На краю света

Поздним безлунным вечером, как раз на пилиповку – самое мрачное время года, когда снег еще не выпал и во дворе хоть глаз выколи, под окнами вдруг подал голос Джим. Пегий гладкошерстный фокстерьер лаял агрессивно, взахлеб, и это означало, что не зверь забрел к нам, а явились люди – несколько человек и эти люди – чужие. Своих – местных из соседней деревни и моих друзей – охотников и рыболовов он встречал иначе, да и на зверя «яхкал» другим голосом.

- Кого это там принесло? Ведь вокруг на десяток километров никого нет. Будний день – никак не охотники, - гадал я, и в этот момент раздался стук в дверь.

- Кто? – спросил я, не открывая.

- Здравствуйте, хозяин. Мы рыбаки. Рыбачили тут поблизости и один из нас сильно поранился. Кровь так и хлещет. Может, найдется, чем перевязать?

Этот ответ вызвал у меня недоверие, ведь, я днем проходил по берегу реки, и никаких рыболовов не встретил. Откуда они взялись? Может на лодке приплыли, - предположил я и, несмотря на сомнения, открыл. Надо же помочь человеку.



Прежде, чем рассказать, что было дальше, полагаю, что уместно разъяснить читателю, как я, коренной горожанин оказался один на хуторе, на краю света.

Я, как множество людей моего поколения, как говорят, родился, учился, женился, служил стране, работал на ее благо. Есть в моей биографии период, о котором я не люблю вспоминать, а тем более, кому-то рассказывать. Умолчу о нем и сейчас. Одно скажу – он дал мне потрясающий боевой и жизненный опыт.

Когда подошло время «сдирать подковы», устав от городской суеты, стал подыскивать себе домик в деревне. Меня с детства тянуло жить без удил поближе к лесу, реке, охотиться, рыбачить, созерцать природу – жизнь животных, птиц, растений, наблюдать погодные явления. Хотелось поделиться увиденным с кем-либо, и я стал пробовать писать, сначала короткие опусы – этюды и миниатюры, которые публиковал в интернете, на различных сайтах, затем рассказы. Исходя из моих увлечений, я подыскивал себе, скорее не дом, а природу вокруг него, что и привело меня на этот нежилой хутор на берегу широкой реки. По соседству шумел вековой бор. Давно заброшенные, залуженные поля поросли хмызняком, а гравийка заканчивалась, как раз у моего нового дома. Дальше только лес на десятки километров. Возникла ассоциация – край света и я стал так называть свой хутор. Поблизости была вымершая деревенька в несколько домов, заселявшаяся только в летний период дачниками.

Сначала я являлся сюда из города наездами, как на дачу. Обустроился, обжился за пару лет, исходил вдоль и поперек все окрестности и влюбился в эти места настолько, что подумал: «А зачем я уезжаю из мест, где мне так хорошо в ненавистный мне город?» Дети выросли и во мне не нуждались, работа меня уже не держала, и я стал жить здесь постоянно, уже в город появляясь лишь наездами.

Завел собаку – фокстерьера Джима, коз, благо, для выпаса их здесь раздолье, прибилась брошенная дачниками кошка. Настоящим и единственным верным другом, следующим за мной по пятам, куда бы я ни направлялся, стал Джим. Взгляд его преданных глаз светился разумом и я привык с ним разговаривать, ничуть не сомневаясь, что он меня понимает. Коз сторожил электропастух, работающий от аккумулятора, ну а кошка, как водится, жила сама по себе. Другая живность требует ухода и забот и я ее не заводил.

Огород я не сажаю. Так, пару грядок с зеленью. Зато есть хороший сад с яблонями, грушами, сливами и виноградом. Есть у меня и свой пруд с карасями и карпами, который периодически зарыбляю.

В доме из чудес цивилизации только компьютер и душевая кабина. Остальное все, как в обычной деревенской хате, однако, войдя в дом можно сразу определить, что здесь живет охотник. На стенах рога и шкуры, а на полке коллекция черепов добытых мною хищников. Выставлены черепа по ранжиру. Здесь череп медведя, добытого много лет назад в российских лесах, местного матерого волка, лисицы и более мелких зверей, вплоть до норки.

Во дворе, как обычно на хуторе: хлев для скота, сарай, погреб, баня и моя гордость – мастерская. Без неё никак – хозяйство, можно сказать, натуральное. Очень многое приходится делать и ремонтировать своими руками. Из транспорта – машина, последние несколько лет не на ходу, поскольку требует большого ремонта и вложения солидных денег, да и не нужна она мне, после того, как обзавелся электровелосипедом. По всем делам, и бывает, даже на охоту езжу на нем. Незаменимая вещь для хуторянина. Есть еще мотоблок с прицепом – дрова возить, а их нужно не мало. «Шведка» моя прожорливая.
До райцентра езжу автобусом из ближайшей деревни, а продукты покупаю в автолавке, которая раз в неделю доезжает до моего хутора.

Скучать здесь мне не приходится. Во-первых – хозяйство. Много всяких забот, да еще коз доить надо ежедневно. Во-вторых – почти каждый выходной в охотничий сезон ко мне кто-то приезжает на охоту или рыбалку. Летом пару недель гостят дети с внуками: грибы, ягоды, шашлыки, походы, сплав по реке. Иногда думаю: «Скорее бы все разъехались, и засесть за клавиатуру». Сюжеты возникают спонтанно – побродил по лесу, поохотился и уже сюжет готов. Много времени занимает блог, который я веду и общение с друзьями, в соцсетях и по скайпу.

Если кто-то подумал, что мое уединение имеет религиозную основу и сродни отшельничеству или схиме, разочарую – я атеист. Просто я люблю уединение, когда никто не мешает, можно подумать, сосредоточиться на творчестве и попытаться создать что-то стоящее. Творчество не терпит суеты и пустой болтовни, чем так насыщен большой город. Люблю встречать рассвет над рекой, провожать солнце за лес, послушать тишину, которая здесь до звона в ушах, ощущать умиротворение и радость от прожитого дня. Я – созерцатель и, если бы меня спросили, что такое счастье, я бы ответил – это то, как я сейчас живу.



На пороге стоял рослый молодой человек, лет тридцати, коротко стриженый, с двухдневной щетиной на подбородке. Он напряженно заглядывал внутрь дома через мое плечо. Рядом никого не было.

- Вы что, один? – задал он вопрос.

- Да, один. А где же ваш раненый?

- Сейчас. Заходи! – крикнул он в темноту и на крыльцо поднялся человек постарше, тоже не бритый, с худым костистым лицом.

- Что-то не вижу никаких ран, - сказал я, окинув взглядом вошедших.

 Одежда на них была несуразная, как с чужого плеча. Судя по их внешнему виду это не рыбаки. А кто же тогда?

- Не похожи вы на рыбаков, - заметил я, отступая вглубь дома.

Старший выхватил заточку и, подскочив ко мне вплотную гаркнул.

- Спокойно, дед! Ты прав, мы не рыбаки, а кто – тебе лучше не знать. Сядь за стол и положи руки, чтобы я их видел.

Пришлось подчиниться. «Отморозки какие-то, а может быть беглые»,- дошло до меня. Переоделись во что попало, вскрыв дачу в соседней деревне.

- Нам нужна машина. Твоя тачка на ходу?

- Уже два года стоит без движения. Коробка полетела.

-Что ж ты не починил? Врешь, старик?

- Не вру. Сами проверьте. Откуда у пенсионера деньги на новую коробку.

Старший витиевато выругался. Тем временем, его сообщник методично обшаривал комнаты, заглядывая во все углы.

- Охотник? – спросил младший, указывая на рога и черепа на полке. – А валына где? Небось, в шкафу?

Открыв шкаф и увидев оружейный сейф внутри, он коротко спросил.

- Ключ?

Я промолчал.

- Я тебе сейчас башку снесу! Где ключ? – заорал он.

Пришлось указать на ключницу, висевшую на стене.

- О! Да тут целый арсенал! Глянь-ка, Старый! – восхищенно воскликнул он, рассматривая карабин и вертикалку. - А вот и патроны!

- Это нам не помешает, - сказал старший, потянувшись за вертикалкой. – Значит так, дед. Покормишь нас, мы передохнем и уйдем. Ничего тебе не сделаем. Будь спокоен. Мобила есть? Давай сюда. Малой, выруби компьютер и следи за дедом.

Он вынул всё содержимое холодильника на стол, и бандиты навалились на еду. Видно, давно сытно не ели.

- Дед! А сэм гонишь? – с улыбкой спросил младший.

- В шкафчике на кухне.

Плотно подкрепившись и изрядно хлебнув самогона, бандиты разлеглись по кроватям, не выпуская из рук оружия. Меня оставили сидеть за столом.

- Малой. Не спи. Следи за ним, а я покемарю пару часов, потом сменю тебя. На рассвете уйдем. Ночью не разберешь куда идти. Подвел ты нас с машиной, - последнее касалось уже меня.

В наступившей тишине, нарушаемой только сопением спящего, я напряженно обдумывал своё положение: «Можно ли верить словам старшего, что уходя, оставят меня живым и невредимым. Ведь, знают же, что как только за ними закроется дверь, я немедленно найду способ сообщить о них милиции и, если это беглые, то сюда будут брошены все силы для их поимки. Пожалуй, верить нельзя. А что они могут сделать? Вряд ли убьют, скорее, свяжут и запрут в доме или погребе, где я и дойду в холоде и одиночестве, ведь автолавка сюда зарулит только через неделю. Больше никого здесь не будет и надеяться на помощь извне бесполезно. Выходит, рассчитывать я могу только на себя. Что же делать? Попробовать бежать? Это вариант, но до жилья далеко. Хватит ли сил? Справиться с двумя вооруженными мужиками я, несмотря на свой боевой опыт, вряд ли смогу. Пассивно ждать своей участи не в моих правилах. Что же делать?»

Видимо, от нервного напряжения у меня поднялось давление, и организм отреагировал на это повышенной выработкой мочи. Не зря говорят: «С..шь, когда страшно». Терпеть было уже невмоготу, и я сказал своему сторожу.

- Как видишь, удобства у меня во дворе, а мне позарез приспичило. Не выпустишь – нагажу прямо здесь.

- Пошли, только медленно, - ответил младший, положил карабин на сгиб локтя и пошел сзади меня.

Как только мы вышли на крыльцо, мой верный Джим, почувствовав агрессию в отношении хозяина, ринулся в атаку, яростно лая и стараясь ухватить моего конвоира за ногу.

- Да заткнись ты! – крикнул он на пса и пнул его ногой под ребра, от чего тот отлетел на пару метров. Джим не унимался, раз за разом наскакивал на врага, получая за это удары ногой. В конце концов, эта возня надоела бандиту. В сердцах он заорал: «Пристрелю!», навел карабин на Джима и нажал на спуск. Пуля далеко отбросила фоксика и он, взвизгнув пару раз, затих навсегда. Мой маленький герой, мой милый и единственный друг погиб, защищая меня.

- Что ж ты сделал, гад! – закричал я и с разбегу толкнул Малого всем весом своего тела.

 Он не ожидал от меня такой прыти  и не устоял на ногах, но карабин из рук не выпустил. Бороться с молодым рослым мужиком я посчитал бесперспективным и, что было сил, бросился наутек в спасительную темноту двора. Грохнул выстрел, и пуля укусом осы обожгла мне правое ухо.

Выстрела я не ожидал. Не мог поверить, что они решатся меня убить, но бандит стрелял в меня и даже ранил. Все оказалось значительно хуже, чем я предполагал. Эти мысли промелькнули у меня в мозгу, пока я, петляя, как заяц, бежал в сторону леса.

Малой выпалил в мою сторону еще пару раз – не попал. За мной он не побежал. Видимо, вспышки выстрелов слегка ослепили его и он решил, что вряд ли найдет меня ночью в густом ельнике. На звук выстрелов из дома выскочил его сообщник и на все лады стал бранить Малого за его оплошность. В ночной тишине я слышал каждое их слово.

- Да черт с ним. Он же раздет. До райцентра все равно не дойдет – замерзнет. Сиди на крыльце, карауль. Может еще объявится, - сказал старший.

Далеко я не побежал. Действительно, из одежды на мне были только свитер и брюки. Благо, еще ботинки перед сном не успел снять. В таком наряде далеко не уйдешь. Ухо болело и кровоточило. Я сидел в молодом ельнике на опушке леса, смотрел на свет окон моего дома и напряженно думал, что делать дальше. Бежать мне расхотелось. Адреналин, хлынувший в кровь, толкал меня к активным действиям. Они убили моего единственного друга. Мне было жаль Джима до слез и хотелось поквитаться с его убийцами. Они ворвались в мой дом, нарушили мою счастливую жизнь, пытались меня убить. Если я не дам им отпора, где гарантия, что они не сожгут мой дом перед уходом. Этого я не мог допустить.

Под влиянием эмоций, план созрел спонтанно. У меня в мастерской на случай внезапного появления волков, что уже не раз бывало, хранилась старая одноствольная ижевская курковка и коробка патронов с картечью. Хранилась не в сейфе, не по правилам, но когда приходили волки, поздно было бежать в дом, отпирать сейф и доставать ружья. За эту минуту хищники могли вырезать половину моего стада коз, и действовать надо было молниеносно. Волки могли прихватить и Джима, который их панически боялся. На этот раз волки оказались двуногими и более опасными, чем четвероногие. А волки подлежат отстрелу. О законности того, что собирался предпринять, я в тот момент не думал. Решил делать, что должен и будь, что будет.

Первым делом, надо было добраться до мастерской и завладеть ружьем. Без него у меня против двоих вооруженных людей не было шансов. Сняв ботинки, стараясь не шумнуть, я крался к хозпостройкам, благодаря Бога за такую темную ночь. Я досконально знал, где что находится во дворе и темень мне была только на руку. Ключ от мастерской висел на гвозде, вбитом в ствол старой груши рядом с мастерской, и я его легко нащупал.

На крыльце дома поминутно вспыхивал огонек сигареты. Малой курил, напряженно вслушиваясь в тишину. Бесшумно отпереть замок, открыть по сантиметру дверь мастерской, нащупать на стене старое ружье и зарядить его – задача не из легких. Со стороны мои движения были медленными, как в замедленной съемке. На это у меня ушло полчаса, но все получилось.

Подрагивая от холода и нервного напряжения, я подкрался к поленнице дров, за которой укрылся. От нее до крыльца было порядка тридцати метров. Вопрос стрелять или нет, для меня не стоял. Они стреляли в меня, и я был готов ответить им тем же. Убивать я их не хотел, но если придется, готов был пойти и на это. В одночасье разрушив мою счастливую жизнь, они сделали из спокойного, уравновешенного старика безжалостного мстителя.

Малого мне не было видно. Стрелять наугад нельзя. У меня одностволка. Всего один выстрел и он должен быть точным. Нащупав на земле камешек, я бросил его под освещенные окна. Бандит «купился». Его фигура с карабином наперевес появилась в свете оконного проема. Взяв ее на мушку «под обрез», я тронул спусковой крючок. В боевиках герой, прежде, чем нажать на спуск, долго разъясняет врагу, почему он это делает. Разговоры я посчитал лишними - и так все было ясно, и выстрелил без предупреждения.

Вопль бандита означал, что я не промазал. Быстро перезарядив ружье, я навел его на входную дверь и замер. Долго ждать не пришлось. С вертикалкой наперевес в дверном проеме показался Старый. Полагаю, что он подумал, что Малой подстрелил меня и вышел не скрываясь. Не мешкая, я нажал на спуск. Получив заряд картечи по ногам, бандит упал, как подкошенный, оглашая окрестности криками и стонами.

- Лежать мордой в землю! Не двигаться! – рявкнул я, выходя из темноты и держа их на прицеле. Я был в ярости и выглядел, наверное, страшно. Мне хотелось окончательно их деморализовать, сломить волю и желание сопротивляться.

- Убью обоих! Застрелю, как вы мою собаку и закопаю в лесу! Никто не знает, что вы здесь и искать не будут. Мобильник сюда! – гаркнул я старшему, и он липкой от крови рукой полез в карман. Забрав телефон, я выпалил мимо прямо у него над головой. С испугу Старый рухнул ничком на землю и затих. Подобрав ружье, я пошел в сторону Малого. Он подумал, что я застрелил его сообщника и залепетал, захныкал, прося пощады.

Лежать! – еще раз повторил я, но это было лишнее. Картечь надёжно обезножила отморозков.

Я отнес ружья в мастерскую, нашел там пару капроновых кабельных стяжек и, придавив каждого коленом к земле, поочередно связал бандитам руки за спиной. Набрав телефон райотдела милиции, я представился, назвал свой хутор и сказал.

- Пришлите срочно опергруппу. У меня здесь ваши клиенты. Да! И скорую пришлите, а лучше две.