Она придет и скажет

                ОНА ПРИДЕТ И СКАЖЕТ
Так все и согласились - искать его, что пятак в вагоне с цементом. Сравнение придумал Славка Соколов - грядущее светило стоматологии, мэнээс на кафедре, и оно всем понравилось. Славка единственный, пожалуй, из нас имел со студенческих времен  вполне не формальное представление о вагоне с цементом, он этих вагонов десятки разгрузил, и поэтому все посчитали это сравнение вполне удачным.
Я подумал - можно и лучше придумать, скажем, как пятак в пропускном автомате В метро. Всем понятно, все пользуются. Пятак остался, но суть его приблизилась к общему единству, к истинно-функциональному множеству, и я считал себя вполне тоже соавтором. Вообще со смыслом это, так сказать, гиперболы я остался не совсем согласен. Точнее не согласен совсем. Я знал, что искать его нужно здесь, а лучше совсем не искать, сам объявится. И мне, как всегда, повезло. Он сам пришел на ловца, как зверь. Я был, конечно, не ловец, а он не зверь, но так уж получилось.
Я сидел в пивном баре на Пушкинской и заказал себе по второй, когда на кухне появились креветки. Я заказал себе порцию. Креветок я здесь не люблю. Они всегда перемёрзшие, плоские, колются. Их всегда выручает рассол. Все берут солёненького к пиву, а ничего больше нет. Раки в этих местах перевелись. Вобла, эта простейшая рыбка, дефицит несусветный. Баранки солёные и жареная картошка и те редко появляются. И всегда здесь битком набито. Целый день с десяти утра заседают студенты и какие-то типы, у которых работа начинается, наверное, в третью смену, или вообще не начинается. Другое дело в Питере, на Невском. Там всегда имеются раки, летом, по крайней мере, порционная вобла, бутерброды с кетой, а эти самые креветки там свеженькие, кругленькие, плотные, чистого мяса у каждой на туловище с большой палец. Вот что значит профессиональный подход и любовь к своему делу.
       Сижу я, значит, в этом подвале, как вдруг появляется Славка, раздевается в гардеробе у громадного Кости и направляется прямо ко мне, как будто здесь мы и условились встретиться.
- Привет, - говорит.
- Привет,
- Ты давно?
 - По второй. А тебя полтора месяца ищут.
- На День Советской Армии будет два, - говорит.
- Ну и как?
- Что, как?
- Ну, добьёшь до праздника?
- А я знал, что ты здесь, и тебя здесь найду, - отвечает.
- Телефона не знаешь?
- Не хотелось бы с вашей матушкой объясняться. Ты мне нужен.
- Ну и вот…
- Кроме шуток. Видишь, я тут?
К нам за столик посели ещё двое. Официант принёс полный поднос, и мы взяли оттуда четыре кружки, остальные взяли они. Тут было тепло. Славка замёрз, и ему здесь было, я видел, приятно. Я пододвинул ему сигареты.
- Всё дело не в том, - начал Славка, пивка отхлебнув, - не в том дело, есть я или нет… Ты не смотри на меня так.
- Тебя слушаю.
- Так вот, дело совсем не в этом. Как не стараюсь себе объяснить, прихожу к выводу, что не могу объяснить всё как следует даже себе.
- Получается по-собачьи?
- Всё шутишь, не надо. Но - именно так! Но ведь всегда есть кто-то, кто поймёт, что хочет сказать животное.
- Поэтому нужен дрессировщик. - Зря, конечно, я с ним так разговаривал, только ему, кажется, было всё равно.
- Только ты можешь меня понять. Я хочу сказать, ты мне можешь помочь самого себя понять. В диалоге, как говорится. В живой речи. Ну да это, в общем, не важно. Важно, чтобы мозги стали на место.
- Долго же ты ждал. Полтора месяца.
- А раньше не созрело.
- Ты не любишь её?
- Нет! В том то и дело, что я её очень люблю! Ты не представляешь, как я её люблю! Так можно любить только её. Такую женщину как она, нельзя не любить по особенному!.. А любить так, как это нужно для неё, как положено… как достойна быть любимой она… Так я не могу.
- Откуда ты знаешь, как достойна она?
- Знаю! Теперь знаю. Раньше не знал! Самым примитивным образом я мог это достоинство измерить, это плохо, не гармонично… Она ведь очень красивая. Ты знаешь, как она сложена! Помнишь, в прошлом году мы ездили в Симеиз? Прожили там целый месяц, и я считал себя счастливым оттого, что у меня есть такое совершенство. И я мог его потрогать, приблизиться.  Я мог измерить, то что чувствовал и что вызывало во мне непосредственный отклик. Вот оно, рядом. Ну не примитив ли?.. мы живем полтора года, и я до сих пор, я имею в виду - пока не ушёл от неё, не сомневался ни в чём.  Я считал, что мы созданы друг для друга, и что у нас появится прекрасное потомство. И что это и есть наше счастье… Я измерил наше счастье и знал, что из этого будет. Так бескрыло.
- Закажете ещё? – сказал официант. – Пиво у нас на исходе.
Мы заказали ещё по паре. И правильно сделали, потому что разговор принимал оборот серьёзный.  Много чего он наговорит, когда разойдётся, только уши развесь. Особенно, если со мной.  Чудак-человек! Я для него вроде как допинг. Поэтому он меня и искал, и сюда, как по нюху, пришёл. Он в первый раз так разговаривал со мной о своей жене. Она, кстати, мне родная сестра.
- Значит, знал, на что ты идёшь? – сказал я.
- Да, знал.
- А теперь не знаешь, что из этого вышло?
- Я знал, на что я шёл, но не знал, что из этого выйдет… Вернее, я думал, что не выйдет того, чего я не знаю…
- Ну, напутал, Ты всё запутал. Значит, ты не предусмотрел в ваших отношениях развития?
- Выходит, что так. Не предусмотрел.
- Развития в сторону духовного самосовершенствования?
- Может и так. Только очень сложно ты это называешь.
- Так и есть.
- В общем, что-то вроде этого. Да, кажется, так, - сказал он и закурил, наконец, из моей пачки.
- И кто из вас оказался несостоятельным?
- Я! Только я!
- Почему ты?
- Потому что я потерял… естественность.
- Потерял? Как потерял? Что у тебя её нет?
- Ну пойми, если человек… если ему положено развиваться, он развивается естественно, без насилия, и ведет себя как человек.
- Значит ты потерял? А почему не она?
- Потому что развитие, ну этот её культурный слой, даётся мне с усилием, со скрипом, что называется. А для неё это естественно.  Знаешь, сколько культурной информации она может переработать за месяц? О-о! Все печатные новинки в журналах, абонементы в концерты, премьеры, вернисажи, просмотры, мастерские художников! Рисовать все её хотят без ничего, вылепливать, фотографировать. У них это называется «акт». Все тянут её, приглашают. Вполне даже культурно, с визитными карточками. А она от такого развития радуется, легче становится. А я тяжелею, как обух. Умишка у меня не хватает для квалифицированного юмора, по высшему разряду, как в круге у них принято. Достойного общества не могу ей составить, и я не стремлюсь туда. Мне один из её круга так прямо и выдал: ваша супруга – драгоценный камень, только нуждается в соответствующей оправе. Нуждается! Дескать, нет ювелира такого, но вполне может появиться. Пришлось по рогам ему дать за такие слова – Что она? – Обиделась на меня жутко – Это мои друзья!  Устал я от этого, и меня тянет на выпивку. Вообще, хочется, чтобы всё между нами оставалось как прежде. Без конкуренции с кем-то из высших слоёв. А что я такое? Обыкновенный дантист из хозрасчетки. Понимаешь теперь?
- Не боишься алкоголиком сделаться?
- Я просто люблю её…
- Так ты самый натуральный обух и есть, идиот!
- А зачем ей это нужно?
- Славка, да всё это шутки! Ты не обух, и не идиот, и она тебя любит! Думаешь, она не волнуется, что ты потерялся? Исхудала, иссохла, не читает, не ходит никуда и ничего не впитывает из культурного слоя.  Всё забросила, тебя, идиота, ждёт! А ты потерялся, как пять копеек в вагоне с цементом. Да тебя она любит, тебя! Зря ты совсем потерялся. Ты скажи, хоть, где ты есть, я скажу ей, она придёт и скажет, что тебя она любит. Вот увидишь!