А меня возьмёте?

Не правда ли, когда едешь в автобусе дальнего следования, невольно сближаешься с такими же пассажирами, как ты сам? За триста километров совместного пути завязывается непринужденный разговор, определяются общие интересы. И уже как-то не стыдно высказывать своё мнение о состоянии дорог и правительстве! С интересом разглядываешь на остановках новых пассажиров, вошедших в салон, и с тоской провожаешь тех, кто уже добрался до места назначения. Понимаешь, что судьба никогда больше не сведет тебя с ними. Особенно острые чувства вызывают дети! Вспоминается случай, что произошел по дороге из Белокурихи. Автобус, переполненный пассажирами, останавливается в какой-то деревне.  Открываются двери, и в уши врезается звонкий детский голосок: «А меня возьмете? А меня возьмете? А меня возьмете?». И так на одной ноте и на протяжении нескольких минут. Все пассажиры, даже те, кто дремал, прильнули к окну, чтобы разглядеть этого настырного мальца. Мальчик лет трех или четырех, стоя вместе со взрослыми в очереди на посадку в автобус, пытался таким образом докричаться до водителя. Наконец, нервы водителя не выдержали: «Да возьму я тебя! Возьму!»
 Малец сделал недолгую паузу и снова спросил:
 - А бабку?
 - И бабку возьмем!
 - А деда?
 - Сразу предупреждаю! Коров, овец, лошадей, собак, кошек и кур брать не буду!
Мальчишка захлопал глазами, осмысливая услышанное. Видимо, многое, что он хотел взять с собой, попало в этот длинный список. Тяжело вздохнул и, забираясь на ступени автобуса, снова спросил:
 - Бабка яйца с собой дала. С яйцами возьмете?
 Водитель с умилением посмотрел на хлопца и одобрительно махнул рукой: «Да проходи уж, дипломат!» Деревенский дипломат прошел в автобус вместе с отцом. Дед с бабкой не поехали. Они просто провожали гостей. Мест не было. Женщина на переднем сиденье взяла мальчика на колени и повела с ним разговор:
- Наверно, деда с бабкой любишь?
- Люблю. Они же ведь старые. А ещё у них фамилия, как у меня!
- Да ты что? - притворно удивилась женщина. - А какая у тебя фамилия?
Мальчонка набрал в легкие воздуха, затем громко и гордо произнес:
- Шестаков!
- Красивая фамилия! И чем ты, Шестаков, в деревне занимался?
Малява сдвинул брови, задумался, а потом многозначительно сообщил:
- Меня дед материться научил!
- Ух, ты! И на кого же ты матерился?
- На кошку!
Маленький Шестаков, словно, пытаясь повторить образ деда Шестакова, его поведение, речь, поднял вверх палец и произнес:
- Я к ней с любовью да лаской! А она, сука, палец окорябала!
В одно мгновение деревенский дипломат, заботливый внук и актер Шестаков покорил сердца своих слушателей. Все от души смеялись…
А я? Я плакала... Вспомнила своего пятилетнего внука Богдашку. Вообще-то, я его никогда и не забывала. Увезла сноха Богдана от нас на юг, на постоянное место жительство. Сказала, что теплый климат и море для внука полезнее, чем общение с нами, дедами. Может быть, она и права. Как знать. Сейчас все едут в Крым да Краснодар. Кому нужна наша Сибирь с морозами и метелями, с угольной пылью и смогом заводов, с горящей тайгой и истощенными полями? Никому. Только грабителям-бизнесменам.
 Нет же! Нет! Есть ещё Шестаковы на нашей земле. Шестаковы, которые почитают родителей и любят родные места. Вот на таких, как они, и будет держаться наша Сибирь! Глядишь, и Третьяковы одумаются и вернутся. Птицы, ведь, прилетают весной обратно.