...
— Слушай, Няф, ну что там такое? Третий день уже. Ты говорил, что... Ай... Оть, ты чего?
Упавший на его голову хомяк мигом вскочил:
— Прости, я тут уснул.
Ать тихо хихикала.
Мяф резко вильнул хвостом:
— Еще с двадцать минут тебе, художник елочный!
Няф снова угукнул.

Мимо проходил Пушутка, увидел, как на поляне устроилась вся компания, и ему стало очень интересно — а что же там такое происходит? И почему его никто не пригласил?
Четыре лапки потрусили к коту у мольберта.
— Няф, марателем полотна заделался, пуф-пуф-пуф, да? — сказал ёжик, пыхтя. — Пуф-пуф-пуф, покажи своё творение.
Кот посмотрел на Пушутку, будто тот враг народа, но махнул рукой, мол, смотри.
Ежик пропыхтел, как маленький паровозик, и посмотрел на картину.
Потом на Мяфа, Отя и Ать...
Потом снова на картину.
— Эээ, — начал было он. — Это... что... они?!
Пушуткин показал на картину, потом вылупился на друзей.
Няф гордо выпятил полосатую грудь.
— Похоже?
Пушуткин закрыл один глаз, посмотрел. Потом закрыл второй глаз — посмотрел:
— Честно?
Няф мяукнул.
Ежик тихонько подошел к нему и еле слышно сказал:
— А эта вот штука к чему?
Кот ухмыльнулся.

... — Творец, скоро ты там, а?
Мяф обливался потом — его шерсть не могла столько выдержать на жаре. Полдень же!
Художник молчал.
Оть фыркнул и чуть было снова не упал, но Ать поддержала его носом.
Няф спросил снова — молчание.
Вдруг послышалось мурлыканье, и возглас:
— Все. Мое лучшее творение готово!
Оть спрыгнул с лошадки и подбежал к мольберту, чтобы посмотреть...
Побледнеть...
Упасть в обморок.
Няф посмотрел на поднятые ноги хомячка и открыл глаза.
Мяф и Ать сдавленно прихрипнули и стали медленно подходить к мольберту.
Кот стал медленно от мольберта отходить.
Собака и лошадь посмотрели на картину.
Ать гикнула, Няф отшатнулся.
— Это... мы? — прошептал Пес.
— Это... я?! — быстро произнесла Ать.
Няф стал отходить дальше:
— Ну... Я так вижу, а... Что? Не нравится? Былина! Красиво же, правда? — с надеждой спросил он.
На него смотрели две пары глаз. Смотрели не по-доброму.
— Ведь правда? — снова спросил Няф, уже тише.
— В следующий раз я тебя сам буду рисовать ... одного! — сказал Мяф, развернулся и побежал домой.
Скоро и Ать последовала за ним.
Оть так и лежал, только его лапки блестели на солнышке.
Няф подошел к картине:
— Ну прям, что тут такого? Ну вот что тут такого? Пушутке вот тоже понравилось...
Кот еще раз посмотрел на его рисунок: на синем-синем поле в зеленый горошек восседавший на Ате рыцарь в блистающих доспехах Оть грозил большим и длинным копьем черному, как смоль, Мяфу.
Няф улыбнулся.

(С) Рудди, 12.10.06