Глава - 24. КНР. Сложившаяся система. - 1

            Итак, долгий, нелёгкий и непрямой поиск пути, ведущего к быстрому развитию производительных сил при одновременном сохранении руководящего места компартии, закончился своеобразным блоком экономических и политических реформ.

     Главные элементы этого блока – широкое использование рыночности, включая и прямое частнособственническое предпринимательство; обеспечение условий для максимально большего притока извне как капиталовложений, так и современных технологий; выгодное вхождение в систему мирового экономического механизма; неукоснительное сохранение экономического и политического суверенитета в этих условиях; удержание в госсобственности ключевых отраслей экономики и обеспечение возможности государству необходимым образом влиять на всё многоукладное хозяйство в целом; направление хозяйственной деятельности всех хозяйствующих субъектов в сторону развития производительных сил современного уровня; сохранение и укрепление в государственном механизме руководящей роли компартии; приведение внешней политики государства в соответствие с этими внутренними задачами.
         
 
            Теперь нам нужно разобраться и правильно обозначить политэкономический, политический и идеологический характер системы, сложившейся в результате такого блока реформ, а также рассмотреть результаты реформ и попытаться определить перспективы этой системы.

     Понятно, что при выполнении этой, прямо скажем, очень трудной задачи придётся рассмотреть все элементы этого блока реформ как в отдельности, так и в их взаимосвязи и взаимодействии.


            Прежде всего, поговорим о рыночности.

     Что представляет собой рыночность? Мы знаем, что в нынешней так называемой «коммунистической» среде существуют люди с упорнейшим и принципиальнейшим отрицательным отношением к рыночности как таковой. Рыночность, - утверждают эти люди, - порождает известные отрицательности для общества, поэтому её обязательным образом нужно заменить централизованным планированием, то есть социалистическим механизмом управления экономикой.

     Эти люди неправы в том, что видят причиной капиталистических отрицательностей рыночность. На самом деле рыночность – это всего лишь определённый механизм хозяйствования и не более того. Её нельзя считать причиной известных капиталистических отрицательностей. Причиной этих отрицательностей является не рыночность, а сам капитализм, а ещё точнее, основное историческое противоречие капитализма – противоречие между уже общественным характером производства и ещё частным характером присвоения.

     Если убрать одну лишь рыночность, если начать управлять централизованно, административными указами, но при этом не установить действительную общественную собственность, то есть сохранить главное противоречие капитализма, то да – рыночности не будет, но отрицательности для общества, конечно же, останутся, только теперь они будут проявляться не через рыночность, а каким-либо другим путём.

     Эти называющие себя «коммунистами» люди ошибочно меняют причину и следствие, ведущее звено и ведомое звено. У них получается, что нужно заменить рыночность плановостью – и тогда будет социализм, тогда как дело обстоит прямо наоборот: нужно заменить капитализм социализмом – и тогда будет плановость. Сначала установите общественную собственность через диктатуру пролетариата, и только потом появится возможность хозяйствовать планово.

     Совершенно неслучайно, что эти люди с той же ошибкой подходят и к так называемым «косыгинским» реформам 60-х годов. У них получается, что неумные коммунисты ввели элементы полурыночности – и это привело к возрождению буржуазности, тогда как дело обстояло прямо наоборот: сначала победила буржуазность – и лишь затем, как следствие, она двинулась к «косыгинской» полурыночности.


            Если так, то вопрос о замене рыночного механизма механизмом централизованного плана упирается в одно – в возможность при данном уровне развития общества перейти к действительному социализму. Другими словами, главный вопрос в том, сложилось ли уже это противоречие между общественным характером производства и частным характером присвоения? достаточно ли обострилось оно? создалась ли уже такая степень общественного характера производства, которая позволит непосредственно разрешить это противоречие прямым изменением характера собственности?

     Как бы мы ни пыжились, но если в каком-нибудь отсталом африканском обществе, где в силу низкого уровня производительных сил общественный характер производства ещё не только не достиг достаточно высокой степени, но и вообще ещё не является таковым, то есть где частный характер собственности никак не противоречит, а как раз вполне соответствует частному же характеру мелкого производства, - если в таком обществе мы начнём искоренять рыночность и пытаться заменить её централизованным механизмом, мы не только не создадим социализм, но и крайне ухудшим экономическую ситуацию, и возврат после этих глупых попыток опять к рыночности будет благом для такого общества.

     Вот почему революция в отсталых обществах (а таковым был и Китай) не может произойти непосредственно, по книжкам Маркса, ибо книжки Маркса написаны для перехода к социализму от общества с достаточно высокой степенью общественного характера производственной деятельности, от общества, в котором осталось только «подтянуть» до этого и отставший от него характер собственности.

     В отсталом же обществе прежде надо достаточным образом развить производительные силы, доведя общественный характер производства до нужной степени, взрастить на этой объективной основе соответствующий субъективный фактор (то есть отражающуюся в настроениях людей большую остроту противоречия между характером такого производства и частным характером собственности) и лишь потом переходить к непосредственно социалистическим, марксовским преобразованиям.

     Более того, - даже для относительно развитых капиталистических обществ марксизм считает невозможным устранение частной собственности сразу, так как условия для такого радикального изменения могут вполне сложиться только в ходе послереволюционного политического и экономического курса. Думаю, многим известны разъясняющие слова Энгельса: «Возможно ли уничтожить частную собственность сразу? Нет, невозможно, так как нельзя сразу увеличить имеющиеся производительные силы до таких пределов, какие необходимы для создания общественного хозяйства. Поэтому революция пролетариата сможет только постепенно преобразовать нынешнее общество и только тогда уничтожит частную собственность, когда будет созданная необходимая для этого масса средств производства».


            Когда мы говорили об истории Октябрьской революции в СССР, мы указывали, что и российское общество (не говоря уже о ещё более отсталых национальных окраинах) не могло рассчитывать на непосредственную социалистическую революцию. Вот почему мы обозначили эту революцию как «опосредованно социалистическую», то есть могущую дойти до социализма только через посредство ряда переходных этапов.

     Говоря же о ещё большей отсталости первоначального Китая, мы указали в предыдущих текстах, что в Китае не было ещё возможности даже и для такой опосредованной революции, которая имела место в СССР, что Китаю предстояло ещё доработаться до возможности хотя бы такой, опосредованной, революции. Разумеется, сильная братская помощь социалистического Советского Союза облегчила бы дело и сократила сроки. Но как мы знаем, Советский Союз утратил свою социалистичность и встал поперёк интересов китайской революции.

     Как же нелепы в свете всего сказанного призывы нетерпеливых «леваков» перейти к непосредственному полноценному социализму в китайском обществе уже в 60-х годах! Как неграмотны их обвинения в адрес реформ, возвращающих рыночность, в том, что, дескать, эти реформы «уводили от социализма назад в капитализм»! Не назад вели те реформы в действительных условиях недостаточно развитого китайского общества, а вперёд.

     Известные слова Ленина, сказанные им о России («госкапитализм был бы для нас громадным шагом вперёд по отношению к нынешнему нашему положению»), приложимы к китайскому обществу в ещё большей степени.

     Ещё раз вернувшись к советским реформам 60-х годов, а тем более к «перестроечным» реформам конца 80-х, повторно подчеркну, что с китайскими преобразованиями они не имеют ничего общего. Советское общество этих лет уже имело все возможности для полноценного социалистического хозяйствования, и те реформы действительно были движением назад (хотя, как уже сказано, они были не причиной гибели социализма, а следствием этой гибели; надеюсь, это понято правильно).

               

           Рассуждая о рыночности дальше, повторим сказанное в предыдущей главе: рыночный механизм действует полноценно только тогда, когда полноценны его основы. Другими словами, без подлинной приватизации единой собственности, без создания действительного множества настоящих частных собственников провозглашённая «рыночность» подлинной рыночностью не будет. Куцая, искусственная пародия на рыночный механизм, постоянно создающая взаимные помехи как госсобственности со стороны своеволия отдельных предприятий, так и свободе предприятий со стороны бюрократического государства, и, как следствие, не улучшающая, а ухудшающая общую экономическую эффективность, - вот что получится, если попытаться сохранить единую госсобственность, одновременно создав внутри её некую имитацию хозяйственной самостоятельности предприятий.

     На это, кстати говоря, и напоролись «косыгинские» реформы 60-х годов, именно поэтому задёргавшиеся и частично отступившие в 70-х. Попытки советской государственной буржуазии сохранить единую госсобственность, но «оживить» её некоторой рыночностью обернулись неудачей, потому что «некоторой» рыночности не бывает. Осмысление этой неудачи и привело значительную часть советской государственной буржуазии к согласию на гораздо более далеко идущие реформы конца 80-х, вплоть до фактической расприватизации госсобственности.


            Но вернёмся к Китаю. Самое время поставить прямой и недвусмысленный вопрос: так какой же строй, с политэкономической точки зрения, мы получили в результате внедрения в китайском обществе не пародии на рыночность, а рыночности подлинной, опирающейся на действительную частнособственническую множественность? (Как уже говорилось в предыдущей главе, для создания подлинной рыночности нет необходимости непременного отказа от всей госсобственности. Обязательно должна быть создана лишь параллельная действительно рыночная конкурентная среда, в которой предприятиям, оставшимся государственными, придётся хозяйствовать, приноравливаясь к её правилам.)

     И вот тут мы должны крепко дать в лоб всяческим зюгановским горе-теоретикам, красиво болтающим о «рыночном социализме». Рыночного социализма быть не может по самому определению, по самой сути дела. Рыночность требует множественной частной собственности, социализм же исключает частную собственность в любом виде, и множественном и государственном. И хотя «социализм» и «рыночность» - это понятия разновидовые («социализм» - это строй, а «рыночность» - это механизм хозяйствования), но они всё же взаимно исключают друг друга.

     Да, как мы уже увидели и поняли, рыночность может быть элементом хозяйственного механизма на пути к социализму, но когда этот путь заканчивается, когда социализм уже достигается, рыночности в нём уже не будет. Наличие рыночности в долгой, поэтапной революции отсталого общества является, таким образом, показателем ещё недосоциалистичности этого общества. Как только это «недо» отпадёт, отпадёт и рыночность.

     Итак, с политэкономической точки зрения установившаяся система не может быть названа как-то иначе, кроме как государственным капитализмом.


            Надеюсь, читатели не относятся к тем чересчур «левым» чудакам, которые от слова «госкапитализм» сразу впадают в обличительную риторику. Надеюсь, читатели понимают, что госкапитализм бывает разным. Об этом уже немало приходилось говорить.

     Всё дело в том, какова в связке «государственный капитализм» сущность государства, то есть говоря по-марксистски – какова сущность политической диктатуры. Как говорил о тогдашнем госкапитализме Ленин, втолковывая слишком ретивым «левакам»: «Не забывайте, что в этом госкапитализме государство – это мы».

     Как известно, на современную китайскую систему в этом отношении есть точка зрения, заявляющая о превращении Китая в госкапитализм именно обычного, так сказать – западного, типа. То есть другими словами, эта точка зрения отрицает переходный характер такого вынужденного госкапитализма, отрицает его этапную сущность, отрицает движение Китая к будущему социализму, заявляя прямо, что нет никакого перехода, нет никакого движения, а есть обычный статичный капитализм, существующий сам для себя, как на классическом Западе.

     На что, как правило, ссылаются эти люди? На те капиталистические отрицательности и пороки, которые есть (действительно есть) в сегодняшнем Китае.

     Но таких ссылок совершенно недостаточно. Абсолютно всякий госкапитализм, - и обычный, остановившийся, и переходный, находящийся в движении к будущему социализму, - является капитализмом и поэтому не может не иметь присущих капитализму характерных проявлений. Эти проявления, конечно же, будут в любом случае, - будь это хоть статичный госкапитализм, хоть переходной.

     Для того, чтобы действительно правильно разобраться в этом вопросе, нужно, во-первых, посмотреть на характер государства, на характер политической диктатуры в этом госкапитализме, а во-вторых, посмотреть на этот госкапитализм не статично, а в его движении, чтобы увидеть само направление политического курса.

     Какого рода государственный капитализм имеет место в Китае, - это действтельно важный вопрос. Но здесь, в этой главе, мы пока не сможем дать уверенный ответ о действительной сущности китайского госкапитализма. Такая возможность появится у нас только в дальнейшем, после рассмотрения политического и идеологического характера этой системы.


   (mvm88mvm@mail.ru)