Блокада. Воспоминания

КАРПЕНКО НАДЕЖДА ИЛЬИНИЧНА.
            Она мечтала стать певицей, но судьба распорядилась по-иному. Радистка Дина – так звали маленькую беловолосую девушку, которая была призвана на фронт в 1942 году и прослужила в 189 артиллерийском зенитном полку до окончания войны.
             «Мечта стать певицей владела мною  с детских лет. Родилась я в большом селе с красивым названием Пречистая в Ярославской области. Голос у меня тоже был чистый  и красивый,   сильный и приятный, я все время что-то напевала. Несколько   раз я   писала на радио с просьбой дать разъяснение, как и какие документы нужны, где учиться, чтобы петь в Большом театре, а моя подруга хотела быть балериной. Дина, так меня звали с самого детства, (няня была полячкой и называла ее Надина, а потом коротко Дина), я посещала с одноклассниками драмкружок при клубе, которым заведовал мой папа Кудрявцев Илья Владимирович.  Мама, Анна Ивановна, работала в детских яслях. Жизнь казалась легкой и веселой, бегали на танцы в клуб, заглядывались на ребят, но под руку прохаживалась только с подругами, везде ходили стайками. Окончила я десять классов в 1941 году. Экзамены, разговоры о будущем, грандиозные планы…
           Началась война, но всем казалось, что она быстро закончится.
 «Нам не страшны ни реки, ни моря. Подумаешь, Германия,  какая ерунда», -  так говорила и Надежда, провожая знакомых ребят на фронт. Все вокруг сразу изменилось, отца забрали на войну, он погиб в первые дни войны. Всех, кто остался, привлекали к разным оборонительным работам. Однажды, мне пришла повестка, нужно было явиться в Галич для строительства дороги, но когда туда, пять человек из села,  добрались, то руководителей строительства уже не было, их тоже мобилизовали, пришлось возвращаться домой. Шли пешком 180 км, в кровь разбили ноги. Вести с фронта были нерадостные, опасно стало и у них на станции, где формировали составы, перевозили грузы.
            Часто разбрасывали немецкие листовки, которые не разрешали поднимать, но люди тайком поднимали, читали и быстро выбрасывали. В одной из листовок было указано, что в один из дней будут бомбить станцию. Не знали, правда ли это или нет, но брат вырыл глубокую яму около дома. Когда услышали гул самолетов, сразу спрятались в яме. Взрывы на станции были сильные, рассыпалась одна стена дома, но все остались живы». 
          Надежда Ильинична была маленького роста, когда она приходила по повестке в военкомат, то смотрели на неё и отправляли обратно,  правда, спрашивали, кем она смогла бы быть, медсестрой или поваром, но таких запросов к ним не поступало.
         «Я попросилась в областной военкомат, который находился в Ярославле. Более полутора тысяч молодых девушек, в том числе и я, погрузили зимой 1942 года в вагоны. Никто не знал, куда везут, а ехали 17 суток, выходить не разрешалось. Посреди вагона стояла печка-буржуйка, но тепла на всех, конечно, не хватало. Остановились в Волхове, предстояло перейти Ладогу, мороз был очень сильный, всем выдали жир, чтобы намазать лицо и руки, иначе можно было их отморозить.
Нас по одному подсаживали в кабину грузовиков, которые шли по льду. Страшно было, ехали с открытой дверью, чтобы  можно было в случае чего выпрыгнуть.
              Военный городок, куда нас девушек привезли, находился в девяти  километрах от Ленинграда. Военная часть базировалась в Новодевяткино, в войну это был пригород Ленинграда, теперь уже один из районов города».
            Так, в 19 лет, Надежда-Дина начала свою трудную дорогу к победе.  Сколько таких дорог исколесила Надежда Ильинична Карпенко, сколько километров прошагала она с тяжелой катушкой на спине, сколько проводной связи протянула  за время военных действий, обеспечивая связь на ленинградском участке фронта.         
            
          «Зима 1942 года была суровой. Девушкам, никогда не носившим брюки, выдали обмундирование: мужские брюки-галифе, ботинки с обмотками. Плакали, но надели все, что выдали, куда деваться, война.  Днем проходили занятия, учили, как надо ввертывать «стаканчики» на столбах, катушку с телефонным проводом брали на плечи, одевали «когти» и лезли на столб, чтобы повесить, а потом натянуть провода. Ходили по оврагам и по болотам, ведь нужно было быстрее наладить связь между разными частями войск, которые защищали Ленинград.  Ночью, с рацией выводили в поле, обучали, как надо работать с рацией, как поддерживать связь. Ноги постоянно были мокрые, а сушить-то было негде,за ночь одежда и обувь не успевали просохнуть. Как ни странно, болели редко, несмотря на тяжелейшие условия, ведь жили в землянках, двери и окна были из фанеры, укрывались, чем придется, но всё равно было холодно. Все были в равных условиях, только тем, кто ночью стоял на посту, выдавали валенки и полушубок.
          Через некоторое время меня,имя Дина прижилось и в части), перевели телефонисткой на коммутатор, выдали брезентовые сапожки,  дежурили по 12 часов, а в свободное от дежурства время охраняли склады или помогали на кухне. Ели и замерзшую картошку, которая, при оттаивании, становилась зелёной и скользкой, похожей на пюре, капусту.
          В баню вывозили в Ленинград большими группами. В городе разрушенных домов было много, но были бригады, которые устанавливали на фасад дома щиты с нарисованными окнами, чтобы жителям было не так страшно.
Ленинград бомбили ночью, пролетали над частью,казалось, вот-вот и скинут бомбы  и на зенитную часть.
          В часть однажды привезли группу девушек из осажденного города, они были так истощены, что нам было страшно смотреть на них. Все-таки, мы, как военные имели пайки хлеба, нас кормили, не важно зелёной мороженой картошкой или капустой, но регулярно. Девчат из Ленинграда надо было сначала подкормить. Многие из этих девушек вскоре умерли.
          Хлеба, после прорыва блокады, стали выдавать по 500 грамм.
 Нам очень хорошо был виден салют в честь прорыва блокады в январе 1944 года, зенитки стреляли и стреляли. Мы смотрели и радовались. Непосредственно наш полк не принимал участие в боях, но каждый день над нами летали самолеты, каждый день у зениток неотлучно дежурили девушки, защищая блокадный город, а мы  обеспечивали связь фронту. 
 Как трудна была дорога до Победы и как длинна.Радость невозможно описать, целовались, смеялись, плакали.
          В мае демобилизовалась. При демобилизации выдали узел с американской одеждой: пальто, головной убор, обувь, платье, костюм, так что было во что переодеться. Сначала муж, бывший разведчик и начальник прожекторной части,увёз к себе на родину в Каширу, а потом в 1950 году мы  приехали в посёлок Видное.
        «Работали на заводе МКГЗ, в железнодорожном цехе, муж машинистом, а я оператором. Оформляла документы на вагоны с разными грузами, до сих пор с теплотой вспоминаю свой коллектив, в котором проработала 27 лет. Жили сначала в бараке, где ютились еще 8 человек. Трудностей было немало, но знали, что все преодолеем, ведь смогли же мы выстоять в тяжёлой,страшной войне. Сегодня живу с внучкой и правнучкой, есть еще какие-то силы, радуюсь за детей и внуков, что они живут в мирное время. Хочется, чтобы последующие поколения никогда не узнали ужасов войны. А в День Победы, обязательно, поминаем всех тех, кто не вернулся».

Недавно Карпенко ушла в мир иной.