Необязательное интервью

   Мы с ним сидим в кафе на берегу реки Шпрее. Он выбрал столик на открытой веранде. Августовский вечер свеж, но не холодно, как у нас в России.
   Я прилетел сюда, в Берлин, специально, чтобы взять у него интервью. Я столько лет интересуюсь его творчеством, зачитываюсь его прозой, его поэмами и пьесами, что как только у меня выдалась возможность увидеться с ним в реальности, я тут же ухватился за нее. Мне хочется узнать его секрет… Секрет его письма… Секрет его молодости… Секрет его неуязвимости…
   Мы долго говорим о, казалось бы, ничего не значащих вещах: о пробках и автомобилях, какие марки автомашин больше предпочитают в Германии, о том, как он встретился и познакомился с русской женой здесь, в Берлине… С ним так легко и уютно, что все это кажется необыкновенно важным. Так, наверное, все и есть на самом деле. Все самое лучшее и важное оказывается в простом и только рядом с ним я это с такой ясностью вдруг понимаю.
   Мне еще не верится, что мы вот так с ним сидим, нам никто не мешает: мне – спрашивать и слушать, а ему – обдуманно и неспешно отвечать.
   Мне кажется ему со мной тоже комфортно, а возможно, он со всеми такой… Я немного задумался о своей московской жизни меж высоток книжных стеллажей.
   В редакции у нас все время шумно, звонки, разговоры и хохот коллег, переговоры… Москва не дает отрешиться от дел, ты всегда должен быть на стреме, быть в курсе всего нового, всего модного.
   «А ты слышал, сейчас Кейтинова стала очень популярной? Ее книга уже попала в лонг-лист, а ей прочат даже шорт-лист».
«А что там у Тимофееча, ты был? Кого чествовали, кого хвалили, кого в черный список занесли? Видать Наумовой в этот раз не повезло попасть ему на зуб?
  - Боюсь ее он не прокусит…
  - Прокусит еще как. Он и не таких видал. А Наумова чего?! Написала всего пару книжонок, да и то сомнительных. Никому нынче история не нужна, всем фантастику подавай!
  - Ну нет! Я фантастику вообще не читаю, с детства, как переболел ею и все, теперь не могу!
  - Да что ты? И как тебе? Тебе же положено быть в курсе всех новинок, как ты можешь фантастику обходить стороной?
  - Обхожу, да… Приходится иногда коллег по цеху просить подкинуть идеи, рецензии, сам не могу» …
  М`окринову Олегу принесли бокал белого вина, мне – белого пива. После небольшой паузы, когда официант ушел, продолжаю задавать вопросы.
  Я немного побаивался его в начале, боялся того, какое впечатление я на него произведу.
  Хочу узнать его секрет…
  Олег прекрасно выглядит. Ему идет седьмой десяток лет, но на щеках играет легкий румянец, а глаза цвета небесных далей ясны и притягивают взгляд калейдоскопом разных оттенков. Морщины – свидетели жизни, не портят его, а дают оценить глубину прожитого им опыта, как читателю оценить книгу по количеству истертых страниц. Он внимательно и сосредоточено слушает меня. На данный момент издано более пятнадцати книг его авторства. У нас в России на них всегда хороший спрос.
  На веранде мы почти одни, только еще одна пожилая пара сидела через столик от нас. Темная заводь реки покрылась легкой рябью от ветра, постепенно начинают опускаться сумерки, окутывая город и нас манкой таинственностью.
  - Я в своей жизни посетил не мало красивых мест, мне очень повезло в этом плане…  - Олег многозначительно помолчал, - Но знаете, какое самое красивое место на Земле на мой взгляд?
  - Нет, надеюсь от вас мы это сейчас услышим? – говорю «мы», привычка ассоциировать себя со всей редакцией издательства, в котором я работаю вот уже десять лет.
  - Место, где вы на самом деле счастливы… Где, вам спокойно, где вы в ладу со всем миром и собой, со своей Душой. Там, где тишина и в то же время вам есть с кем поговорить, и вы можете говорить, открыто, с восхищением, с нежностью, с печалью - так как вам хочется в этом момент… Вы искренни, вы не играете и вам больше не нужна эта чертова игра, не нужна погоня за сиюминутным признанием, не нужна погоня за одобрением или пониманием. Вы себя понимаете сами и вам от этого хорошо, ровно так, спокойно, так, как и должно быть. Вы можете так сидеть долго…
  - Где? – переспрашиваю я.
  - Где? А, я не сказал? Да и не важно, где… Вы можете оказаться где угодно: в кино, в трамвае, в кафе, на улице, под звездным небом или под ярким солнышком, возле моря или реки, или в пустыне. Я не привязываю вас сейчас к месту, пусть оно у меня сейчас есть, всплывает как образ, но он лишь мой образ, понимаете? – он улыбнулся - О, черт, старая привычка, спрашивать, понимают ли меня… Дело в том, что раньше я очень плохо говорил по-немецки, я… Вырос в России у бабушки, и только после института мои родители забрали меня к себе…И… вот беда, у меня совсем не оказалось склонности к языкам, ну вернее, к немецкому, хотя в английском я тоже не блистал… Поэтому я все время ошибался, говорил либо слишком долго, либо слишком коротко. Я просто не мог подобрать правильных слов. Знаете, я все время пытался перевести свои мысли с русского на другой язык, и из-за этого не выходило ничего, пока я не научился просто выражать свои мысли на другом языке…
  - Вы и сейчас так, или это было давно, только в вашей молодости?
  - Только в молодости, да, конечно… Сейчас, в силу возраста, привычек, моего богатого автобиографического прошлого эта проблема решена…
  - Но вы пишите… И на каком языке позвольте уточнить для читателей, Вы пишите? – смотрю на экран телефона, проверяя не забыл ли я отключить звук.
  - Я пишу на английском, - взгляд его устремился куда-то в сторону реки.
  - На английском?
  - Да, на английском… Потом на немецком, когда хочу донести свою мысль до немцев, - несколько рассеянно продолжил он.
  - И для русских? – я впитываю буквально каждое его слово.
  - А для себя я пишу только на русском.
  - На русском?
  - Да, это мой язык, мой основной язык. Язык, на котором я хочу писать, язык, который мне дорог с детства, единственный язык, которым я владею на сто процентов. В конце концов это язык, который я больше всего люблю, - он внимательно посмотрел на меня.
  - Вы говорите, как большой патриот, но… Почему же тогда вы не возвращаетесь на родину, то есть никогда не живете в России? – ответ на этот вопрос меня больше всего волнует сейчас.
  - Мне достаточно поскучать по России и здесь… Легкая ностальгия очень прекрасна и в ней нет ничего общего от будничной жизни в самой России….
  - Что Вы любите больше всего? – задаю стандартный вопрос я.
  - Жизнь, - спокойно ответил он, - И жить. Жизнь и жить. Это то, ради чего все это происходит… Не так ли? – он лукаво смотрит на меня
  - Да? Я не понимаю… - немного смутился я его улыбке.
  - Ну мы, ты, я, все мы… Так или иначе мы все… Все мы тут временно… Но хотелось бы… Подольше, получше, так чтобы было интересно, хорошо… Ну вот хоть бы сравнить с кино, Вы ходите в кино?
  - Да, конечно, а как же… -  растерялся я от будничности вопроса.
  - Ну, кто-то, например, не любит кино, тогда я бы привел совсем другой пример. Так… значит Кино… Вы любите кино, вы любите представлять, вы любите красивые картины, многозначные или однозначные? Неважно. Это право вашего выбора. Вы приходите в зал, проходите, садитесь, занимаете свое место. Вам может быть грустно, или весело или просто не по себе, у вас бывает такое? Как будто не по себе… Но вот вы пришли в кино, вы выбрали фильм себе по душе, у вас даже есть легкое предвкушение, а может совсем нет никаких ожиданий, все зависит от вашего настроения… Но вот, этот момент, идет фильм и … Вы в нем растворяетесь, вы полностью в нем, ну если это хороший разумеется фильм – оговорочка, знаете ли… И вот вы переживаете за героев или нет, но вы там. Вы что-то получили, какие-то эмоции, а может быть вы просто отвлеклись, задумались на секунду о чем-то, о смысле жизни и пойдете купите Жоржете букетик цветов, скромненький, но со вкусом, чтобы показать свое чувство, то оно у вас есть… Знаете, на вас как-то это подействовало, просмотр фильма, я имею ввиду… Хорошо, чтобы вы лучше понимали меня, это как смена пленки… Э-м-м-м, это может быть поход в кафе, в ресторан, с любимой, невестой или друзьями, это может быть поход, это может быть спорт, это может быть что-то экстремальное, или нет, это может быть чем угодно, понимаете о чем я говорю? Это то, что вы выбираете для себя… Чем вы себя занимаете, то что вам нравится, чтобы прожить эту жизнь вкусно, ярко, хорошо… Например… Ну-у-у-у, вы любите водку?
  - Не совсем. Вернее, нет. Абсолютно не люблю. – морщусь, как если бы мне уже сунули рюмку под нос.
  - А что вы предпочитаете? – он спокойно уточняет.
  - Я люблю коктейли, легкие аперитивы или вино. Да можно немного вина, но обязательно красного, - я немного начинаю запутываться в витиеватой паутине его сравнений.
  - Да, вот оно… Этот момент выбора… Вы когда-то решили, что для вас именно так – вкусно, хорошо, отлично! – он снова немного помолчал и затем продолжил, - Я имею в виду стандарты – это пустое, как вы живете и что выбираете, главное, чтобы нравилось вам самим. Я люблю водку. В одиночестве, чтобы никого… Только я и окно… Может быть есть рядом спутник, но это совершенно не обязательно. А потом непременно немного попис`ать… Много мыслей знаете приходит… Вот я для себя как-то так решил… И такого на самом деле много всего…
  Мы еще немного помолчали, затем я заказал себе еще один бокал пива, а он так же вино. Я спрашиваю его о том, как он пишет и находит вдохновение, что ему близко и дорого, а что чуждо… Внимательно записываю, как он относится к тому, что его творчество кому-то может не нравится и многое другое. Но встреча будто потеряла романтизм и как мне могло показаться, отвечал он уже мне не совсем искренно, но я все равно был доволен интервью. 

   В номер я не вошел. Я вбежал. Меня переполняло предвкушение от того, что я сейчас сяду писать интервью. Я даже не замечал обстановки гостиницы, где я остановился. После встречи меня переполняет радость, радость сбывшейся мечты поговорить со своим кумиром, радость вдохновения и творчества. У меня столько идей и планов, что кажется я никогда не смогу их все разом осуществить и выполнить.
   Начать бы хоть одну, ту самую заветную мечту, издать трилогию. Как у него. Только свою и все по-своему. Я пишу ее уже много лет. Уже много лет я подбираю слова и ловлю встречное течение нужных фраз, а сейчас все будто стало на свои места. И я не боюсь больше критики. Я знаю, что я все правильно сделал, осталось только отправить ее.
   Подписать и отправить.
   И я даже знаю кому.
   Она будет написана ему.
   Только ему.
   Я считаю эту рукопись должен прочесть он первый. Он ее оценит, я знаю… А потом я сразу отправлю ее своему главреду. Мне будет ничего не страшно. Ее оценил Сам М`окринов. Великий писатель современности.
   Я все же отредактировал несколько глав, все считал их не такими, несовершенными. А вдруг ему не понравится, вдруг это все не ТО?
   Улетая на родину, я так и не успел передать рукопись ему лично. Мы договорились о том, что я перешлю ему интервью по электронной почте. Можно будет и рукопись сопроводить так же.
   Уже в Москве меня вдруг начинают терзать сомнения: а вдруг он предпочитает только бумажные экземпляры книг? Тьфу, рукописей… До книг я еще не дорос, сначала это рукописи… Все же я решаюсь и отправляю рукопись, следом за интервью.
   Он молчит.
   Молчит уже неделю.
   Вторую.
   Мне страшно даже позвонить ему. Вдруг я прерву его, когда он как раз читает мою ключевую двадцать пятую главу, а в ней все - и героиня и герой и все сходится в одной точке! А потом…
   Звонок на мой мобильный.
   Я собирался выезжать на работу, но замешкался перед выходом.
  - Алло? – отвечаю не определившемуся в телефоне абоненту, - Да, это я… А, вы? Я не расслышал? Кто оставил записку? М`окринов Олег? Не понял? В каком смысле?
  Я еще раз, как в замедленной съемке и при этом в ужасном по качеству фильме переспрашиваю… Я рассеяно тру лоб и сажусь на пуф в прихожей.
  Его больше нет. Да, цветущее здоровье, оказалось только на вид, он много пил, а может немного, но кто-то говорил, что много… Это все не важно… У него на рабочем столе осталась записка для меня:
«Сходите лучше в кино».