Зиночка-22. Эпилог

 22

В воскресенье Зиночка дважды прибегала. И опять у них ничего не получилось. От «сахара для диабетиков» она отказалась.

- Аличка, только умоляю тебя: не затюкивай себя. Это я, эгоистка, виновата. Можешь, меня поругать, разрешаю даже матом. Дорвалась до сладкого, а ты безотказный… Надо было хоть разик по губам ударить. Соберись, отдохни. Меня там бабули активно воспитывают, пойду я, потешу их. А вечерком ещё забегу проведать.

- Проведать?- усмехнулся Александр.- Обычно больных проведают…
- А по губам не хочешь? Если будешь продолжать так думать, точно станешь больным. Аличка, ты же мужик…
- Уже нет…

Зиночка врезала ему звонкую пощёчину, ойкнула, затем такую же пощёчину влепила себе.
- Поиграли в ладушки. Ты ничего не говорил, я ничего не слышала. Всё, я полетела,- порывисто припав к груди Александра, часто-часто покрыла поцелуями его пылающую щёку.- До вечера.

Ольга Олеговна была на дежурстве. Вроде всё как всегда, тяжёлых больных не было, а почему-то к двум часам дико устала. И как-то беспокойно ныло в груди. Словно предчувствие беды. В конце года отметят её двадцатипятилетний стаж, сколько за это время было дежурств…сумасшедшее число, как говорил Райкин. Давно бы уже пора привыкнуть к фактам, что умирают больные, что, к сожалению, не всегда врач в силах предотвратить летальный исход. И всё же каждый раз, заступая на дежурство, Ольга Олеговна молила всех святых религиозных и медицинских, чтобы в её дежурство никто не умер. Каждый случай переживала как тогда, в юности, в первое дежурство.

Три часа ночи. Всё в норме, ничто не предвещает непоправимого. Можно расслабиться.

Ольга Олеговна с удовольствием посмаковала чаёк с любимым овсяным печеньем и отправилась в комнату отдыха. Но только она сладко стала погружаться в дрёму, как звонок сотового грубо выдернул её из неги. Звонок был непривычно нервным и тревожным.

На другом конце захлёбывалась слезами Зиночка:
- Ольга…леговна… Помогите… Аличка…он…он…я не знаю, что делать…


Ольга Олеговна приехала через четверть часа. И констатировала смерть Александра по причине остановки сердца. Что бы хоть что-то связное услышать от Зиночки, ей пришлось сделать укол.

-Рассказывай, как всё случилось?
- Мы это…любились, а потом он затих…и всё…
- Он принимал перед этим какие-нибудь таблетки?

Зиночка медленно приподняла голову: лицо мертвенно-бледное, глаза как блюдца с водой. Кивнула.
- Что принимал?
Зиночка указала на стол:
-Там, в ящике…

Ольга Олеговна выдвинула ящик стола, взяла упаковку лежащую сверху:
- Эти?
- Да…
Ольга Олеговна некоторое время изучала упаковку, затем щёлкнула, выдавив на ладонь голубую таблетку, понюхала.
-Ты знаешь от чего эти таблетки?
Зиночка, точно одеревенев, в упор смотрела на докторшу.
- Это фальшивая кустарно приготовленная пресловутая виагра. По сути, яд, при его проблемах с сердцем. Где он их взял?

-Я убила Аличку… - Зиночка произнесла это бесцветно почти механическим голосом.
- Зина, ты слышишь меня? Где он взял эти таблетки?
- Я убила Аличку…

- Прекрати истерику,- неожиданно для самой себя вскрикнула Ольга Олеговна.
Зиночка встала и  с трудом, точно они стали пудовыми, передвигая ноги, приблизилась к докторше.
- Это у вас истерика. А я спокойна, как Аличка. Я тоже умерла, а вы и не заметили. Я принесла эти таблетки. И я уговорила Аличку…

- Где? У кого ты их взяла?
- Они тоже остановят моё сердце? Сколько нужно принять, чтобы сразу, без мучений? Дайте.
- У кого ты их взяла?
- Дайте,- Зиночка цепко ухватилась за руку Ольги Олеговны, попыталась забрать упаковку.
Женщине удалось скрутить обезумевшую девчонку и сделать ещё укол. Спящую, отнесла к себе в машину, затем вызвала «Скорую».

Зиночка проспала до девяти утра. Проснувшись, долго лежала без движений, устремив взгляд в потолок. Затем встала, машинально накинула халатик, дойдя до двери, остановилась.
На кухне приглушённо разговаривали Вера Васильевна и баба Фима.

Зиночка вернулась к кровати, открыла дверцу тумбочки, взяла с полки диктофон, пощёлкала, проверяя, работает ли. Диктофон работал. Он почти год валялся без дела у Алика, во время уборки попался под руку. Алик сменил батарейки, поставил новую кассету, и записал дюжину своих стихотворений, любовных, после чего отдал диктофон Зиночке:
- Включай и слушай, когда меня нет рядом. Эти стихи тебе и только тебе.
Зиночка слушала перед сном и засыпала со счастливыми слезами на глазах.

Сунув диктофон подмышку, Зиночка вышла из комнаты.
Вера Васильевна, одетая для улицы, с сумкой в руках выходила с кухни:
- Вот и Зиночка встала. Доброе утро, сонюшка. А я опять в магазин: про творожок забыла. Сырничков хотела сделать к твоему пробуждению. Вот кулёма старая. Подождёшь?
- Подожду.
- Ты пока похлюпайся, я мигом обернусь.
 
Вера Васильевна ушла. Зиночка скрылась в ванной. Баба Фима прошла в комнату и неторопливо стала убирать постель Зиночки.

Вера Васильевна вернулась минут через двадцать. Потом столько же она потратила на Фимочку: после уборки постели, как та выразилась, »ей поплохело», пришлось делать укол и укладывать бестолковую в постель. И только убедившись, что с Фимочкой порядок, Вера Васильевна приступила к готовке сырников.

В ванной шумела вода: Зиночка, видимо, решила принять душ, а не понежиться в ванной.
« Ах, горемычная ты моя,- вздыхала Вера Васильевна с трудом удерживая подступавшие слёзы.- Такой хороший человек встретился на твоём пути… и рано ушёл, как папа… Господи, за что ты так с безгрешной душой?..»

- Зиночка, закругляйся. Сырнички готовы.
Вера Васильевна выложила из сковородки в тарелку третью партию сырников, а от Зиночки ни звука, вода продолжала так же шуметь.
- Зинуля, ты услышала меня?- погромче позвала Вера Васильевна, и ещё постучала по стене ложкой.
Зиночка не отозвалась, вода продолжала шуметь.

Убавив огонь до самого малого, Вера Васильевна прошла к двери ванной:
- Зина, кому сказано: закругляйся. Слышишь?
В ответ ни звука. Вера Васильевна хотела постучать ладонью по двери, но она оказалась незапертой и легко открылась.
- Зин…- начала Вера Васильевна и осеклась, а в следующую секунду, охнув, тяжело сползла по косяку двери на пол.

Душ возмущённо лил воду в раковину. В наполовину заполненной ванне полулёжа, сидела Зиночка, белая как мел. А вода была краснее красного. Руки Зиночки от кистей до локтя были изрезаны бритвочкой.
На крышке унитаза лежал диктофон весь в пятнах крови…

На кассете сразу за стихотворениями Александра сквозь шум воды прорывался горячечный шёпот Зиночки:
Это она отравила Залыгину, потому что та хотела отнять у Зиночки Аличку.

Это она наняла парней отморозков, чтобы разобрались с Нелеповым. Он хотел замарать Аличку. Парням отдала все баксы, которые заработала от Нелепова, когда дежурила за него…

Это она уговорила одноклассников слегка побить Аличку. Он не подпускал её к себе. Она думала: он увидит, как она ухаживает за ним и полюбит, и не станет отвергать…

Это она уговорила тех же парней, которые разбирались с Нелеповым, изнасиловать Лиду, потому что эта глупая баба столько лет издевалась над Аличкой и назвала при Зиночке кобелём…

Это она принесла соседям Алика отравленное вино, потому что они уже достали Аличку, заставляли его нервничать…

Это она достала таблетки, которые убили Аличку…

Последними словами Зиночки были:
- Ба… Нет, Вера Васильевна…умоляю вас…не хороните меня как всех… Я маньячка…последняя тварь… Я убила Аличку…и умерла вместе с ним… Сожгите моё гадкое тело…развейте пепел на свалке…там ему место… Не прошу прощения…знаю: не простите…

ЭПИЛОГ
У Веры Васильевны случился инсульт. Спасти спасли её, но всю левую половину тела парализовало. Фимочка, к всеобщему удивлению, наоборот окрепла и активно взяла на себя все заботы о подружке.

Вскрытие Александра показало: он на ногах перенёс два микроинфаркта.

Июнь-июль 2007г.

                КОНЕЦ