сны

                с 

 К утру жарко натопленный дом остывал.  В шерстяное  ущелье смотрится скудное утро. Телу не хочется вылезать из теплых одеяльных складок. При взгляде на ледяной пол пробирает озноб. В щели проникает ползучий холодок – там подоткнешь, тут приоткроется. Ноги сами прижимаются к груди, голова втягивается внутрь, руки ищут тепла.

 Приснился  дремотный полумрак автобуса, чуть розовеющий восход или закат, кто-то посапывает справа, ( кто ж такое придумывает, кресла так близко, что ногам некуда деться, лишь бы народу побольше впихнуть.) Впереди, в проеме между кресел,   мясистое ухо, из которого торчат многочисленные волосы. Ритмично движется височная кость, в такт колеблется верхушка уха, кивая в мою сторону. Хороший аппетит. Черная тень за ухом меняет очертания, следуя за движением челюстей, она кажется дырой в черепе. А вот если палец туда, наверно гадливое что-то, липкое. Внутри дыры блеснуло,  будто подмигивает прищуренный глаз.
      
 Длинные седые пряди на белеющем небе аккуратно расчесанные как это бывает у лысеющих старичков. Сдуваемые ветром, плавно сползают тени, прячась в арках и сводах, упрямый велосипедист  тужится против ветра, вихляясь в педалях. Копенгаген что ли?

 Приснился дом, кровать с никелированной спинкой, с набалдашниками похожими на два глаза, неправдоподобно далеко отстоящие друг от друга. Мама заносит простыни, пахнет морозом, простыни хрустят, ломаясь на складках, образуя невероятно сложную геометрию. На столе давно забытая кем-то  ложка, покрытая зеленой патиной со стершейся от времени монограммой «АГ».

 До сих пор Строгет? Вон Кристианборг видно. Через дорогу гуськом иранцы или пакистанцы, а может индийцы, все по очереди поворачивают лица, блестя голыми глазами. Высокой, упругой иноходью, по широкой дуге, на тяжелом мерине приближался король, отсвечивая купоросной зеленью, вот уже его ботфорты на уровне окон.  Соседка справа, скрывая мышиные зубки,  кося глазом, - вы не знаете, это Кристиан шестой или девятый?