Рыбачка

                Рыбачка.

          Почти неделю температура нехотя переползает отметку в -30 градусов днём вверх, ночью вниз. Кажется, всё застыло под Новый год. Cолнце каждый день, но оно не греет. Выплывет к обеду из морозного тумана, а после обеда уже спешит за горизонт. Сегодня накатили тучи, немного потеплело, и я отправился на ключик за водой.
          Наш ключик выбивается из-под земли в трёх-четырёх метрах от берега речки. На таком расстоянии вода, вытекающая из него, не успевает сильно остудиться и поэтому при впадении в речку образовывается полынья, не исчезающая даже в крутые морозы. Она только уменьшается в размерах. Чтобы добраться до ключика, нужно спуститься с довольно крутого косогора и перейти на противоположный берег речки по пешеходному мосту.
          Едва я вышел с улицы на крутой берег перед спуском, как заметил на краю полыньи ворону. Она сидела неподвижно, наклонив голову к воде и внимательно вглядываясь в неё. Любопытство взыграло во мне, и я вместо того, чтобы спускаться, замер наверху и даже присел, делаясь незаметнее. Но вороне было не до того, чтобы смотреть вокруг: её интересовала только полынья. Прошло минуты три. Птица резко опустила клюв в воду, схватила что-то и взлетела на перила мостика. Там, прижав добычу лапой, принялась её расклёвывать.
          Уже через пару минут она вновь слетела к полынье и замерла. Однако её маневры не остались незамеченными. Мимо пролетавшая серая соплеменница изобразила крутой вираж, и уселась рядом. Первая только покосилась на неё, но не шевельнулась. Прилетевшая ворона походила по кромке льда и замерла в той же позе. Первая вновь клюнула и взлетела на мостик. Вскоре к ней присоединилась вторая.
          Всё ещё ничего не понимая? Я спустился к речке. Вороны дружно взлетели, расселись на вершине высокого тополя и принялись хрипло ругать  нарушителя спокойствия в две глотки.
                В полынье, кроме тёмной воды, ничего не просматривалось, а вот на льду заметил несколько перламутровых рыбьих чешуек. Кто-то вытаскивал на лёд ельца или небольшого чебачка. Взошёл на мост. Перила испачканы примёрзшей сверкающей чешуёй. Вернулся к полынье, в ней что-то сверкнуло, и на поверхность боком всплыл чебак. Наклонившись, я выхватил из воды рыбину. Она шевелила жаберными крышками, но не трепыхалась. Рука моментально замёрзла, и я сунул её в рукавицу. На другой стороне полыньи всплыли сразу три белых рыбки. Только тут я сообразил, что начался замор. Рыбе не хватало кислорода в воде, и она погибала. На озере или пруду ещё можно бы было спасти её, просверливая лунки, на реке же –  это бесполезное занятие.
         Я набрал воды и поспешил домой за сачком. Поднявшись на косогор, оглянулся. Вороны сидели вокруг полыньи, только их стало четыре. Навстречу попали два незнакомых мужичка с сачками, они спешили к полынье.
         Прихватив сачок и ведёрко, я вернулся на речку. Мужиков с сачками было уже шестеро и между ними сновали вездесущие мальчишки. На льду лежали кучки рыбы. Среди белой рыбы виднелись окуни и небольшие щучки.
         Вороны сидели на тополе. Считать я их не стал.