Обреченная. Больница

— Ну что ж, все так живут, — горестно вздыхала Марина, и понимала, что пока ей остается лишь одно – терпеть и ждать.
Не зря же говорят в народе:
— Бьет – значит, любит.
Может, если бы не любил, давно бы выгнал ее вместе с ребенком. А он ничего для них не жалеет, балует и ее, и Мишу, задаривает подарками.
У них была бы самая счастливая семья в мире, если бы не периодические вспышки гнева супруга. Особенно злым, мрачнее тучи, он приходил от родителей – каждую субботу муж навещал папу с мамой.
— Представляю, что ему там на меня наговаривают, — думала Марина. — Хорошего уж точно не скажут. А если он поделился с ними своими сомнениями, мне не позавидуешь…
В тот день вечером муж опять пришел от родителей. По его мрачному лицу Марина сразу поняла, что его накрутили, и он злой, как черт.
— Ну, все, готовься, жена, — тихо сказала себе Марина, внутренне сжавшись, и приготовившись к самому ужасному.
— Тварь, какая же ты тварь, — твердил он, когда она упала, а он молотил ее ногами в офицерских ботинках. Он бил ее с холодной и злой настойчивостью, и никак не мог остановиться. Может быть, ему стало бы легче, если бы она заплакала, молила о пощаде. Но Марина молча терпела, пока внутри что-то не хрустнуло, и она не потеряла сознание от боли.
Муж сам позвонил в «скорую помощь». В больнице сразу же сделали рентген, и диагностировали перелом двух ребер.
Оставив сына в приемной, он бегал по коридорам, раздавая врачам коньяк и конфеты. Казалось, что ему действительно очень больно за нее, и он искренне переживает.
— Пожалуйста, Иван Иванович, сделайте все, чтобы моя жена поправилась, — умоляющим, плачущим тоном заботливого супруга просил он лечащего врача.
— Да не волнуйтесь Вы так, все будет в порядке с Вашей женой, — обнадежил его седой доктор в белом халате, не забыв взять и положить в оттопыренный карман халатика заранее приготовленный конверт.
— Наверное, правду говорят, что садисты с виду – самые приятные и благовоспитанные люди, — горькие мысли вертелись в голове у Марины. — Воплощенная добродетельная забота и любовь. И доброжелательность.
Нужно было еще хорошенько подумать, что сказать врачам. Муж ее ни о чем не просил, она сама приняла решение. Для всех будет лучше, если она скажет, что неудачно упала с лестницы. В больнице пришлось пролежать целый месяц, пока не срослись ребра.
Возможно, после этого случая он боялся сам себя, но теперь сторонился Марину, спал один в зале, оставив им с малышом детскую комнату. Он был неизменно вежлив с ней и холоден с сыном.
Марина долго думала, и читала, что нельзя жить с садистом, что они никогда не останавливаются. В следующий раз может произойти все, что угодно.
В субботу муж пришел в хорошем расположении духа, принес Мишеньке радиоуправляемый вертолет, научил пользоваться игрушкой и пультом, поиграл с ним, дожидаясь, пока Марина накроет на стол.
Сегодня она приготовила запеканку из цветной капусты, и пожарила мясо по-французски в духовке. Мясо получилось отменным – с хрустящей корочкой из тающего во рту сыра.
— Володя, можно с тобой поговорить? — осторожно спросила Марина, налив мужу чашку его любимого желтого китайского чая после вкусного ужина.
— Была-не-была, — решила она, — хуже все равно уже быть не может. Нужно готовить почву, а не жевать сопли.
— Если ты никогда не сможешь меня простить, и не сможешь признать ребенка по- настоящему, может быть, нам стоит развестись? — как можно мягче, и как можно спокойнее произнесла она, стараясь не сбиться, и не показать, какой ужас сама она испытывает от своих собственных слов.
Слово «развод» привело его в бешенство. Он вскочил из-за стола, опрокинув стул, и возмущенно спросил:
— Ты что, опозорить меня на весь мир хочешь? Мало мне того, что за нашей спиной все шепчутся?
Тут же, поняв, что опять погорячился, и новая ссора до добра не доведет, он постарался успокоиться, и спросил почти мягко и ласково:
— Опять бредовая идея пришла в твою больную голову? Я столько лет пытался найти общий язык с родителями. Сколько я выдержал, когда они узнали, что мы встречаемся! Что они скажут сейчас?
— Какая разница, что кто скажет? — спросила Марина. — Ты со мной не спишь, приходишь злой. Каково мне, что я-то чувствую? Я тоже живой человек…
— Никого не касается, что ты думаешь, и что ты чувствуешь, — отчеканил муж. — У меня есть обязательства перед обществом, перед армией, перед родителями. В нашей семье никто никогда не разводился!
Он поднял и резко задвинул стул, показывая, что дальнейшая дискуссия недопустима.
— И не забывай, что у тебя за душой ни копейки! Разговор окончен.
Он поставил точку своим уходом, оставив Марину сидеть на кухне и думать в одиночестве.
Выхода не было – он никогда не даст ей уйти. Его абсолютно все устраивало – безответная сирота, за которую не заступился бы ни один человек в мире, ее ребенок, которого можно безнаказанно шпынять и издеваться над ним, зная, что никто не встанет на его защиту.
Марина постоянно ходила и плакала, и ей стало казаться, что вместо крови в ее венах текут слезы.
Она всё чаще думала о самоубийстве – но что тогда будет с маленьким Мишенькой?
Умные люди-психологи писали в газетах, что нельзя терпеть побои ни в коем случае.
— Ударил один раз – ударит и другой! Искалечит или убьет! Не терпите! — советовали они с высоты своего богатого жизненного опыта.

книга на ридеро Марина Орфан Обреченная