Вышивка ноликом

Вышивка ноликом (бредятинка)

   ВаОма рассматривала картинки. Каждое утро она первым делом медитировала перед многочисленными изображениями, развешанными ею на стенке. При этом иногда кричала: «Убейте меня!», или: «Как хорошо!», или: «Посмотри на меня!».
   КИки любила ужасы. Если она была счастлива, то это было бы для неё горе, если б не Ваома. Впрочем, и горем делиться - получше счастья, для обеих.
   Больше всего Кики нравится, когда Ваома кричит: «Мне хорошо!».
   Бывало, они кричали вместе: «Где мы? Почему что-то есть? Ничего не должно быть! Страшно знать, что что-то есть. Нет! Ничего нет! Всё обман. Бред. Я - бред, ты - бред. Жизни нет, смерти нет. Какой ужас!»
   Буддийские испугАстики, да и только, хотя в основном это их отсебятина. Ну, мало ли кого что вдохновляет помимо религии. Иным выпивку подавай, а эти обходятся. Все, доложу;, отталкиваются от реальности и больно падают, но высота требует жертв, а жизнь - смерти. Жизни - звенья, смерти - их сплетения, вернее, стыки. Что общего у звеньев жизни с областями смерти? Бессмертные амёбы и амёбы-смертницы - умножение путём деления. Формы бессмертий чудовищны, а ужасы их напоминают; да что там, ужас - это и есть бессмертие. Или страх перед бессмертием. Свет и тьма как смех и ужас. Тьма засасывает свет. Он наступает, она спасается, свет видит только тьму, а тьма видела бы свет, но ей некогда оглядываться, не те скорости, так что свет - невидимая штука. Для Кики и Ваомы страшилки - самая смешная вещь, они их находят в чём угодно: в звуках, в боли, в колбасе; они умеют распознавать смешное и светлое. Смех, по-вашему, не мазохизм? Ну, сотрясайтесь с ними на здоровье. Смешное родом от вулканов.
   Кики думает, что она была горностаем. Она вообще думатель. Это Ваома умошлёп, а Кики дУмная-дУмная, Умает, пока не умАется.
   Ваома хозяйственная. Не настолько, чтоб сравниться с Кики, но всё-таки. Травит жуков и страдает: «Какой ужас, как им больно, как это жестоко.» Это ей хорошо, когда ей больно, а ей больно, когда им больно. Вот ей и хорошо. Картина «Опять жертва».
   Кики знает: чтобы умереть, надо всё понять. Надо исчезнуть на улице Уютной, чтоб возродиться на проспекте Мира.
   Им есть о чём не забывать, вот они и не умирают.
   Кики - центр всего, цель на мушке, точка отсчёта. Она - трава и ветки. Но она ужЕ умирала, поэтому всё-таки не помнит, почему всего так много и что со всем этим делать. Ей всё должно нравиться. Поэтому и надо всё забыть, потому что забыть, значит, вернуться, вернее, придти к началу, а именно: собрать, вобрать в себя всё, сродниться с ним; ведь всё это своё и нет чужого ничего, есть только Кики, Ваома, ветки, трава и улица Уютная.
   Кики знает: земли нет, а если есть, то плоская. По крайней мере, её земля лучше нашей; так должно быть, чтобы Кики не очень заботило то, что их с Ваомой нет. И нет ли?
   Мы в ответе перед теми, кого мы сочинили; Кики думает, что всё придумано не ею, и она знает, что ошибается, но ей нравится Кики, поэтому она и есть Кики, а кто придумал Кики, тот придумал траву и дождь. Это тоже ошибка, но это так и есть. Сознаться себе, что ты не Кики?
   Кики убежала от себя. Все так делали, или сделают. Проходила вечность за вечностью, а Кики бежала. Всё сливалось и расплывалось, не было разницы между людьми и тараканами, облаками, звёздами и солью. Вселенные возникали и рушились. Камни превращались в песок и ссыпАлись сами в себя пыльными водоворотами без остатка, только волны эхом шелестели. Вырастали ветки на ветках без конца и начала. Все такое видели, или увидят.
   Кики оказалась дома. Очнулась, родилась? - она не знала. Она была надёжно защищена от жизни и смерти.
   А потом она оказалась виноватой и должна была себя наказать. И Кики думала, что сможет. Оказалось, что наказание увеличивает вину. Прощенье - свет, а наказанье - тьма. Все это знают, или не знают.
   Ваома очень красивая. Она любит уродину Кики потому, что лучше Кики никого быть не может, слишком трудно быть такой, как Кики всем, кроме самОй Кики.
   Ваома дрожит от холода. Она пришла из-под дождя и Кики её греет. Ваома хлЮпает и рассказывает:
   -Я остановилась посреди луга и осмотрелась. Был светлый пасмурный день; справа был лес, слева озеро. Мне представлялось, что за лесом, озером, небом, землёй длится бесконечное пространство. Голова кружилась; я ощущала, что нет предела у этой необъятности; я именно чувствовала это, а мысли, хоть и рвались на простор, но спотыкались о траву, листья, облака, невидимые звёзды, пустоту и неизвестность, а я искала то ли дорогу, то ли выход. Но не смысл. Я не против смысла. Кто-нибудь мне мог бы ответить.
   В моей жизни были дорОги и ответы. Я ползала по этой земле вместе с жуками и мне это нравилось. Чем меньше видишь неба, тем легче. Это только воздух, а дальше - темнота и крохотные огоньки.
   Мохнатая трава на лугу.
   Капризно сокол закричал.
   Язык травы понять нетрудно, но он для глаз, а для ушей есть ветер. Трава болтлива и фантастична. Она играет роль нездешнюю. Она невесома и загадочна.
   Кики, я люблю траву. Какая она ласковая, добрая и пушистая! Луг в разных местах совершенно разный. Кики, почему я счастлива и почему при этом плАчу? Я видела водопады на дубовой коре. Я слышала голоса птиц - они как у русалок. Под звуки кАпель и шёпот ветра. Мне было жарко под дождём.
   Нет, но кто это всё?
   Да, но где же?
   Зачем, за что? Скажи мне, Кики, неужели эта бесконечность так несчастна и одинока? Небо пожирает себя, я боюсь этого неба, а есть только небо, Кики.
   Люблю, люблю, ничего нет, ничем прочерчено ничто, нет линий в паутине траекторий, а только вездесущность направлений. Посмотри и сотри;, меня нет, я пустота, я состою из ничего, всё ничто, я ничто, всё соткано из меня и пропитано мною; нет пространства, время - ничто, всё - ужас и невыносимое одиночество! Небо создано моим неистребимым ужасом, наполнено пустотой. Изобилие пустоты, прообраз оптимизма. Осознание небытия стремится обмануться утешеньем, но плодит лишь неисчислимые одиночества, в которых только пустота; нет бытия, спасенья нету! Неизречённый ужас! Кики, я так люблю, о, как же я люблю! Какой свет среди тьмы! Какое счастье среди тьмы! Смерть и ужас вокруг жизни. Какая жажда жизни! Тьме так нужен свет! Неистраченное счастье, неудержимое одиночество! Всё среди ничего! Я ухожу к жукам; оставайся, Кики, ты нам нужна, а нас не будет.
   «Неудержимый ужас! Я одна. Нет ничего снаружи. Биться, биться головой! Ни стены, ни головы. О, как здОрово задумано: смертельная бездна пуста. Жажда гибели неутолима. Разбить голову о стену, пробить стену головой и заранее знать, что нет ни того, ни этого. Разбилось небо и не стало звёзд. Внутри меня одни осколки. Снаружи нет пространства и всё оттуда свалилось туда, где тоже нету места. Бесконечность, где ты? Всё исчезло. Но ничего не было. Не было Ваомы; её нет, меня нет, нет одиночества, как хорошо.»
   -Тебе правда хорошо, Кики?
   -Да, Ваома.
   -Я твой ужас, Кики?
   -Ледяной, Ваома.
   -Мне так тепло, нет слов, как тепло. Ужасно тепло, я умираю, как тепло.
   «Это новая медитация, - догадалась Кики, - и так всегда: то ей хорошо, то страшно, то убей, то обогрей, что бы я без неё делала? - ничего бы не было, как ничего и нет. Возьмите меня за руку. Ага, вас нету, что я говорила!»